Ну вот, начали выкладывать книгу. Ждем критику, правки, отзывы)))

На первый взгляд текст довольно сбалансированный :
князь -21 раз
адам -33 раза
борут - 12 раз ,из них адам борут -3 раза
микола-13 раз
орлик -29 раз ,из них 2 раза микола орлик
сашко - 8 раз
скворуш -22 ,из них 1 раз сашко скворуш
хортичи -5 раз
тадеуш -5 раз
марек - 9 ,из них тадеуш и марек хортичи - 2 раза .
Мало к чему можно прикопаться

Многовато узкого .
То господа ,то пан тогда может панове .

Шлоссенберг пожалуй бы назвал свой замок Монтенегро .

О ,да они сами разбойники .

Мне больше вторая часть рассказа понравилась, когда уже начался махач. А так... история интересная, как Майн Рид прям) а я в детстве его читала без передыха.

curser, да, подход серьезный у вас Евгений)))
правки учтем.
насчет Монтенегро - мысль красивая. подумаем.

))) это собсно развлекательная литература)))
но потом возникает и много еще чего.
задумка основательная

***
Вот уже почти час Адам рассматривал оплот разбойников в подзорную трубу. Близко подобраться оказалось сложно. Склоны горы, на гребне которой одиноко стоял хуторок, начисто лишенные и деревьев, и кустарника, не давали шанса при свете дня приблизиться незамеченными. Некогда, скорее всего, здесь была дозорная башня, обломки которой располагались рядом. Сам хутор – невысокий каменный дом с узкими бойницами и массивной входной дверью, рядом сарай или кухня. Низкая, сложенная из камней ограда окружала хутор, впрочем, серьезной преградой ее назвать было нельзя. Пленные рассказали, что всего здесь находятся пятеро членов шайки. Один раненый и четверо – для охраны.
И верно, во дворе сидели двое разбойников, выполнявшие роль часовых. Делали они это из рук вон плохо, но рисковать князь не хотел все равно. Стоит находящимся в доме бандитам закрыть дверь на засов, как русины превратятся в мишени. Значит, простой путь – подобравшись на сотню метров свалить из винтовок часовых, а затем рывком добежать до хутора и ворваться внутрь – исключался.
План действий вчерне сложился перед глазами Адама и он отполз назад к стоянке. Друзья сразу окружили командира, ожидая его слов.
- Братцы, захватить хутор – дело не хитрое, но и малого риска не хочу допустить. Лучше всего ночи дождаться, но времени на это нет.
- Охрана? – Спросил Скворуш. – Снимем в два счета. Какой риск!
- Не спеши, Сашко! - Вмешался Орлик. - Командир, что задумал? Вижу же – опять этот взгляд. Придержи коней.
- Некогда, Микола. Сашко прав, но не совсем. Сделаем так. Я в одежде Кречера, на его коне проскачу к воротам. Бандиты может и удивятся что атаман один едет, но стрелять точно не станут.
-Уверен? - Орлик нахмурился.
Адам усмехнулся:
- Ну знаешь. В голову к ним я залезть не могу.
- О чем я и говорю.
- Погоди. Не кипятись. Дослушай. Смотри сам – план хорош. Увидят атамана – выйдут встречать. Атаки они не ждут. Риска никакого. Пока сообразят, что к чему, все будет кончено. Как только окажусь внутри, вы рванете за мной. Убираем всех.
- А почему ты, князь?
- А кто же? Ты, Микола, размером не вышел - с Кречером тебя и слепой не перепутает. Уж поверь!
- Весело тебе, смотрю. А я не про себя. Пусть Сашко едет.
Адам лишь ухмыльнулся, а Скворуш подался вперед:
- Я готов. Разреши, командир?
- Нет. Это не обсуждается! Еще вопросы?
- Ладно, - Орлик тоже усмехнулся, - Ты еще больший упрямец, чем Скворуш! Решил уже все! Хоть лицо башлыком замотай.
- Спасибо, а то я не догадался бы!
Скворуш и близнецы хмыкнули, но вмешиваться не стали.
- Всем все ясно, смотрю! – Адам обвел своих воинов взглядом. Близнецы сразу улыбаться перестали, а Скворуш быстро ответил:
- Предельно!
- Хорошо. Граф?
Молчавший до этого Шлоссенберг, сглотнул и ответил:
- Я не подведу!
- Ладно, - Адам с сомнением глянул на него и пожал плечом.
- У вас конь добрый, граф, не вырывайтесь вперед. Как бы чего не вышло. Не для того вас спасали. Орлик, приглядишь.
- Слушаюсь, командир.
- Тогда приступаем.

Хуфтор сидел, сонно развалясь на прогретом солнцем каменном пороге «крепости». «Только какая ж это крепость? Домишко малый, у моих в деревне изба и то больше» - лениво ворочаясь, вяло катились его мысли. Делать было нечего, еды не осталось, выпить на часах – атаман, если узнает – запорет насмерть, а если и выживешь, так сам света белого невзвидишь.
Было уже такое, когда Кречер застал одного из ветеранов банды на посту пьяным – не спасло бедного Одноглазого ни давняя служба, ни удаль – верный пес атамана – Кнут иссек выпивоху бичом так, что тот спустя два дня помер в муках. С тех пор и отъявленные пьянчуги зареклись даже втихаря прихватывать на караул хмельное.
Расстегнув ворот некогда щегольского черного бешмета, снятого им с убитого торговца, он задумчиво почесал грудь. «Помыться бы, в ручье хоть и лето - вода ледяная, бррр, а до села родного, в баньку попариться атаман не пускает, эх, поскорее бы, а то и золото не в радость и добыча богатая». Новая беспокойная мысль зароилась под низкой черной шапкой «Слишком долго мы дороги пасем, как бы на стражников не напороться, да еще этот Лют бродит…». Последнее так обеспокоило Хуфтора, что он, сбросив сонную одурь, пошевелился и окинул внимательным взглядом окрестности. Но ничего подозрительного или хотя бы намекающего на страшного врага не было и в помине. Облегченно выдохнув, он еще больше расстегнул пуговицы на кафтане.
Со стороны второго дозорного – недавно принятого в банду вагра со смешным для ньердского уха Хуфтора именем Кайдан, раздался негромкий предупреждающий выкрик:
- Хуфтор, атаман скачет.
Слова Кайдана произвели чудесное действие не только на дозорного, но и на дремавших в доме разбойников. Всю сонливость сдуло напрочь, пуговицы лихорадочно застегивались заскорузлыми, привыкшими к грубой работе, пальцами, оружие само прыгнуло в руки, а шапки залихватски съехали набекрень. Кречера требовалось встречать во всей красе и готовности, иначе… что иначе, никто толком сказать и не смог бы, но узнавать это желающих не находилось уже давно.
Подбежав к воротам, Хуфтор принялся их открывать, мельком глянув на стремительно приближающегося на великолепном белом Буране всадника в алом кунтуше. Ворота давно не смазанные поддавались нажиму с трудом, но дозорный, пыхтя, продолжал упорно толкать. Занятый этим важным делом, он так и не увидел как высвобожденная из стремени нога всадника ударила его в висок кованным каблуком.
«Как же это…» - теряя сознание, только и успел подумать ошеломленный бандит.
Остальные разбойники не вдруг разобрались в происходящем. Лицо всадника, прикрытое лопастью башлыка, до последнего держало их в неведении. Влетев во двор, Адам направил коня грудью на опешивших противников, сам же выхватив пистоль, выстрелил в ближайшего – им оказался несчастный новик – вагр, так и не успевший за свою короткую жизнь искателя легкой поживы ни разу пролить чью-то кровь. Пораженный в грудь, он осел на землю, зажимая руками рану, жалобно и растерянно глядя на немыслимо высокое, синее небо.
Последние два разбойника будто очнувшись, начали действовать, но вот вышло у них по-разному. Один, видно - посмелее, схватился за оружие, а второй кинулся бежать. Князь прямо с седла бросился на врага, сбив его с ног. Навалившись сверху, Адам нанес жестокий удар локтем в горло и сразу же скрутил бандита, вырывая кривой кинжал из его рук. Когда же клинок, глухо звеня, упал на камни, Борут подхватил висящий на ремне пистолет и с силой ударил по затылку разбойника тяжелым яблоком навершия.
В тот миг, когда Адам влетел в услужливо распахнутые ворота хутора, его товарищи бросились вслед за ним. Коней было всего четыре, и потому в штурме смогли принять участие только Скворуш, Орлик, граф, не уступивший своего аргамака никому, и сам Борут. Так что, когда князь расправился со своим третьим противником, во двор влетели остальные, и сразу стало тесно и шумно. Адам, в ответ на вопросительный взгляд Скворуша, рукой указал Сашко направление, куда скрылся последний из врагов. Без лишних слов воин бросился искать спрятавшегося бандита.
Орлик сходу вломился в дом, решительно пройдя его насквозь. Затем вышел на крыльцо.
- Никого. – Коротко ответил на немой вопрос Борута Микола.
- А раненый?
- Он и так умирал…
- Ясно.
- Это зачем же ты его так, Адам? – Спросил Микола князя, склоняясь над неподвижно лежащим с окровавленной головой разбойником.
- А что, я его оглушил…
- Разве так глушат? Ты ж ему череп проломил, русинская сила…
- Жаль, видно силу не соизмерил в горячке боя…
- Точно. Не со-из-ме-рил, - по слогам повторил вслед за Борутом Орлик.
Граф, который без толку так и просидел на своем черном аргамаке посреди двора все это время, в этот миг посчитал нужным вмешаться в негромкий разговор русинов.
- Господа, да что их жалеть? Эти сволочи добивали беззащитных, так что самое место им на суку с петлей на шее. Можно сказать, - продолжал горячо вещать юный граф, - вы, князь, оказали этому негодяю услугу, ведь он погиб в бою от руки благородного человека.
- Вы правы, граф. Но перед смертью все равны. – Спокойно откликнулся Адам. - У нас еще много дел, надо найти пленников, они где-то здесь.
Из-за угла дома появился довольный Скворуш, толкая перед собой уже связанного разбойника.
- А вот и четвертый, мой князь, принимай товар. – Оскалив белоснежные зубы и гордо выпятив грудь, Сашко, гордый своей удачей, толчком поставил бандита на колени.
Князь подошел к оставшемуся в живых разбойнику, который больше не пытался дергаться, и только бешено вращающиеся глаза показывали его ярость.
- Покажешь, где пленные? – Спросил Борут.
- Ищите сами, - выплюнул ему в лицо бандит, злорадно ухмыльнувшись.
- Паскуда! – Зло выругался Скворуш и ударом сапога в спину сшиб пленника на землю. Наступив на шею врага, он вдавил его лицо в пыль и поднял глаза.
- Кончай его, - кивнул князь.
Скворуш, хищно сверкнув глазами, вынул из-за спины нож и, склонившись над разбойником, резко оттянул его голову назад. В глазах бандита, приходящего в себя после удара, успело промелькнуть понимание происходящего и животный ужас, прежде чем лезвие ножа Скворуша с безжалостной стремительностью полоснуло его по горлу. Кровь хлынула из раны, окрашивая траву и землю багряным.

Князь обошел каменные развалины и направился к остальным. Проходя мимо тела молодого вагра, так и застывшего с изумленным выражением на еще полудетском лице, Адам почувствовал мимолетное сожаление, решив позже похоронить его здесь же по христианскому обычаю. Скворуш присоединился к нему через пару мгновений, на ходу брезгливо вытирая кинжал о красный колпак разбойника, который тут же отшвырнул в сторону.
- Мерзавец прокусил мне руку, - зло сказал он, - при таких гнилых зубах возникает опасение, что в рану мог попасть яд.
Борут ответил улыбкой, которая далась ему нелегко:
- Неплохо, брат, - сказал он, - даже среди разбойников не встречал еще такого безумца. Хорошо, что именно ты оказался у него на пути, а не Хортичи. Надо же так спрятаться!
- От меня не спрячешься, командир, - сразу заулыбался Скворуш, перестав зажимать окровавленную кисть. – Что с остальными?
- Мертвы. Все. Орлик тоже отличился. Ранен, получается, только ты.
- О, пустяки, ей Богу. Царапина просто.
Адам недоверчиво взглянул еще раз на его руку и сказал:
- Ладно – позже посмотрим, может прижечь надо.
- Командир, умоляю – только если ты. Орлика не подпущу.
Адам улыбнулся еще шире, кивнул:
- Посмотрим. Ладно – надо вход искать. Посмотреть что там внутри – правда ли пленники. И быстрее. Живы ли они неизвестно – раз охранять оставили такую тварь.
- Да что его искать, - хмыкнул Скворуш. Дай мне пять минут.
- Хорошо, иди, но сам не лезь, позовешь меня.
- Слушаюсь.
Они вышли на поляну, где оставались граф со слугой и лошади. Орлик и Хортичи как раз тоже подошли. Скворуш взял у слуги графа флягу, и жадно сделав несколько глотков, вытер рукавом усы и направился обратно к бесформенному строению.
- Все чисто, командир, - доложил Орлик, провожая Сашко взглядом. - Больше никого нет вокруг.
Князь кивнул и стал объяснять графу ситуацию. Мальчишка слушал внимательно и тут же заявил о желании тоже идти в логово разбойников. Адам слегка удивился этому рвению, но вида не подал.
Он как раз отдавал распоряжения Тадеушу и Мареку, которых оставлял охранять лошадей и трех пленных разбойников, когда, сияя победной улыбкой, к ним снова присоединился Скворуш.
- Все просто, командир. Вход сверху. Замаскирован конечно. Думаю, они частенько оставляли пленных без присмотра. Высота очень большая и вылезти оттуда без лестницы невозможно.
- Лестницу нашел?
- А как же, - Скворуш кивнул на смотанный веревочный трап, брошенный неподалеку возле кустов дикого шиповника. Видно обронил кто-то из бандитов.
- Тогда вперед. Орлик и Скворуш – вы со мной. Граф, оставьте слугу здесь, вместе с моими людьми. Думаю, нам и втроем там тесно будет.
Забравшись на строение, князь первым опустился на колени возле темной дыры и, взяв у Скворуша заранее приготовленный факел, поглядел вниз. Света хватало, чтобы различить каменные стены округлой формы, уходящие глубоко вниз, наподобие колодца.
- Есть кто живой? – Крикнул Адам, и эхо гулко отдалось от голых стен.
Все же он смог различить слабый ответ снизу.
- Первый пойду я, - объявил Борут, будто не заметив протеста графа, - за мной Скворуш, потом граф. Орлик – ты прикрываешь.
Лестницу закрепили и, пока Скворуш освещал факелом внутренность этой жуткой тюрьмы, Адам быстро спустился вниз.
Пол оказался песчаным, но сухим и ровным.
Скворуш почти сразу очутился рядом, умудрившись спуститься вместе с факелом.
Стало видно, что в стене этого колодца располагаются четыре двери.

Дождавшись графа и Орлика, Адам повернулся к Скворушу, осматривающему двери.
- Четыре помещения, командир, - отрапортовал тот, - три закрыты на засовы, на четвертой замок. Понятно, замок не для пленных, а друг от друга награбленное добро берегут.
Скворуш нашел у стены факелы, видимо припасенные бандитами, и запалив их, протянул князю и Орлику. Еще один воткнул в специальное крепление на стене, а последний взял сам. В небольшом помещении сразу стало светлее. Причудливые тени заплясали по стенам.
- Сокровища? – спросил граф, оживившись, - надо обыскать убитых, найти ключ.
Борут посмотрел на него задумчиво, уже жалея, что взял с собой, в жилах еще не остыл жар битвы, и только усилием воли Адаму удалось сдержаться, спокойно кивнув Орлику. Огромного роста русин немного пугал графа, и он отступил на шаг, не сводя с богатыря глаз. Когда же Орлик без видимых усилий вырвал дужку замка и отшвырнул ее в угол, глаза Шлоссенберга округлились от восторженного удивления.
- Надо осмотреть, что там хранят, - воскликнул он.
- Возможно, - отозвался Адам, - Но сначала займемся пленными. - Орлик! Ты и Скворуш осмотрите те два помещения, а я это. Граф, если желаете, можете пойти со мной.
- Я подожду здесь, - отказался юный аристократ. Пленные его интересовали мало, окончательно убедился Борут. Потому и предложил выбор.
Распахнув дверь, он оказался в полутемном помещении, и в пляшущем свете факела смог разглядеть, что на полу сидели две женщины и ребенок.
- Вы свободны, - произнес он негромко, - можете выходить - банды больше нет.
Одна из женщин, закутанная в длинный плащ, поднялась с пола, и откинув капюшон, взглянула на Адама. Неровный свет факела сыграл с ним злую шутку – на какой-то безумный миг ему показалось, что перед ним Василинка. Сердце в груди болезненно дернулось, мысли завертелись в голове и только совсем незнакомый голос девушки быстро привел его в чувство.
- …я так вам благодарна, - щебетала она. – Я баронесса Анна Фон Мессинг.
- Князь Адам Борут, - чуть поклонился в ответ ее спаситель.
- Вы не представляете, что я тут пережила, - продолжала баронесса, - они морили меня голодом, унижали и оскорбляли. Ах, как это было невыносимо…
- А кто здесь с вами? – Перебил Адам поток ее излияний.
- О, это моя горничная, Лиз, бедняжка очень напугана. А с нами еще мальчик. Ему наверное лет десять, но он все время молчит. Мы не знаем, кто это – он был здесь еще до нас.
Адам помог горничной подняться на ноги и выпроводил их наружу, сам же вернулся за мальчиком. Ребенок сидел в углу, обняв колени, и смотрел на него недоверчивым взглядом.
- Где мой отец? – вдруг выкрикнул он.
- Отец? – переспросил Борут, - пойдем с нами, возможно, он где-то здесь.
Когда удалось вывести мальчишку, князь увидел, что Орлик и Скворуш уже освободили еще трех пленных. Граф нетерпеливо расхаживал из стороны в сторону, баронесса, прислонившись к стене, обмахивалась истрепанным веером, а Сашко Скворуш застыл напротив, не сводя с нее восхищенного взгляда.
К одному из пленных и бросился мальчишка, молча обхватив его за талию. Это был высокий плотный мужчина с обветренным лицом в простой одежде. Видно, мастеровой. Он прижал к себе ребенка и с благодарностью поклонился князю.
Другой спасенный оказался проповедником, с черными бегающими глазками, и выражением крайней растерянности на лице. Он жался к стене и с ужасом поглядывал на огромную фигуру Орлика.
Третьим оказался широкоплечий парень лет двадцати, с копной светлых волос, с несколько угловатыми и неловкими манерами. Руки у него, должно быть, долго были связаны, потому что он, не переставая, разминал запястья и разглядывал все вокруг с удивлением, щурясь на свет факелов.
Орлик подошел к Адаму вплотную и прошептал ему на ухо:
- Тебе лучше самому на это взглянуть, - и кивнул на дальнюю дверь.
Борут кивнул и отправился вслед за Миколой.
В помещении, больше похожем на каменный чулан, лежал на полу человек. Склонившись над ним, рядом на коленях стоял еще один и по длинному подряснику Адам понял, что перед ним монах или священник.
- Что здесь? – Спросил князь Орлика.
Микола оторвал взгляд от раненого и быстро сказал:
- Это горец, командир! Он тяжело ранен и сейчас в беспамятстве. Монах, похоже, разбирается в лекарском искусстве. Если бы не он, бедняга умер бы еще сутки назад.
- Совершенно правильно, молодой человек! – Воскликнул монах неожиданно ясным и спокойным голосом, - Если сегодня же его не забрать отсюда, он умрет, так и не придя в себя. Рана в голову не такая тяжелая и вроде уже затянулась, только из-за нее он много крови потерял и ослаб, а вот бок у него загноился. И промывать мне было нечем. Во имя человеколюбия, призываю вас, окажите ему помощь и как можно скорее доставьте туда, где есть много воды и хоть какие-то лечебные травы.
- Как же его в таком состоянии смогли перенести сюда, - поинтересовался князь, - не по веревочной же лестнице?
- Конечно, нет, - горько усмехнулся монах, - его спустили на веревках – но длины не хватило и просто бросили. Он без памяти был. Велели лечить, сказали рано ему помирать. Этот вождь их смертельный враг, но слишком ценный, чтобы просто убить. Они виды на него имели, выкуп богатый или еще что… За меня-то им никто и медяка не даст, вот и держат меня здесь второй месяц. Понравилось, что главаря их вылечил, отпускать не хотели.
А тут этот вождь… По-хорошему, чтобы вылечить, надо было его давно отсюда вынести. Но сколько я не умолял тюремщиков, сколько не говорил, что здесь горец помрет, никто мне не верил. А может им все равно уже было, забыли о нем или опасались мести. Новости то в горах быстро разносятся. Значит, не хотели, чтобы о нем узнали. А теперь уже ему совсем плохо и если вы не поможете…
- Конечно, мы поможем, - заявил Борут, - но с условием, что вы тоже поедете с нами и продолжите его лечение. Без вашей помощи он не жилец, так что убить его сейчас будет милосердием…
- Я сам хотел просить вас об этом. – Легко согласился монах. - До пострига в монахи, я с малолетства прислуживал знаменитому лекарю, моему дальнему родичу, который жил в столице - при дворе императора, и кое-чему от него научился. Потом попал в монастырь. Служение Богу стало смыслом моего существования. Так бы и жил там до самой кончины. Но по попущению Господа, спустя десять лет служения, из монастыря мне пришлось уйти. Полгода уже странствую по Вендии, но так и не нашел себе дом. Хотел податься обратно в столицу, повидать знакомых. Но шум больших городов меня уже давно не прельщает. Вот и шел неспешно из одного поселка в другой, где требы совершу, где и службу отслужу. Месяц назад не повезло мне - к бандитам попал ненароком. Да и то грех жаловаться. Голодом не морили, и почти все обращались со мной уважительно.
- Ну что ж, - князь еще немного посмотрел на безжизненное тело горца, - Микола, бери Сашко и сделайте какие-нибудь носилки. Попробуем привязать его к ним и вытащить наружу. Ну и жерди подлиннее приладьте – привесим меж двух коней.
- Понял, командир, - Орлик выскользнул из помещения.
- А вы можете еще немного побыть с раненым? – Спросил князь.
- С превеликим удовольствием.
Адам уже повернулся, чтобы уйти, но тут остановился и добавил:
- Прошу прощения, что не представился. Адам Борут.
- Меня зовут – отец Филарет, - отвечал монах.
Адам вышел из тесной каморки, думая о горце и об интересном монахе. Было тесно, все ждали его, не решаясь предпринять что-то сами.
Из отверстия в потолке упала веревка, и Скворуш лихо съехал по ней вниз, игнорируя веревочную лестницу.
Встретившись с глазами с князем, он немного смутился и доложил:
- Носилки сейчас будут, командир. Орлику помогает Марек. А я помогу с остальными.
- Хорошо, - Адам сдержал улыбку, заметив, как беспокойно глянул Сашко в сторону баронессы, к которой как раз подошел юный граф.
С мрачным видом Скворуш стал руководить подъемом наверх. Сначала поднялся мальчик и его отец. Следом проповедник. Здесь произошла заминка, потому что проповедник боялся высоты и все не решался полезть вверх. Что уж сказал ему на ухо Скворуш, неизвестно, но только после этого его шустрости можно было только позавидовать. Отец мальчика и молодой парень не мешкали, хоть и было видно, что последний явно прихрамывает.
Не успели все подняться, как Скворуш оказался возле баронессы. Он слегка оттеснил плечом графа и, улыбнувшись своей самой обворожительной улыбкой, произнес:
- Позвольте представиться, Александр Скворуш. К вашим услугам, госпожа баронесса.
Она подняла на него глаза и кокетливо произнесла, протягивая руку для поцелуя:
- Какое красивое имя. Но как же я смогу подняться по этой, - она округлила глаза, словно показывая всю безвыходность положения, - лестнице?
Сашко поднес ее руку к губам и поцеловал, пристально глядя в ее глаза:
- Мы что-нибудь придумаем, - сказал он.
- Я могу вам помочь, баронесса, - вмешался граф.
- Как мило с вашей стороны, - тут же откликнулась она, окинув Шлоссенберга благодарным взором.
Адам рывком открыл дверь в сокровищницу и обернулся к графу, заворожено глядящему на баронессу.
- Вы со мной, граф? - Спросил он, неодобрительно глянув на Сашко, меряющего графа ледяным взглядом.
- Граф, вас зовут, - с нажимом произнес Скворуш.
Людвиг бросил взгляд на князя, заметил искры иронии в его глазах и вспыхнул не хуже факела.
- Неужели вы оставите меня здесь? – захлопала глазами баронесса.
Шлоссенберг заколебался, переводя взгляд с баронессы на распахнутую дверь таинственной комнаты. Он встретился взглядом с баронессой, и та улыбнулась ему робкой беззащитной улыбкой.
- Вы не хотите, чтобы я уходил? – наконец прямо спросил он.
- С вами мне спокойнее, - ласково ответила Анна.
Скворуш нахмурился, но тут же взял себя в руки и произнес негромко, словно размышляя вслух:
- Интересно, что успели награбить эти бандиты? Наверное, немало. – И он серьезно посмотрел на девушку. - Ведь, признайтесь, баронесса, и вы чего-то лишились?
- О, да! – Вспомнила фон Мессинг, - Мое ожерелье из рубинов, фамильное кольцо, серьги… Подумать только, они забрали даже мое зеркальце.
Адам вдруг поймал себя на мысли, что ему забавно наблюдать за мимикой юноши. Тени факелов на стенах по причудливости и частоте перемен соперничали с переживаниями на его лице. Невольно он вспомнил себя самого восемь лет назад. А тем временем борьба Сашко и графа за внимание Анны разворачивалась все шире…
Шлоссенберг закусил губу, покосившись на Скворуша, коротко поклонился баронессе, и решительно шагнул к ожидавшему с зажженным факелом Боруту.
Скворуш хищно улыбнулся, а баронесса надула губки:
- Но, граф… - Попробовала она остановить его.
Вот только он уже не слушал, наклонив голову, шагнул вслед за Адамом в низкий проем двери.
Не успели они скрыться, как торжествующего Скворуша окликнул сверху Орлик:
- Сашко! Принимай!
- Прошу прощения, - пробормотал тот, пламенно поглядев на юную баронессу, - несколько мгновений и я весь ваш.
От взгляда Скворуша баронесса немного смутилась и отступила к своей служанке, которая стояла у стены, безвольно опустив руки. Останавливать ловкого воина Анне и в голову не пришло. В отличие от графа, он ей, почему-то, представлялся более опасным, а потому, хоть ей и льстило внимание красавца-воина, но последний взгляд его немного пугал.
Прислонившись спиной к холодному камню стены, баронесса во все глаза наблюдала, с какой неповторимой грацией двигается Сашко. Он подхватил импровизированные носилки, и, не дожидаясь Орлика, нырнул с ними в одну из камер, откуда донеся слабый стон раненного.
Орлик, проходя мимо баронессы с мотком веревки на плече, окинул ее таким холодным взглядом, что девушка прикрыла глаза, отгораживаясь от воина. Очаровать этого огромного и страшного вояку ей было явно не под силу, но кто знает, может, и получилось бы. Она пристально поглядела ему вслед.
- Госпожа Анна! – вполголоса напомнила о себе горничная.
- Что тебе, Лиз, - устало спросила девушка.
- Эти люди, эти мужчины… Вы не думаете, что они опаснее бандитов? - Тревожно прошептала Лиз.
- Не говори глупостей, - тоже перешла на шепот Анна, - Тот блестящий офицер, который ими командует, явно знатного рода. Я слышала, как граф назвал его князем.
- Вспомните вашего жениха! Он тоже был знатного рода, а что вышло?
- Не надо мне о нем напоминать, Лиз. Сколько тебя просила! – у девушки на миг горестно скривились губы, она вздохнула несколько раз, прогоняя воспоминания. – В этот раз я буду умнее, - проговорила она еле слышно, - судьба снова дает мне шанс. И возможно, последний.
- Госпожа Анна! – В последний раз попыталась образумить ее горничная. – Но если вам понравился князь, зачем же вы улыбаетесь этому красивому воину и молодому графу?
- Не твоего ума дело, - отмахнулась баронесса, - не лезь в это, Лиз. Я только прошу, не оставляй меня наедине с ним.
- С графом?
- Нет, глупышка, со Скворушем. Слишком уж он горяч.
Шепот девушек странным шелестом отзывался в полутьме этого каменного колодца. Они замолчали, так как из маленькой комнаты появился Орлик, а за ним и Скворуш. Они аккуратно несли носилки, на которых лежал в забытьи раненый горец. Невысокий монах шел следом за ними и давал указания, которые суровые бойцы князя выполняли с почтением и военной точностью.
Привязанного к носилкам раненого подняли вертикально. Пока Скворуш взбирался по лестнице, силач Орлик держал носилки один, и словно ноша была совершенно пустяковой, поднял носилки так высоко, что длинные жерди почти коснулись отверстия в потолке. Монах, успевший подняться наверх еще раньше, вместе с Сашко, вытянули раненого из каменного колодца, и сразу скрылись из глаз наблюдавших за ними бывших пленниц.
Орлик обернулся к ним и спросил:
- А вам, надо полагать, особое приглашение требуется?
- Но, господин Скворуш, - начала баронесса неуверенно, - обещал помочь…
- О! – Орлик пожал плечом, - ну как желаете, ваша милость.
Больше он не произнес ни слова и, повернувшись к лестнице, последовал за остальными.
Девушке стало неуютно и страшно в наступившей тишине. Единственный, оставленный зажженным факел, потрескивал, давая дрожащий свет и делая тени в углах еще более мрачными. Из оставшихся открытыми дверей веяло страхами. Анна много раз пожалела, что отказалась лезть по веревочной лестнице. Равнодушие соратника Скворуша, ее нового поклонника, показалось ей очень многозначительным и даже неприятным. Девушка схватила Лиз за руку и замерла в ожидании. Несколько раз она оглянулась на дверь, в которую ушли князь с графом, но оттуда не доносилось ни звука. И надежды, что они вернуться и избавят ее из создавшегося положения, почти не осталось. Куда они делись, почему так долго. Но пойти и проверить она точно бы не решилась. Если громадный Орлик внушал ей неуверенность в себе, то князь Борут – настоящий трепет.
А еще она злилась на красавца Александра и графа. Как они могли ее бросить здесь? Ее, баронессу, которая, пусть и совсем недолго, блистала при дворе самого императора.
Скворуш появился только спустя минут десять, которые Анне показались вечностью. Он снова соскользнул вниз по веревке, демонстрируя свою удаль, и предстал перед пленницами с такой сияющей улыбкой, что мрачное подземелье сразу же, словно наполнилось светом.
Анна, чувствуя, как возвращается к ней уверенность в себе, невольно ответила ему такой же радостной улыбкой. Скворуш замер, пристально вглядываясь в ее глаза, и баронесса поспешно спросила, что бы отвлечь его:
- Неужели вы заберете этого горца? Это ведь такой же бандит, как и разбойники, которые нас здесь держали! Его место на виселице!
- Возможно, так и есть, - беззаботно ответил Скворуш и посмотрел на служанку. До этого момента он и не вспоминал о ее существовании. – А вы, милое создание, - осведомился он, - не боитесь сами подняться по лестнице?
Хорошенькая горничная зябко поежилась от взгляда воина но все же отрицательно покачала головой.
- Ну, так вперед, - сказав это, Скворуш тут же о ней забыл, даже не заметив, что приказ его не был исполнен. Он продемонстрировал Анне принесенную с собой конструкцию из ремней, обмотанных шкурой, напоминающую широкое кольцо. – Катались на качелях когда-нибудь? – Озорно улыбнувшись, спросил он.
- Предлагаете покататься? – в том же тоне спросила Анна.
- Почти.
Скворуш быстро прикрутил приспособление к свисающей с потолка веревке и выжидательно обернулся к девушке:
- Подойдите, - попросил он. Снова заметив горничную, он с досадой спросил, - вы еще здесь?
- Лиз вас боится, - заступилась за нее Анна, - поднимите сперва меня, пан кавалер, а потом она сама выберется.
- Разве я такой страшный? – мягко спросил Скворуш, обращаясь к баронессе, решив больше не обращать внимания на странную служанку.
- Немножко, - улыбнулась Анна.
- Чем же я вас пугаю?
Скромно улыбнувшись и пожав плечиком, баронесса послушно подошла к Скворушу, скрывая за показным равнодушием охватившее ее волнение.
- Поднимите руки, - негромко попросил Скворуш, очарованный ее смущением.
Надевая приспособление на баронессу, он, словно случайно, положил руку на ее талию и сразу же встретился с ее гордым, отчасти даже высокомерным взглядом.
- Господин Скворуш! - с явным упреком воскликнула она.
Сашко на мгновение застыл, глядя с вызовом в ее прекрасное лицо, но почти сразу отступил, скрывая за беспечной улыбкой смущение и досаду.
- Держитесь покрепче за веревку, - пробормотал он, - сейчас я подниму вас.
- Спасибо, - уже гораздо мягче отозвалась она. Последняя фраза Скворуша напомнила ей, как она зависит от него сейчас.
Окрыленный ее благодарным взглядом, поверив, что он прощен, Сашко в считанные секунды взобрался по лестнице и оказался наверху. Поднимал он ее осторожно и уверенно, напрягая все силы, чтобы ей было комфортней. Когда ее голова и плечи показались над отверстием, Скворуш почтительно осведомился:
- Будьте добры, баронесса, обнимите меня за шею, чтобы я смог вас вытащить.
- Хорошо, - согласилась Анна. Она послушно обхватила ручками сильную шею склонившегося к ней Скворуша, и почти тут же была поставлена на ноги уже на крыше. Это произошло так быстро, что она даже покачнулась от неожиданности, вцепившись руками в его плечи. Сашко не возражал, глядя на нее с таким самодовольным видом, что баронесса сразу пришла в себя.
Анна сделала шаг назад и, опустив глаза, быстро избавилась от сиденья из ремней, стянув его через голову. Она протянула это сооружение Скворушу и сдержанно его поблагодарила. Но ответить он не успел – баронесса резко развернулась и пошла в сторону остальных пленников, собравшихся у колодца.
Кусая ус, Сашко смотрел ей вслед, любуясь ее походкой и недоумевая, что он сделал не так. Он даже не заметил, как проскользнула мимо него хрупкая фигурка горничной.

Ну вот я и смарю по первым частям получается целевая аудитория от 12 до 16 лет .Если таков план ,то все нормально .Тока к примеру я таку книжку просмотрю по диагонали 3-4 страницы ,скажу авторам спасибо и забуду о них .Орлик - прекрасный друг ,страшен в бою .Сашко - дамский угодник .Бодричи (или Хортичи ) - даже не запомнить - быстро едят ,осиные талии .ГГ - с детства воин ,а дальше что ? - не раскрыт никак ...Короче как уже указано майнридовщина ,что ни хорошо ни плохо - жанр есть жанр .Аднако есть ли есть задумки по усложнению и развитию сюжета авторы должны уже в начале подкинуть 2-3 висящих ружья ,заинтриговать "более продвинутых" .И таки нужно поискать возможности прописать характеры более обьемно ,а пока оно в выпуклость идет .Этот у нас такой ,этот этакий ...
P.S.Я все это пишу ,потому что считаю потенциал у авторов есть .

curser, лады))) понял.

***
Адам оглядел помещение, куда они вошли вместе с графом, высоко подняв факел над головой.
- Тут ничего нет, - разочарованно воскликнул юноша.
- Не совсем, - возразил князь. Он подошел к пустым ящикам, наваленным горой у дальней стены. Действуя одной рукой, он откинул несколько ящиков в сторону, и его ожидания оправдались. За ящиками показалась еще одна дверь.
Увидев, как Адам откидывает в сторону остальные ящики, Людвиг застыл на месте, нетерпеливо постукивая каблуком по земле.
- Подержите факел, граф, - попросил князь, догадавшись, что сам он никакой помощи предлагать не собирается.
Когда Адам, наконец, освободил дверь, оказалось, что она тоже заперта на замок.
- Надо позвать вашего офицера, - возбужденно воскликнул мальчишка, - чтобы он снял и этот замок.
- Сами справимся, - усмехнулся Борут. Достав из-за пояса пистоль, он выстрелил, и замок разлетелся на куски. Граф, не сразу поняв его намерения, от неожиданности выронил факел и тот едва не погас.
Адам сам поднял факел и открыл новую дверь. К удивлению обоих за ней была не очередная комната, набитая сокровищами, а длинный узкий туннель, круто уходящий вниз. Одна из стен, часть потолка и пол были из камня, видимо являясь частью скалы, возле которой находился хуторок разбойников.
Немного поколебавшись, Адам повернулся к Шлоссенбергу и спросил:
- Идете дальше со мной, граф? Или хотите вернуться?
- С вами, князь! – мальчишка расправил плечи и гордо вскинул подбородок. – Давно мечтал посмотреть подземный ход. В моем замке, говорят, тоже когда-то был, но, сколько я не искал – найти не смог. И отец, похоже, успехов не добился.
Адам поднял бровь, задумчиво глянув на юношу. Каким он был в его возрасте? Точно не таким, уже воин, побывавший не в одном сражении. Страстно и безнадежно влюбленный. Вспомнился вдруг замок в Крайне, где, будучи еще ребенком, он забрался в подземный ход по просьбе Василинки. Как же ему тогда было страшно, когда шустрая девчонка заперла его в шутку, а потом никак не могла открыть хитрый замок и плакала под дверью. Ему еще пришлось ее утешать, уговаривать позвать кого-то из взрослых. Она очень не хотела этого делать, боялась наказания, от тетки ей и правда часто доставалось за проказы. И она привела Орлика, едва ставшего воином. Не с того ли дня началась их дружба с новиком отцовской сотни? Микола после этого случая проговорил с Войко всю ночь, обсуждая каким должен быть настоящий русинский воин. Объяснял ли и своим примером доказывал ли кто-то графу - что такое честь и совесть, храбрость и мужество, преданность и любовь к родине, уважение к старшим?
Борут так ничего и не добавил, поднял факел и направился вперед и вниз по узкому лазу. Ход постепенно становился шире…

***
Марек попробовал варево из котла и поморщился.
- Соли не хватает! Ты ее добавил вообще?
Тадеуш, ожидающий его приговора, нахмурился.
- Положил, точно помню, - растерянно сказал он.
- Нет, ну не знаю, - Марек зачерпнул еще немного и, смакуя, отправил ложку в рот, - нет, честно говорю, Тадек, чего-то не хватает! Погоди, надо еще попробовать!
Тадек хотел сказать что-то, глянув брату за спину, но не решился и только прикусил губу.
Марек же зачерпнул четвертую ложку и критически осмотрел мясное рагу, прежде чем отправить в рот.
- Может мяса маловато, - проговорил он с полным ртом.
- Наелся? – раздался за его спиной вкрадчивый голос Миколы Орлика.
Марек замер, вытянувшись по струнке, а потом, со вздохом, повернулся к Орлику, не смея поднять глаза.
- Я спрашиваю, наелся? - жестко проговорил Микола и вынул еще горячую ложку из руки Марека.
Парень стоял весь красный, но, наконец, смог ответить:
- Брат сам меня попробовать попросил.
Орлик нагнулся над котлом и принюхался, отчего лицо его приняло почти довольное выражение.
- Попробовал, говоришь? – Лениво спросил он и зачерпнул ложкой немножко рагу.
- Да, - почти прошептал Марек.
- Ну, вот и славно. Надеюсь, ты хорошо распробовал, потому что свой обед ты уже съел. Приказываю осмотреть тщательно логово разбойников и доложить мне. Попробуй только упустить хоть одну деталь.
Братья переглянулись, и Тадеуш робко сказал:
- Могу я помочь ему, так мы лучше…
- Стоять! – холодно перебил Орлик, выпрямляясь. – Ты посмотри – сколько голодных смотрят в эту сторону. Думаешь, я зря просил тебя приготовить так много? Кто кормить их будет?
- Я?
- Ты! А если останется что-нибудь, тогда и сам поешь. А братец твой не пропадет, не бойся, - Микола чуть повернул голову в сторону застывшего Марека и ласково спросил, - ты еще здесь?
Марек стремительно развернулся и зашагал в сторону хуторка, видневшегося на зеленой глади холма. Не успел он пройти и полпути, как его догнал мальчишка.
- Я с тобой! – обрадовал венда паренек.
Разведчик удивленно остановился, но, глянув назад, на Орлика, быстро пошел дальше, спросив на ходу еле поспевающего за ним мальца:
- Зачем это?
- Я помогу.
- Да? И чем же?
- Помог же я с носилками!
- Помог. Только что там помогать-то? Нет там ничего интересного.
- Но ведь господин Орлик отправил тебя туда…
- Господин Орлик! – Хмыкнул разведчик. - Все слышал?
Мальчик забежал вперед, заглядывая ему в лицо:
- Да! Я не нарочно. Я к колодцу ходил – батя пить хотел.
- К колодцу? А, не важно… А кушать не хочешь? Обедать сейчас будут.
- Я успею. Батя мне оставит. А ты? Голодным теперь останешься?
- Ну, это вряд ли! Господин Орлик, - наставительно произнес Марек, пнув камень, подвернувшийся под ногу, - не любит, когда рядом голодные шатаются.
- А он всегда такой строгий?
- Кто? Орлик? Не, это он добрый был. Ладно уж, можешь со мной, только уговор – слушаться с одного слова. Раз воинскую службу исполняешь – подчиняться должен. Понял?
- Ага, понял, - просиял мальчишка.
Дорога к хуторку пошла под уклон и малец с радостным возгласом скатился кубарем по зеленому склону.
- Смотри, как я умею! – крикнул он, подбегая к русину и снова приноравливаясь к широкому шагу, - А ты много людей убил?
- Так. Случалось, - хмыкнул воин.
- А ты можешь срубить саблей голову одним ударом?
- Э-э…
- А Орлик? А князь?
- Ну, князь много чего может. А Орлик и без сабли оторвет.
- Ух, - глаза мальчишки восторженно заблестели, - А сразу с двумя врагами князь бился? – И не дожидаясь ответа, увлеченно продолжил, - или с тремя, или с пятью? – глаза его удивленно округлились от представленной картины.
- И больше бывало. Во много раз. С князем не пропадешь!
- Он очень хороший воин? – благоговейно спросил мальчик, затаив дыхание.
- Он – лучший!
- Вот бы и мне таким стать! – И малец снова затараторил. - А саблей можно дерево срубить одним махом?
- Это зачем?
Поток вопросов, щедро льющийся на Хортича из уст паренька, прервался только при виде мертвого тела, лежащего ничком в луже собственной крови возле входа в жилище разбойников. Малец, осекшись на полуслове, отшатнулся, прижавшись к Мареку.
- Эй! – Марек поддержал его за плечо, - Ты чего?
- Этот… – паренек сглотнул и замолчал.
- Может, назад пойдешь?
Мальчик замотал головой, и, хоть побледнел, решительно прошел мимо трупа и первый зашел в дом. Дверь была распахнута. Внутри царил полумрак, так как свет падал только из дверного проема и узких бойниц, расположенных высоко во внешних трех стенах. Справа была деревянная перегородка, дверной проем в которой был завешан свалявшейся медвежьей шкурой.
Вдоль всех стен прямо на полу располагались лежанки бандитов, накрытые темным войлоком. Кучка полуистлевшей одежды, от который шел неприятный запах, была навалена в углу, производя тягостное впечатление. Широкий низкий стол, из грубо обработанных и плохо пригнанных досок, был весь изрезан ножами и завален пустыми мисками, перевернутыми кувшинами, грязными деревянными подносами. Между множества обглоданных костей и другого мусора торчали огарки оплавленных свечей, пара масляных светильников и черепки разбитой посуды.
Пока Хортич рассматривал стол, малыш шустро шнырял по комнате, шаря по всем углам и перетряхивая лежанки.
- Смотри! – Воскликнул он, подбегая к разведчику и протягивая короткий острый кинжал с обломанным острием. Рукоятка из гладкого дерева была оправлена каким-то металлом, покрытым сейчас слоем грязи, с пустыми выемками, где когда-то видимо были драгоценные камни.
- Оставь здесь, - поморщился Марек.
- А можно я возьму себе. Батя сделает мне из него нож. Он очень хороший оружейник.
- Оружейник? - Заинтересовался Хортич, - ладно, возьми. Только не поранься. Положи пока у порога. И пойдем уже в ту комнату. Здесь, похоже, ничего толком нет.
Марек откинул медвежью шкуру и пропустил мальца вперед. В небольшой комнате было немного чище, и даже постель заправлена красивым ковром. Ковры были повсюду – и на полу и на стенах. В основном они были старыми и пыльными, но создавали общее впечатление уюта. Видимо принадлежала комната главарю банды. В углу стоял большой сундук работы аланбергских мастеров, окованный железом с навесным замком. В другом углу возвышалась целая гора дорогой и богатой одежды, среди которой виднелись парча, шелк, а также кожаные пояса и сапоги.
- Проверь пока постель, - Хортич подошел к сундуку и подергал замок, - закрой уши, - посоветовал он, доставая из-за пояса пистолет.
Мальчик подчинился и с любопытством смотрел, как Марек выстрелом сбивает замок.
Ему тоже хотелось заглянуть в сундук, который распахнул воин, но он подавил это желание и послушно пошел осматривать лежанку бандита. Честно перетряхнув все, и ничего интересного не обнаружив, мальчик сдвинул матрас и ахнул от удивления. В деревянном полу выделялась крышка люка, более темного дерева с железной ручкой.
- Марек, - позвал малец.
Молодой разведчик оторвался от созерцания бумаг в сундуке и быстро подошел к мальчику:
- Что тут? О! Молодец, отойди-ка немного.
Марек откинул крышку люка и заглянул внутрь – небольшое углубление вмещало в себя лишь холщевый мешок, тяжелый даже на вид.
- Что там? – Мальчик с любопытством заглядывал сбоку. - Сокровища?
Хортич покачал головой.
- Князь пускай смотрит. Наше дело только найти.
Мальчишка понимающе кивнул.
- А что в сундуке?
- Ничего почти, - пожал плечом русин, поднимаясь, и запихивая мешочек за пазуху, - бумаги какие-то и письма. Князь разберется. Возьмем их с собой.
Хортич вынул из сундука несколько писем треугольной формы с сургучными печатями и сунул всю стопку за чекмень.
- Я умею читать, - похвастался мальчик, наблюдая за ним, - меня научила сестра, она…
Рот его вдруг скривился, но он быстро справился с собой и нарочито бодрым голосом закончил:
- Она замуж вышла, мы как раз возвращались домой со свадьбы. Далеко это. Но когда приехали – от дома осталось только пепелище. Отец погоревал, подумал, а что делать? И решили в город податься, а по дороге нас бандиты и схватили.
Марек сочувственно взглянул на мальчика, произнес спокойно:
- Бывает. Давай-ка, одежду посмотрим. Вон, рубашка у тебя рваная вся, может, что подберем взамен.
После того как они осмотрели одежду и вторую комнату, ничего интересного больше не нашли. Марек на всякий случай обследовал все стены и пол, перевернув все лежанки. Но никаких признаков богатства разбойников больше не обнаружил, кроме кривой сабли и двух пистолей, висевших у выхода комнаты главаря. Пистолеты он заткнул за пояс, проверив, что они не заряжены. А саблю, в красиво разукрашенных ножнах, повесил мальчику через плечо. Паренек так обрадовался, что впервые широко улыбнулся, отчего лицо его с острыми скулами и большими карими глазами, озарилось как солнышко. Марек ему подмигнул:
- Смотри, осторожней. Без приказа в бой не бросайся.
Увязав несколько самых красивых нарядов в два узла, Марек один доверил мальчику, а сам взял второй, в несколько раз тяжелее.
У самого выхода мальчишка остановился и спросил:
- А можно, я подушку заберу – ту, кожаную. А то батя на камне сидит. А ему так удобнее будет. Ой, и ножик я забыл!
- Сходи, - кивнул Марек и, вспомнив что-то, добавил, - да, и загляни еще раз в тот тайник в полу. Мне кажется, мы его плохо осмотрели.
Как только мальчик снова скрылся в доме, разведчик сбросил свой узел на землю, подошел к трупу разбойника и, ухватив его за ноги, отволок подальше, за угол дома.
Не успел он снова подобрать свою ношу, как малец выскочил из дома с черной кожаной подушкой в руках, обломанным кинжалом, заткнутым за пояс и радостно косясь на саблю, сообщил:
- Там ничего больше не было! Ой, а где тот, который…
- Ну, пошли тогда, - перебил его Марек, - нас уже заждались. Да и поесть успеешь.
- Ага! – мальчик бодро зашагал рядом, - А это настоящая сабля? Ею можно драться? – снова принялся он за вопросы.
Воин посматривал на него с улыбкой, стараясь отвечать как можно понятней, хотя вопросов у мальца от этого меньше не становилось. Хортичу нравилось, что удалось его осчастливить, дав понести клинок. Мальчишка почти не отрывал от сабли глаз, отчего несколько раз умудрился споткнуться, роняя на землю то подушку, то узел с одеждой.
- Слышь, приятель, а зовут то тебя как? – спохватился Марек.
- Борислав, - гордо сказал малец, - в честь отца нынешнего императора. Он был великим воином!
- Ну и ты будешь! – серьезно сказал разведчик.
Освобожденные пленники к их приходу уже закончили обед. Монах, отец Филарет, как раз осматривал ногу молодого молчаливого парня, который чуть морщился, сжимая зубы.
Князя и графа не было видно. Скворуша тоже. Баронесса вместе с горничной сидела на расстеленном одеяле. Орлик, беседующий о чем-то с отцом мальчика, поднялся навстречу Мареку и проговорил:
- Что-то быстро вы. Все осмотрели?
Настроение после обеда у него было благодушное.
- Проповедника не встретили? Он как раз в ту сторону пошел.
- Нет, - удивился Марек, скидывая тяжелый узел на землю.
- Ну и славно. Кладите все вещи здесь. Поближе к колодцу. Да, вот так. До прихода князя смотреть не будем. Покорми мальца и сам поешь. Там осталось для вас. Скворуш с Тадеком… ладно, поедите, потом скажу, что делать. – И посмотрев на мальчишку, взиравшего на него с опаской и любопытством, сказал, - красивая у тебя сабля, Борислав!
Малец удивленно открыл рот, обрадованный таким вниманием, и, с сожалением снимая через голову перевязь, чуть покраснев, ответил:
- Это не моя, господин Орлик!
Микола усмехнулся:
- Ну что ж – поноси пока. А потом князю отдашь сам.
- Не надо, - еще больше покраснел мальчик, - я не маленький. Пусть лежит.
- Как скажешь. Поешьте тогда, скоро собираться будем.
Орлик уже начал беспокоится, что князя с графом нет так долго. Скворуш с Тадеушем, отправленные следом, тоже не возвращались, да еще проповедник куда-то делся.
Не зная, что предпринять, Орлик подошел к монаху, вновь склонившемуся над раненым, узнать, жив ли тот еще. Столько он повидал раненных за свою богатую сражениями жизнь, что очень сомневался в возможность выздоровления не приходящего в сознание горца.
К его удивлению, отец Филарет сообщил, что чистая вода творит чудеса. И горец даже пришел в себя, правда не надолго. Кризис еще не миновал, и все будет зависеть от того, как он переживет эту ночь.
Орлик хотел расспросить, удалось ли монаху узнать что-нибудь о подопечном, но короткий свист Марека отвлек его внимание.
Оглядевшись, он увидел князя и графа, появившихся совсем не с той стороны, откуда их ждали.
В ответ на вопрос Орлика князь рассказал про подземный ход и пещеру, которой он заканчивался. Скворуш и Тадеуш, прошедшие весь путь за ними, остались собрать кое-какие припасы и оружие, обнаруженные при выходе из тоннеля. Граф, голодный, уставший и разочарованный, направился сразу к котлу с едой, приняв без колебаний приглашение Орлика.
Князь от еды отказался, сразу заинтересовавшись находками Марека и мальца. Но, просмотрев несколько писем, быстро убедился, что надежда узнать из них что-то интересное, не оправдалась. Это были какие-то долговые расписки, но ни адреса, ни получателя на них не значилось. Тем не менее, Адам отдал приказ Мареку тщательно собрать их все и уложить с остальным добром.
Собираться начали, когда вернулись Скворуш и Тадеуш, которые принесли найденные в пещере запас оружия, бочонок пороха, неброскую, но добротную одежду, уложенную в мешок.
- Судя по всему, готовили себе отход, - заметил Скворуш, сбрасывая свою ношу на землю. Только не повезло – воспользоваться так и не смогли. Командир, там и мешочек с драгоценностями был. В шапке обнаружили. Да, основательно подготовились, словно ожидали чего-то. Может и от нас, конечно, береглись, могли и прослышать, что мы за ними охотимся, только больно уж тщательно все спланировано. И явно давно.
- Может и не от нас, теперь гадать бессмысленно, - пожал плечом Адам, - уверен, что это дело рук атамана и сомневаюсь, что он посвящал в планы своих головорезов. Допросим, конечно. Но атаман все свои тайны унес в могилу и мы вряд ли что-то путное услышим от этих троих.
Рассматривать драгоценности, принесенные Скворушем, подошли все, кроме монаха и горничной Лизи. Братья Хортичи тоже остались в стороне, объясняя любопытному мальцу, каким образом удалось захватить банду. Баронесса, которая при свете дня выглядела еще прелестней, не скрывала тревожного ожидания и, когда Скворуш вытянул из мешка ожерелье с красными камнями и протянул ей, радостно воскликнула:
- О! Это оно! Я так рада! А ведь я уже попрощалась с ним.
Сашко посмотрел на нее с таким одобрением, что баронесса чуть зарделась и предпочла сделать вид, что не заметила этого взгляда.
Фамильное кольцо тоже нашлось, но зеркальце отыскать не удалось, что Анну немного расстроило. Тем не менее, виду она не показала и очень искренне поблагодарила за находки и князя и Скворуша и графа. Хотя причем тут граф, было непонятно. Графа это, впрочем, нисколько не беспокоило, и он тут же рассыпался в любезностях, заявив, что всегда рад оказать услугу даме, тем более такой. Какой такой, не дал ему объяснить Сашко. Достав из мешка тяжелый золотой браслет, он поинтересовался:
- А это не ваше, граф?
Юноша оборванный на полуслове, посмотрел на дорогую вещицу. Казалось, ему хочется сказать, что она принадлежит ему. Поколебавшись, он отрицательно покачал головой:
- Боюсь, что нет. Хотя что-то похожее у меня было.
- Нет – так нет, - хмыкнул Скворуш, небрежно кидая браслет обратно в мешок.
Адам задумчиво поглядел на покрасневшего от досады графа, а ведь если бы не присутствие баронессы и большее хладнокровие, юный граф вполне мог бы присвоить ценную вещь, однако Сашко тоже хорош, его явное желание любыми способами высмеять Людвига уже не так забавляло. Борут холодно глянул на друга и велел заканчивать с осмотром добра и начинать собираться. Скворуш все же слегка смутился, и с готовностью принялся выполнять приказ командира. Князь твердо решил добраться до замка, куда пригласил их граф, еще до наступления темноты. Сначала им предстояло вернуться к месту недавнего боя, и там выйти на тропу, ведущую к перевалу, забрав ожидавшего их слугу графа. Вторая часть пути, по расчетам Борута не превышавшая и десяти километров, завершалась в долине. Над которой господствовал замок Чернагора, надежно перекрывая старый торговый тракт, идущий через перевал. Этот участок особо труден - дорога, упорно идущая на подъем, должна до предела вымотать путников, но и оставаться в горах, в такой близости от нормального, а главное - безопасного жилья, не представлялось князю разумным.
Адам уже собирался отдать приказ собираться немедленно, но воспротивился проповедник, до этого все-время молчавший. Он заявил, что бандиты отобрали у него все вещи, необходимые ему для его богоугодной деятельности, и что он не сдвинется с места, пока не осмотрят одежду.
Борут несколько секунд пристально смотрел на него, борясь с желанием отправить его обратно в каменный мешок или по крайней мере, отпустить на все четыре стороны, но потом пожал плечом:
- Скворуш, осмотрите вещи, только не затягивайте с этим.
И так как Орлик еще раз настойчиво попросил его поесть, ведь неизвестно, когда еще удастся это сделать, Адам кивнул и отправился к котлу.
Со своего места он наблюдал, как оставшиеся у вещей Сашко, проповедник и молодые Хортичи перебирают вещи.
Баронесса отошла обратно к своей горничной и о чем-то тихо с ней переговаривалась. Граф, потерявший интерес к находкам после ее ухода, пошел к своему жеребцу, видно было, что он искренне заботится о любимом животном.
Отец мальчика, инструменты которого нашлись в той же пещере, любовно их осматривал, объясняя что-то молодому парню, с которым провел столько времени в плену. Тот слушал с интересом, и если до этого не произнес и двух слов, то здесь стал задавать вопросы и немного оживился.
- Проповедник готов забрать половину найденных вещей, - сказал Орлик, присаживаясь рядом с князем, - создается впечатление, что он ехал не слово Божие нести людям, а одежду на продажу.
- Оставь его, Микола, и так забот хватит, сам знаешь, с кем спорить не стоит...
- Да, с бабами и проповедниками.
- Начинай уже собирать всех, не нравится мне, что все расслабились. И скажи Сашко, чтобы заканчивал уже.
- Будет сделано, командир, - ответил Орлик, с готовностью поднимаясь, - решить надо только, как с горцем. Лошадей мало.
- Ничего, все пойдут пешком. Лошади для вещей и раненного. Кто будет не согласен – оставим здесь, - твердо ответил Борут.
- Понял, - одобрительно кивнул Орлик, - только сомневаюсь, что граф…
- Графа не трогай. Пусть едет на своем жеребце. Постараемся обойтись остальными тремя.
- А ты, князь?
- Не барышня, дойду, - усмехнулся Адам. И уже серьезно добавил, - кстати о барышнях, надо узнать, захотят ли они идти с нами или оставить их здесь до завтра под охраной Хортичей.
- Командир, что-то баронесса меня не очень жалует, может, пусть Сашко спросит?
- Нет уж, спросит он. Я лучше сам. И давай уже, хватит близнецам бездельничать.
Орлик отправился выполнять приказ, и под его спокойным руководством сборы пошли очень быстро. Оба мастеровых охотно помогли, хотя видно было, что молодой ощутимо прихрамывает. Отец Филарет очень толково помог разведчикам советом и делом, когда носилки с раненым крепили к двум лошадям.
В итоге, хотя для вещей были предназначены три лошади и мул, выяснилось, что каждому еще придется что-то нести на себе. Все восприняли это спокойно, даже малец настойчиво потребовал, чтоб и ему что-то доверили, только проповедник заявил, что в общении с разбойниками его здоровью был нанесен сильный ущерб, и боль в спине не позволяет ему поднять еще хоть что-то сверх собственных вещей.
Орлик хотел было высказать, что он думает о больной спине проповедника, но князь сделал ему знак не трогать преподобного Кристофа, как тот не преминул преставиться каждому.
Оставалось только спросить мнения баронессы, которая наблюдала за приготовлениями по-прежнему в стороне от всех. Сейчас, закутанная в свой неброский дорожный плащ, невысокая и стройная, с большими задумчивыми глазами цвета морской волны, она смотрелась не как знатная дама, а казалась простой девушкой, одинокой и трогательно-прекрасной. Скворуш, действуя с привычной сноровкой, заканчивая приготовления к походу, то и дело останавливал на ней доброжелательный взгляд. Князь теперь, при дневном свете, еще яснее увидел, как прекрасна и обаятельна госпожа Анна, потому хорошо понимал своего влюбчивого офицера. Сам он старался держаться от нее подальше, слишком много у нее было общего с его первой любовью, до сих пор вызывавшей в нем глухую тоску.
Однако пора было отправляться в дорогу, и откладывать разговор с ней было нельзя. Отдав последние распоряжения Орлику, Адам направился прямо к ней.
- Баронесса, нам предстоит нелегкий путь по горам, идти не так и далеко, но трудно. Я предложил бы вам остаться здесь нашего возвращения...
- Нет-нет, ни в коем случае, князь, я иду с вами.
- Понимаю, - мягко ответил Адам, - но, к сожалению, свободных коней нет и вам придется идти самой.
- Пусть так, - решительно тряхнув светлыми кудрями, заявила девушка. - Я готова идти и поверьте, от меня вы не услышите ни одной жалобы и стона.
Борут испытующе посмотрел на разрумянившееся и ставшее от того еще прелестнее лицо Анны, ему не могли не прийтись по душе такие слова девушки.
- Решено, вы идете с нами.
Распределив не малый груз добычи, взятой и с боя и на хуторе, небольшой отряд двинулся в сторону принадлежащего графу замка - Чернагоры, до которого оставалось всего каких-то полтора десятка километров.
В их распоряжении оказалось четыре лошади и мул. Меж двух коней были привязаны носилки с раненым горцем, за которым продолжал присматривать монах. Граф не стал уступать своего «Чёрта» никому, пояснив, что жеребец очень горяч и только он сам – его всадник, сможет безопасно ехать на нем. Последний из коней, смирный гнедой мерин получил себе на спину два тяжелых вьюка с захваченным оружием.
Адам возглавил колонну, взяв на себя заботы дозорного. Граф, поначалу несколько смущавшийся своим положением единственного всадника, вскоре нашел себе занятие. Он лихо скакал впереди всех, изображая бдительного разведчика. То, уносясь далеко вперед, то вновь возвращаясь к остальным, он создавал много суеты и шума, изрядно раздражая Борута и его воинов. Но Адам давно научился сдерживать свой нрав и горячность. Поэтому он лишь молча продолжал вышагивать по узкой горной дороге, упорно продвигая свой отряд к заветной цели – Чернагоре.
Зато Скворуш молчать и не собирался. Перевесив свою долю поклажи на пленников, которые и так были основательно нагружены, чем он ни на миг не озадачился, Сашко завел легкую светскую беседу с баронессой. Для начала, он предложил ей руку, на которую она с благодарностью и оперлась, как ни пугал ее напористый русин, но дорога оказалась куда труднее, чем она рассчитывала, бесконечный подъем утомлял, забирая силы, и помощь Скворуша пришлась кстати.
Достигнув первого успеха, Сашко не замедлил продолжить наступление. Но вскоре и сам понял, что легкомысленной болтовни не получается. Слишком много труда стоило просто идти. Самому Скворушу дорога давалась не в пример легче, но и он вскоре примолк, сосредоточенно вышагивая рядом с баронессой и лишь изредка подбадривая ее парой фраз.
Путь давался нелегко всем, но единственным, кто выражал свое недовольство, стал освобожденный из плена или как он сам выразился «из мрачного узилища» проповедник. Он то и дело начинал тяжело вздыхать, никто не одергивал его, из уважения к сану. И постепенно Кристоф, осмелев, принялся вполголоса бурчать нечто неодобрительное. Адам, до которого, наконец, также долетели стенания проповедника, внимательно прислушался к тому, что говорил Кристоф.
- Разве это правильно, - размышлял Кристоф, - чтобы какого-то бандита, убийцу и злодея везли на лошадях, со всем почетом и удобством, а благородная девица и другие достойные люди утруждали свои ноги?
Вскоре Борут объявил привал, до цели путешествия оставалось немного и следовало дать отдых людям и животным. Граф, которому уже наскучило одиночество, спешился и присоединился к удобно устроившейся на бурке Скворуша баронессе. Туда же подошел и проповедник.
- Князь гонит нас немилосердно, я же пребывая в узилище разбойном ослабел и изнемог, кусок старой лепешки и то не каждый день и несколько капель воды, а в придачу ежечасные побои, издевательства, насмешки над моей верой. Эти безбожники призывали меня, чтобы посрамить свет, что несу я миру от Бога. Но я твердо стоял на своем и всякий раз повергал бандитов в спорах силой дарованной мне господом.
Проповедник, увлекшись рассуждениями о себе и недавних подвигах во имя Божье, казалось, совсем позабыл про усталость. Баронесса сочувственно посмотрела на него. Граф остался равнодушен, все его внимание было отдано прекрасной пленнице. Скворуш же лишь насмешливо хмыкнул, ясно показав, что никакого доверия к словам проповедника у него нет.
- Граф, ведь у нас есть лошади, а баронесса вынуждена идти пешком… и все ради преступника… разве это благородно, так обращаться с дамой?
Шлоссенберг, вынужденный прислушаться к словам проповедника, оторвался от созерцания красавицы и, нахмурившись, задумался над словами Кристофа. От необходимости отвечать его избавил сам князь.
- Вот что, проповедник, если вы желаете помочь даме, то берите носилки в руки и тащите их до замка сами. – Подождав несколько секунд и не услышав ответа, Борут добавил, - молчите? В таком случае, говорить не о чем. Подъем через десять минут, пора выдвигаться, иначе можем не успеть к закату.
- Госпожа Анна, но ведь есть еще один путь и как я раньше не подумал, позор на мою голову! Ведь вы можете ехать со мной, на крупе «Чорта». Уверен, это куда приятней и легче чем шагать пешком.
Баронесса, уже смирившаяся с очередным броском по горам, и внезапно обретшая спасение, весело улыбнулась графу, выразив полную готовность ехать вместе с ним. Так что вторую половину пути они проделали на спине боевого коня, ведя приятную светскую беседу ни о чем, и доставляя Скворушу немыслимые страдания. Воин ежесекундно посылал безмолвные проклятия удачливому сопернику, но небо осталось равнодушным к его призывам. Вскоре дорога вывела отряд к широкой и цветущей долине, посреди которой привольно раскинулось большое село или даже городок, а в отдалении, на сероватой скале возвышался замок.
- Вот он, - протянув руку, с торжеством и гордостью воскликнул граф, - мой замок, Чернагора!

не спешите, друг мой))
может еще чего и будет...
насчет аудитории - ну это приключенческая книжка.

хочу пояснить.
выложенный текст - бета версия.
вполне допускаю значительную редактуру.
то есть - многое можно убрать, многое добавить.
но это точно не Достоевский.
Майн Рид - ну что же - не худшее из сравнений.
что касается психологизма и тд - готов рассмотреть версии.
Но в принципе, некое количество психологизма должно быть по задумке)))

Атаман, сравнивая с Майн Ридом я имела ввиду его лучшие стороны, ибо описательные части я пропускала, останавливаясь только на экшене и любовных историях, которые были такие классные.

Кстати продолжение первой главы очень понравилось, вырисовывается начало действий, путь от чего-то общего к их основному приключение... Баронесса такая прикольная девчонка... жалко что на Василинку похожа, я думала будет боевая дама, которая выйдет и добьет своим стилетом трупики разбойников и сбив графа с коня поскачет к заходящему за горизонт солнцу))

да, мы старемся уменьшать всякую болтовню и описания насколько хватает опыта писательского

хммм...
скажем так - Анна - девушка вполне боевая. но чуть в ином стиле)))

Атаман,
Мне почему то кажется, что стерва она будет еще та)) Или я ошибаюсь?
Очень нравится. Хорошо что начали вывкладывать, а то заждались уже.
А начало такое плавное...

Разве что в том аспекте, что графеныш романтичная натура + элемент противопоставления Замка и Гребенска.
горожане называют замок по старинке Чернагора, а граф при случае лезет со своим Монтенегро)))
Ну и Боруту явно ближе Чернагора. Как красочная деталь очень даже гут я считаю.

А вобще фамилия Шлоссенберг как бэ намекает, что у его семьи должен быть еще как минимум один Шлосс. Или нет?

Ромео, у них много чего - это ж целые герцоги
то есть свое герцогство имеется и там не один замок
вообще же - важна не сама чернагора - а все что вокруг, включая Гребенск.
то есть - стратегически значимый объект в самом центре Ермунганда - который образует как бы основу - хребет всего полуострова.

Монтенегро - латинизированное название Черногории .Тут при желаниии можно любую этно-конфессионально-политическую тему мутить .Я отнюдь не имел ввиду красочную деталь .

curser, понял тебя, Вендия - еще та солянка...
там и будет мутиться тема...
но там все же не черногория - там огромная славянизированная страна, если уж отдаленно кого и напоминающая, то скорее польшу...
но одновременно это не польша - точно)))

привожу пока что общие наработки по истории Вендии.

История
В. прошла через много эпох. В нее с регулярностью вторгались разные народы, занимая часть ее территорий. В итоге сложилась крайне лоскутная карта, в которой представлены разные языки, религии и культуры. В средние века В. прошла через период империи. Первый император завоевал все земли Вендии и объединил все народы. В дальнейшем он начал экспансию на юго-восток (на материк), и достиг очень значительных успехов (в это время в ВИ попала масса народа и технологий и предметов искусства и попросту богатств и сокровищ из Европы), но в целом эта программа не удалась, оккупационные войска были в итоге (уже после смерти 1 императора) вытеснены (в ходе почти столетней войны) снова за море. В итоге ИВ (империя вендов) начала угасать, династия первого имп пресеклась сменившись рядом родственных по женским (дочерям) линиям (расходы, налоги, гибель династии). Потомки перв Имп весьма многочисленны, и формируют значительную часть правящей элиты феодальной, региональной власти.
Но номинально ВИ сохранилась и существует и поныне как аналог СРИ (свящ римской империи).
Окончательный удар по единству империи нанес завоеватель – правитель уже европейской империи, который подчинив себе большую часть Европы приходит в Вендию. Он громит армию императора и его союзников, но в итоге он огребает такое количество проблем, что победа спустя несколько лет оборачивается поражением, он выводит войска и, в конце концов гибнет сам и его империя тоже.
Но после этой войны Вендия окончательно распадается на кучу феодов и еще многие из имперских земель и замков захватывают всякие партизаны)))
Вся страна распалась на несколько десятков владений (королевств, герцогств, графств, марок, баронств, вольных городов, монастырских и епископских владений и тд.
На сегодня имеется аналог начала 17 века.
На материке идет большая война с турками уже захватившими треть европы.
Также идет и внутренняя война. ВИ мало кого интересует, так как реально завоевать ее очень сложно, народ здесь воинственный, масса горных крепостей, обилие населения, также венды отличные мореходы.
Но одновременно ряд европейских держав активно стараются внести в ВИ смуту, помня о столетней войне, и о силе ВИ им выгодно поддерживать ее в таком полуразобранном состоянии. Завоевать ее они пока не пытаются, но …

По всей В. стоят порядка 1000 замков разных калибров. Числ. населения порядка – 10 млн чел. Также порядка 10 крупных городов с населением не менее 50 тыс чел., всего городов в К. – более 500. Доля городского населения – 15% (1,5 млн).
Данные приведены на момент начала Гражданской войны в ВИ.

История заселения Вендии
Первым народом, пришедшим на эти земли, были племена весинов-вепсов. Этот народ широко расселился по огромному полуострову (многие склонны считать В. - субконтинентом, что всего скорее и верно, так как В. является частью другой материковой платформы, столкнувшейся с Европой) и распались на десятки малых и средних племен. Верховным же правителем они признавали Ингви вождя-жреца южных земель. Спустя многие столетия на земли К. явились новые племена, они прошли через Рутавор, Яровор. Яравур – Орлвейн-Орлиные горы и быстро продвигаясь на запад, вышли в благодатные земли юга В. Они сильно теснили, а часто и подчинили себе чудь-карел. Назывались эти племена – хальга-вагры. Эти племена кельтского происхождения владели большей частью В. почти 500 лет. Пока на западе не появился новый народ – ньёрды, даны, халога, нуры, хеды. Они шли с востока, с севера Европы, огибая В. с севера по морю и проникая на западное побережье, где и оседали постепенно. Изначально это были рыболовецкие и китобойные экспедиции, но постепенно временные стоянки ньёрдов - нурман становились постоянными холдами – укрепленными городищами во фьордах.
В итоге они, укрепившись на побережье северной части океанской В., начали войны с ваграми и карелами за земли юга и востока, до самых Драконьих гор (Ермунганда).
Вскоре после нъёрдов на земли В. стали заселяться славяне, которых обитатели п-ва дружно стали звать вендами. Проникали они и через Рутовор и по морю.
Селились чаще мирно. Благо земель хватало, активно занимались ремеслом, торговлей, охотой и земледелием. Сами чаще всего не нападали, зато в ответ на атаки других отвечали жестоко.
И вскоре сумели широко распространиться по центральной части В. оттеснив и частью ассимилировав вагров и весинов.
Но положение было не устойчиво, да еще вскоре через Рутовор-Орлвейн прошло племя керов-серкитов, тюркское (угорское?) по языку и близкое по типу к весинам. Они объединили весинов и научили своих дальних родичей сражаться верхом на конях, бить из лука на всем скаку и создали собственное государство - каганта – на просторах Дохары (вост вендии)
Они то и стали истинным бедствием и для вагров и для славян-вендов. Только ньёрды укрытые за Ермунгандом – Драконьими горами жили в относительном покое.
Вендам пришлось уходить в предгорья, укрываясь в долинах от набегов.
И чтобы было если бы в Вендию не прибыло малое, он очень воинственное племя русов? Они сумели объединить большую часть вендов и одержать ряд побед над кочевниками, создав русинско-вендские княжества. В ходе последующих войн, они успешно оттеснили врага на восток и восстановили порядок.
Но затем и сами стали дробиться на уделы. Что привело к потере части земель и к началу новой волны экспансии с материка – на этот раз гётов. Эти в основном прибывали мирно, заселяя южные города, создавая вольные города и поселения. Мастеровые, земледельцы, они без войн и конфликтов. Но спустя время, они отказались подчиняться русинским князьям, и объединились в союз южных городов – аналог Ганзы.
Вот в это время и появляется будущий император, он был русином и сумел соединить все народы, создав могучую империю.

Атаман, может пора выложить здесь вторую главу? В открытом доступе. А то вот рекомендую многим подружкам с работы там и еще всяким - почитать - а они такие - не регятся, а гостями читают некоторые - вот, может это и не совсем гуд, но спрашивают - когда выложу вторую главу)))))
Не на СИ же отсылать?

Каури, вариант.
давай продолжим.

Глава 2. Вечер 20 и 21 июня 1647 года. Замок Чернагора, г. Гребенск.

- Хозяин, хозяин, там люди, караван целый! – в трактир влетел мальчишка лет двенадцати, Митроха – сын старшей поварихи.
- Что ты несешь, щенок! Какой еще караван на ночь глядя? – Недоуменно откликнулся сам трактирщик – изрядно побитый жизнью мужик лет пятидесяти. На месте левой руки у него была культя, да и левая нога плохо его слушалась, за что все прозывали его Куцым. Настоящее имя его – Анфим в городке никто толком не знал.
- Да сам посмотри, хозяин, коли мне не веришь, - с вызовом ответил паренек.
И тут же ловко увернувшись от неслабой затрещины отскочил в сторону, посверкивая нагловатой ухмылкой.
- Ну, подожди, стервец, попадешься ты мне… - Пробурчав эту угрозу, Куцый заковылял к выходу.
Было уже поздно. Последние лучи заходящего солнца окрасили долину, склоны гор и облака во все оттенки красного – от нежно-розового до багрянца. На востоке уже царила тьма, медленно заполняя все пространство. Длинные густые тени скал на западе долины и самого замка предвещали скорые сумерки. Приложив руку козырьком к голове, Куцый принялся высматривать, кто же в столь поздний час прибыл в их уединенную долину.
- Не обманул мальчишка, и, правда, отряд… - задумчиво пробормотал Куцый себе под нос. – Кто же это?
Продолжая разглядывать идущих в отдалении путников, он позвал слугу:
- Митроха!
- Чего звал, хозяин?
- Тебе все равно делать нечего, сбегай к ним, узнай, кто такие, и сразу назад, да смотри, лишнего не болтай, знаю я тебя, негодника!
Паренек, ничего не ответив, стремглав бросился по дороге, видно было, что сил и задора у него на троих, а уж первым повстречать неизвестных путешественников для него – настоящий подарок.
Куцый видел, как поваренок подбежал к идущему во главе странного отряда воину. Опытный глаз угадал в пятерых из них воинов-вендов. Шашки, глубоко притопленные в ножнах, пистолеты в поясных кобурах, бурые чекмени и невысокие черные шапки с прямой, круглой тульей – все указывало на вендское происхождение пришлых.
Отряд продолжал идти вперед. Митроха рысил рядом с командиром, на ходу задавая вопросы и получая ответы. Среди пеших выделялся молодой всадник на роскошном вороном скакуне, за его спиной на крупе коня сидела девушка, обхватив юношу за талию. «Неужели граф таки добрался? А что, похож на батюшку, похож… Тогда где его воины? Эти венды точно не из войска герцога, там все больше ньерды да южнаки… Ну да что гадать, скоро малец вернется и все узнаю» - заключил свои размышления Куцый.
И, правда, Митроха уже завершил свои расспросы и теперь неспешно возвращался к хозяину на доклад. Сама корчма располагалась в некотором отдалении от дороги, привольно раскинувшись своими постройками, подворьем и садом на невысоком холме. Прежде, в стародавние времена, как рассказывали старики, это место было укрепленной усадьбой одного из знатных обитателей долины, но с тех времен многое изменилось. Когда десять лет назад Куцый приехал сюда и купил обветшалые развалины, никто не понимал, на что он рассчитывает ведь торговый тракт совсем захирел. Купцы, боясь нападений кишевших в тех краях разбойников, уже и не рисковали пройти пусть и короткой, и удобной, но смертельно-опасной дорогой. Но дела у нового трактирщика пошли неожиданно хорошо и вскоре усадьба преобразилась. Застучали топоры, молотки, запели пилы, заскрипели рубанки и вместо полуразвалившейся постройки появился богатый постоялый двор.
- Хозяин, это молодой граф Шлоссенберг приехал. Говорят, на них напали по дороге, но те воины – венды помогли. Они ведут трех пленных разбойников, а те люди, что идут за ними, это освобожденные из плена заложники. К лошадям привязаны носилки с раненым, кто такой – не знаю.
- Это он на коне гарцует?
- Да, хозяин. А что за девушка с ним и не спрашивайте, не скажу. – Митроха, не дожидаясь пока трактирщик отпустит его, понесся к поварне, делиться новостями с матерью и остальными обитателями трактира.
Куцый будто и не заметил исчезновения слуги. Он долго стоял в задумчивости, провожая взглядом медленно продвигающийся к замку отряд. И когда они уже скрылись среди домов городка, приняв решение, обернулся к прислуге:
- Завтра засветло запряжете двуколку, поеду в замок. Ефрем, соберешь в корзину еды, да всего наилучшего, колбас, сыра, масла, окорок, вина, хлеба свежего так чтобы на десяток человек хватило. И смотрите у меня!
Раздав указания, сам Куцый поковылял в свои жилые покои, тщательно обдумывая наряд, в котором следовало появиться на важной завтрашней встрече.

***
Речка, недаром Ужицей прозывалась, вилась как змейка вокруг всего Гребенска, и возле перевала срывалась вниз красивым водопадом. Меж заросших травой и плакучей ивой берегов быстро текли ее студеные и кристально чистые воды, позволявшие разглядеть каменное ложе и серебристые спинки быстрых рыбешек. Лишь на стремнине, где течение всегда было особо бурным, порождая бесчисленные буруны и водовороты дно не просматривалось. Стремительно проносились веточки и крупные щепки – выше по реке стояла лесопилка старого Яна.
Марица доплетала свой венок из одуванчиков и невнимательно прислушивалась к словам маленькой болтушки Тины. Смотреть на бурный поток доставляло ей немалое удовольствие, вплетая в мечты множество чудесных фантазий. Тина рядом, рассказав все свои новости, и вдоволь наигравшись с гладкими речными камушками, стала клевать носом, прислонившись к еще теплому боку большого валуна, обросшего мхом.
Девушка улыбнулась:
- Пойдем уже, соня, - позвала она девчонку, легко отгоняя причудливые образы, навеянные красивым закатом, - ужин проспишь.
Девочка открыла свои шаловливые глазки, вскочила на ноги, запросила:
- Марица, побежали наперегонки. Я тебя обгоню. Пожаааалуйста, - протянула она просящее и добавила, - не спорь. Смотри, солнце садится, не увидит никто.
- Тинка, ты егоза, разве не ты только сейчас спать собралась?
Девушка поймала руку малышки и не дала ей убежать вперед:
- Погоди, давай не спеша прогуляемся, смотри какой чудный вечер. Тихо-то как! Если будем идти молча, услышим о чем шепчет ветер. Может он для нас сказку рассказывает. О том, что было здесь очень давно, еще, когда наши прабабушки не родились.
- Ой, как интересно. Расскажи, расскажи, что еще ветер говорит.
- Много чего. Вот попробуй прислушаться, может тебе он больше расскажет.
Они шли, взявшись за руки, направляясь к засыпавшему городку. Под ногами шелестела высокая трава, слышался стрекот сверчка. Издали было видно, как светятся окошки в крайних домах, тянуло запахом свежего хлеба. Значит пекарь – Большой Иван уже приступил к своей ночной работе.
Кто из них первый заметил группу людей, движущихся к городу, трудно сказать. Марица остановилась, удержав малышку, а та воскликнула:
- Смотри! Стая людей идет! Кто это, Марица?
- Это же не птицы, глупышка, - машинально ответила девушка, вглядываясь в фигуры людей и лошадей, - стаями только птицы летают. Давай постоим здесь. Видишь, как дуб и эти березки хорошо нас скрывают. Они как раз мимо пройдут, а мы посмотрим. Знаю, что любопытная, не отвяжешься, а так хоть безопасно. Только ты уж помалкивай. Не стоит привлекать их внимание. Мало ли кто в такой поздний час идти может.
- Смотри – впереди конь, - прошептала девочка,- а на нем всадник и девушка, прямо как на твоем рисунке… Может это принц? Ой, погляди – это же Митроха к ним бежит. Терпеть его не могу! Такой вредный.
- Вижу, Тинка.
Марица с удивлением разглядывала незнакомцев. Всадник впереди - на великолепном вороном аргамаке, действительно вез девушку. Остальные шли пешком и являли собой очень живописную картину. Среди них выделялось несколько воинов, вооруженных до зубов и ощутимо опасных. Тяжело груженый мул, раненый на носилках, подвешенных между двух лошадей, монах в длинной рясе - все говорило о том, что совсем недавно что-то с ними приключилось.
Кони, которые несли носилки сразу привлекли внимание Марицы. Она с восхищением рассматривала белоснежного красавца, идущего в паре с гнедым. И хотя гнедой тоже был неплох, белый – отличался поистине королевскими статями. Такого чистого белого окраса девушка никогда не встречала. Это был редкий конь. О таких часто говорится в легендах, которые так любят Тина, где белых лошадей наделяют даже магической силой. Говорят, такой был у императора… Красавец! Марице очень захотелось рассмотреть его поближе.
Да и узнать бы, откуда они все, только не подойдешь просто так, не спросишь. Вон как этот поваренок из таверны Куцего, поговорил с высоким воином, который выделялся чем-то незаметным, может осанкой, может манерой держаться, но Марица сразу поняла – главный – он. Широкоплечий и стройный, с тонкой талией, перехваченной черным с серебром поясом, с мальчишкой он говорил недолго, тот еще потоптался возле отряда, оглядывая всех быстрым взглядом, и обратно побежал. Наверное, хозяин послал узнать.
Понятно, что все они в замок направляются. А дорога как раз мимо этого столетнего дуба вьется. Когда подошли уже близко совсем, Марица шагнула глубже в тень, увлекая за собой девчушку. И дыхание затаила. Тинка тоже притихла.
Дуб рос совсем рядом с дорогой, и девушке казалось, что она даже дыхание людей слышит. Конь всхрапнул, почуяв их, но никто внимания не обратил. Да и понятно, видно, что давно идут, устали. Марица обрадовалась было этому, но рано, как оказалось. Потому что как раз поравнялся с ее укрытием тот самый воин, со светлым чубом, выбивающимся из-под шапки. Он повернул вдруг голову, и девушке показалось, что прямо на нее смотрит, хоть и уверена была, что листва надежно их скрывает. Пристальный взгляд его синих глаз казалось целую вечность не отрывался от их укрытия и только когда они прошли мимо, Марица глубоко вздохнула и поняла, что даже не дышала. Смешно ей стало, что повела себя так – как глупая девчонка. Понятно, Тинка, а ей-то вот так стоять и подглядывать… Марица покачала головой, обняла малышку за плечи, спросила:
- Ну, понравилось? Пойдем скорее, тогда. К ужину мы, конечно, опоздали, но знаю, как тебе не терпится всем про этих людей рассказать. Глядишь, и подобреет тетка Клава и угостит чем-нибудь, если расскажешь красиво.
Девчушка бежала рядом вприпрыжку, и то и дело вспоминала:
- А мальчишку видела, он мула вел в поводу? Правда, на нашего Трофимку похож? А видела, какой смешной дядька рядом с мулом шагал, с бородкой, как у козлика нашего?
Марица слушала ее болтовню вполуха, знала, что ответов не ждет. Удивлялась только, как она-то всего этого не заметила. А ведь ее наблюдательности многие завидовали. Наверное, оттого, что воин их почувствовал. Какое же чутье у него – звериное! Пришлось признаться себе, что испугалась она немножко этого стального взгляда. С чего бы!?
До двора их оставалось еще несколько десятков метров, когда Тинка не удержалась, побежала быстрей, к открытой калитке. Не терпелось ей рассказать все.
Марица посмотрела вверх, небо уже усыпанное звездами казалось и близким и одновременно далеким. Вспомнилось детство почему-то. И немножко было жаль, что выросла она, и не может быть как Тина – такой же беззаботной. И чуть тревожно на душе стало. Не просто же так эти люди им повстречались. Видно ждут их теперь какие-то перемены. А хорошо это, плохо ли, только время покажет.

***
Адам шагал по странно пустой главной улице городка. Из-за плотно закрытых ставень пробивался тусклый свет, в гулкой тишине раздавалось лишь звонкое цоканье копыт их коней. Только собаки дружной стаей носились вокруг, азартно облаивая путешественников. То один, то другой кудлатый зверь наскакивал из придорожных кустов, норовя ухватить людей за ноги, и зло скаля зубы. И отлетал, стоило лишь махнуть плетью.
«Да, не ласково встречает нас городишко, людей нет, собаки подняли лай до небес…» думал Адам, упорно продолжая идти вперед.
Шлоссенберг, который после своей владетельно-величавой фразы о замке Чернагора приосанился и будто забыл об усталости, снова сник. Борут прекрасно понимал, что графу так хотелось въехать в городок героем вместе со спасенной им прекрасной девой и вот…
Подъехав к нему вплотную чуть виновато улыбнувшись, прокричал:
- Извините, князь, вот уж не думал о такой, - выделил он особо последнее слово, - встрече, но все же, надеюсь, в замке нас ожидает иной прием.
- Не переживайте, граф, все еще будет. И все же нас встречают, да еще каким концертом, - он весело подмигнул графу.
Улица тянулась долго. Каменные глухие стены, тяжелые калитки с медными, витыми ручками, ставни на узких окнах второго этажа, черепичные крыши и высокие почерневшие от сажи трубы. Адам внимательно рассматривал желтовато-серые, напоминающие крепости, здания.
От ощущения чужого, недоброго взгляда по спине пробегал холодок, идти под прицелом, пусть и не видимом, многих ружей... а вдруг у кого рука дрогнет? Вот и шли русины спокойно и без лишних движений.
Дойдя до одиноко стоящей церкви, выглядящей запустело и неухожено Адам остановился. Покосившийся православный крест на высокой колокольне, облезлая краска на дверях – верные знаки отсутствия заботы.
Встав перед потрескавшимся каменным крыльцом церкви, князь снял шапку и, опустившись на одно колено перекрестился. Если Бог услышит его молитвы, именно здесь он обретет свой дом. Но пока это лишь смутные мечты. Вставая, он заметил, что не только друзья последовали его примеру, но и мастеровые. Монах же подняв голову к кресту смотрел так сосредоточенно, и в то же время радостно, что было ясно - он возносит творцу благодарность. У Адама потеплело на душе. Он снова надел шапку и, подождав остальных, пошел дальше. Людвиг, успевший отъехать вперед, развернул коня и спросил о причине задержки.
- Все в порядке, граф, - ответил Адам, и так странно посмотрел на него, что Шлоссенберг не решился продолжать расспросы и вновь повернул коня к горной дороге, в которую плавно переходила главная улица.
На выходе из городка стояла таверна, двери которой на удивление тоже оказались закрыты.
«Что ж, значит, и в самом деле графа здесь не ждут. Засели по домам и смотрят, кто пожаловал, наверняка еще и мушкеты при себе держат… Такую встречу для своего господина устроили, а зря, он им это припомнит… Но ведь и понятно. Кто Шлоссенберг для них? Сын захватчика, обманом занявшего древний замок, да еще и гет, а не венд…».
Размышления князя прервал громкий стук копыт, впереди показался всадник на невысокой горской лошадке, которую он яростно погонял, поминутно нахлестывая плетью. Такое отношение к лошади вызвало в душе Адама возмущение. Но заметил он сам себе – это ведь не наши скакуны, растущие вместе с хозяином и не нуждающиеся, не то что в плети и шпорах, а даже просто в громком окрике. Невольно оглянулся на Бурана, везущего вместе с Змеем носилки с раненым горцем и в который раз порадовался красоте и благородству скакуна. «Бурашек, красавец белогривый, погоди, доедем до замка, накормлю, побалую, никогда тебе боли не причиню, обещаю».
Бородатый, мрачного вида воин в сером кафтане и с саблей на боку лихо остановил коня прямо перед графом, и, сдернув шапку, сказал:
- Ваша милость, господин граф, приветствую вас. Помните ли меня? Ролло Кострец, к вашим услугам. Я служил в легкоконной хоругви у вашего батюшки.
Граф неопределенно кивнул и дал твердым, начальственным тоном указания:
- Вот что Ролло, скачи в замок, пусть готовят комнаты для меня и моих гостей, накрывают на стол, мы чертовски голодны. И привези еще факелов, уже почти стемнело, а нам еще подниматься на замковую гору…
- Все понял, ваша милость, сделаем. Позвольте исполнять?
- Езжай, Ролло, да поторопись!
«Вот теперь наш Людвиг – настоящий граф. Главное, чтобы было кем командовать» с усмешкой подумал Адам, продолжая размеренно вышагивать по дороге.

***
Лизи ощущала смертельную усталость, ей казалось, что этот бесконечный переход будет длиться, пока она не упадет без сил. Но появление всадника из замка ее приободрило, даже обрадовало. Значит все не напрасно и скоро они действительно получат возможность отдохнуть в настоящем замке. Осталось то совсем немного и можно будет снять сапоги, которые так натерли ноги. Отец Филарет, рядом с которым она шла весь путь, восхищавший ее тем, как он спокойно держался и подбадривал окружающих рассказами об истории этих мест, успевал следить за раненым горцем, ни словом, ни взглядом не показывая, что и сам устал. А незадолго до подъема отобрал у Лизи небольшой узелок, который в начале пути казался ей сущей безделицей, но после нескольких часов, основательно оттягивал руки.
Освещенная факелами дорога в гору, была очень крутой, и отряд продвигался медленно. Лошади тоже устали, безропотно шагая за ведущими их в поводу людьми. Лизи старалась держаться ближе к середине дороги, потому что несколько раз видела, как опасно близко от нее начинается крутой обрыв. Тем не менее, в задумчивости бредя рядом с конями, несущим раненого, именно она, споткнувшись, чуть не полетела вниз.
Сильная рука Орлика, неизвестно как оказавшегося рядом, подхватила ее буквально в последний момент. От пережитого страха Лизи еще несколько минут шла, потрясенная и только потом заметила, что его большая рука все еще лежит на ее талии, оберегая от новой опасности. Лизи испуганно вздрогнула и отшатнулась, отчего Орлик только крепче ее ухватил.
- Ишь пичуга затрепыхалась, - добродушно прогудел он. И добавил, ободряя, - потерпи, осталось всего ничего.

***
У входа в замок ярко горел десяток факелов. Едва последний участник отряда вступил под тяжелые каменные своды въездной башни, как створки ворот со скрипом начали закрываться и пара крепких, облаченных в форменные, серые кафтаны герцогской армии, воина опустили длинную балку на почерневшие от времени петли.
«Молодцы, службу знают» определил Адам. Он по давней привычке, заработанной на собственной крови всегда предпочитал проверить важное для дела и безопасности сам. И потому сразу оценил и ворота, и стены, и башни и выправку немногочисленных защитников замка.
Людвиг же, хоть и только сегодня потерял весь свой отряд, был беспечен и счастлив. Наконец-то он получил то, чего так желал. Таинственно-романтичный въезд в собственный замок, на боевом коне и с дамой сердца. Шлоссенберг был так молод, ему едва исполнилось шестнадцать лет и понять его мысли не трудно. В целом, Адам решил для себя, что граф держится отлично «Из него выйдет толк … если доживет... ведь не всегда мы так удачно окажемся поблизости».
Граф лихо соскочил с коня и протянул руки к баронессе. Перед ним выстроился ряд из шести воинов, среди которых вытянулся и Ролло. Вперед выступил матерый, кряжистый мужчина с глубоким сабельным шрамом на правой щеке и с кривоватыми ногами всадника.
- Ваша светлость, разрешите представиться - временный начальник гарнизона замка Отто Штадель. Я сам и весь гарнизон рады видеть вас в Чернагоре. Мы ждали вас к обеду, что же случилось? Где господа лейтенанты и весь отряд?
- Не слишком ли много вопросов? – Раздраженно ответил Шлоссенберг. – Все вопросы завтра, утром жду полный доклад от вас, Штадель. А сейчас ваша задача – разместить со всеми удобствами моих гостей. И позаботьтесь о Чорте и других лошадях – они сегодня славно потрудились.
Обернувшись, он заявил:
- Господа, жду вас всех на ужин, лучше поздно, чем никогда, - донельзя довольный свои остроумием, он махнул рукой распуская жалкий строй своих воинов и в сопровождении баронессы пошел в сторону господского дома или дворца, как его называли обитатели замка.
Адам же предпочел остаться со своими товарищами. Добыча, пленные бандиты, лошади и мул – бросить все это посреди двора было с его точки зрения просто неразумно.
- Штадель, я князь Адам Борут, будем знакомы, - пожав протянутую руку старого сержанта Адам сразу перешел к делу.
- Есть ли у вас надежный каземат? Лучше всего рассадить наших арестантов по разным камерам.
- В кандалы заковать? – Спокойно и уверенно ответил вопросом на вопрос Штадель.
- Отчего и не заковать? Решайте сами, ваших темниц я не видел. Мне понадобится отдельное помещение для всего привезенного. Это большое здание – казарма? Мы вполне можем разместиться там.
- Нет-нет, князь, для вас и ваших товарищей приготовлены комнаты в господском доме.
Проследив, чтобы все имущество отряда было надежно размещено в закрывающейся на замок комнате с крепкой решеткой на единственном окне и что все их спутники получили вполне приличные кровати, князь поспешил на ужин. На лицах людей читалась усталость, но ни сам Борут, ни его воины казалось не ощущали и капли утомления. Энергично и весело они помогали остальным, а затем с шутками и дружественными тычками направились в пиршественную залу замка, предвкушая хороший стол и обилие вина. Они заслужили отдых. И твердо намеревались достойно отметить недавнюю победу.

***
- Комнаты для гостей готовы, ваша светлость, - проговорил Ролло, почтительно кланяясь графу, - но возможно, гости хотят перекусить с дороги? Стол уже накрыли.
- Да – сначала поесть, - кивнул Шлоссенберг, - веди нас.
- Но, граф, - воскликнула баронесса, легко коснувшись его рукава, - позвольте нам с Лизи вначале пройти в свою комнату. Поймите, пробыв столько времени в плену, мне просто необходимо привести себя в порядок.
- Конечно, - слегка смутился юноша, и обратился к своему камердинеру. - Эй, Витред, проводи госпожу баронессу в ее покои. Мы вас подождем, госпожа Анна!
- Ни в коем случае, граф! – ласково и в то же время твердо возразила Анна, - Начинайте без меня, я присоединюсь к вам, как только смогу.
Вперед шагнул Отто Штадель и проговорил:
- Разрешите, я сам отведу вас к столу, граф! Пусть Ролло проводит дам. Боюсь, ваш камердинер еще не очень здесь освоился… Госпожа баронесса – горячая ванна уже готова и покои старой хозяйки мы привели в порядок. Приятного вам отдыха.
- Вы очень любезны, - улыбнулась Анна, - ведите же нас, - кивнула она Ролло.

Оказавшись в комнате наедине с Лизи, баронесса скинула на пол дорожный плащ и со стоном опустилась на краешек широкой кровати, занимавшей полкомнаты:
- Даже не верится, - проговорила она, - мы в замке! Ужин, кровать, эта чудесная комната. И ванна.. О, Боже, ванна! Лизи, где она? Я срочно должна принять ванну. Даже не представляю, на что я сейчас похожа!
Лизи улыбнулась, привычно засуетившись по комнате, в поисках всего необходимого.
- О, госпожа, смотрите – тут есть зеркало! А ванна в маленькой комнатке – рядом. Ролло же показал.
- Ну, уж нет, - сказала Анна и решительно поднялась, - в зеркало посмотрюсь позже. Пойдем же скорее, поможешь мне. Да и тебе не помешало бы умыться.
Маленькая комната тонула в полумраке, освещаемая единственным масляным светильником, но вид огромной керамической ванны, наполненной до половины, от которой вверх поднимался густой пар, сразу примирил девушку со всеми невзгодами, которые пришлось пережить за последние дни.
- Ох, Лизи, - щебетала она, безвольно ожидая, пока горничная справится с многочисленными крючками на ее платье, - не представляешь, как я об этом мечтала! Ты заметила, как любезен был со мной граф. Правда ехать на крупе – сомнительное удовольствие, у меня все болит, - пожаловалась она.
- Не только граф был с вами любезен, - грустно вздохнула Лизи, - господин Скворуш, по-моему…
- Ах, Лизи, оставь господина Скворуша в покое, не порти мне удовольствие. Лучше иди, посмотри – в порядке ли то зеленое платье.
Привести платье в порядок не потребовало много усилий. Лизи разложила все необходимое на кровати и вернулась к Анне.
- Все готово, - сообщила она, - камердинер графа заходил, справлялся, когда мы будем готовы.
Баронесса улыбнулась ей сквозь пряди мокрых волос:
- А никогда, во всяком случае, не сегодня.
- Но вы же сказали графу…
- Ну и что же, глупышка! Сама подумай, они сейчас устали, проголодались, да и впечатлений на сегодня было достаточно. Вот завтра у меня есть шанс их удивить. Да и ванну я пока покидать не намеренна. Ванна и хороший сон – это все, что мне сейчас нужно. Я даже ужинать не хочу.
- Тогда попрошу, чтобы вам принесли каких-нибудь фруктов, - покачав головой, сказала Лизи.
- О да! И еще травяной чай! Какое блаженство! Ты не намылишь мне голову?
Сбегав к камердинеру, который так и дожидался у двери покоев ответа баронессы, Лизи передала ему просьбу Анны:
- Госпожа баронесса очень устала и не сможет спуститься ужинать. Не могли бы вы принести сюда что-нибудь из фруктов и травяной чай.
Витред понимающе закивал и поспешил удалиться.
Когда он принес поднос с легким ужином, баронесса по-прежнему нежилась в ванне, не желая прекращать блаженство, которое, наконец, получило ее тело.
- Никогда не думала, что езда на крупе лошади может быть так ужасна, - сказала она Лизи, когда девушка в очередной раз забежала в маленькую комнату с огромным полотенцем в руках.
- Но если это так, зачем же вы мучались, можно же было отказаться.
- Ну, нет, пешком еще хуже. Скажи, не остались ли у тебя какой-нибудь мази, ты же всегда возишь их с собой? Или разбойники отобрали?
- Ну, есть только масло, его никто не нашел и оно со мной, - отозвалась Лизи, подходя к ванне и широко раскрывая полотенце, - вылезайте уже, госпожа, вода совсем остыла. А потом я вас всю намажу этим маслом, и вы будете как новенькая завтра к утру.
- Вот хорошо, - обрадовалась баронесса и послушно поднялась.

часть 2 главы.

***
Большая зала господского дома была на самом деле вместительной. Наверно, когда то в ней собиралась вся дружина местного владыки - добрая сотня крепких молодцов, среди которых были и много раз бившиеся в сражениях седоусые ветераны, и решительные, уже обзаведшиеся семьями полноправные воины, и безусые, лишь недавно начавшие постигать воинскую науку новики.
И сидели они так же, как и сейчас рассаживались гости. В дальней от входа части зала располагалось невысокий помост, всего пол-локтя, на котором стоял широкий, вместительный стол, с расположенными вокруг удобными обтянутыми кожей диванами.
Там в стародавние времена восседали князья и их ближние ветераны-командиры. Ниже помоста, образуя со "старшим" столом букву "Т" располагался обширный, пожалуй втрое более длинный, чем верхний, стол.
Оба уже были накрыты. И за ними уже начали собираться и гости, и местные обитатели.
Граф встретил Борута лично, на правах хозяина проводил князя на почетное место справа от себя, усадив на диван. Там же разместились и все остальные русины. Орлик усевшись заполнил собой, казавшийся широким диван, но все же места там хватило и для начальника стражи замка - Отто Штаделя, тоже изрядного крепыша. Скворуш уселся рядом с князем, Хортичи, следом за ними. Камердинер графа, который собирался обслуживать своего господина, после долгих уговоров тоже сел за общий стол, тем более, что был он благородного происхождения, и даже состоял с графом в отдаленном родстве.
Угощение на столе не поражало воображение привыкшего к пышным пиршествам Адама, но после многодневных скитаний по горам ему и не требовались изыски. Много мяса, хлеба и сыра. И полные кувшины молодого, чуть искристого красного вина.
И густая чорба, и запеченные на углях ребрышки, и роскошные, истекающие соком, куски мяса на вертелах - все было изготовлено из барана, заколотого по случаю приезда господина и владетеля в замок.
На столах почти отсутствовали свечи, приборы были самые простые, все говорило о том, что обитатели замка живут не богато.
- Простите, ваша светлость, мы ожидали вас и как смогли подготовились, но я не получил прав распоряжаться налогами и повинностями Гребенска и сел по округе и потому ужин скромен, казна наша скудна. - Пояснил Отто имеющееся положение в ответ на недоуменный вопрос графа.
- Это никуда не годится. Завтра же займемся исправлением дел. Они заплатят все, что требуется! – Грозно нахмурив светлые брови заявил Шлоссенберг.
- А сейчас дорогие гости, прочь дела! Будем радоваться жизни! Угощайтесь! Ешьте и пейте! И вот первый тост. За храбрых русинов, за князя Борута и его воинов! Пусть ваши руки останутся сильными и твердыми!
Все шумно подняли кубки приветствуя здравицу графа одобрительными возгласами. За нижнем столом тоже стали поднимать кубки приветствуя графа, князя, славную победу над бандой разбойников. Затем дружно выпили, разом опустошая вместительные чаши. Воины гарнизона сразу же засыпали сидящих рядом с ними гостей вопросами о произошедшем, поднялся изрядный ор и гам, молодое вино быстро ударило в головы, голоса сделались громче, а желание быть обязательно услышанным – больше. Никто толком не слушал друг друга… Тогда со своего места поднялся Борут. И сразу же наступила тишина. Эффект был так разителен, что сам князь не смог скрыть улыбки.
- Друзья, настал и мой черед провозгласить здравицу в честь гостеприимного хозяина этого замка. Мы лишь сегодня повстречались на дороге жизни, но хочу верить, сможем еще долго идти по ней рядом! За вас граф, за ваши свершения, пусть все задуманное вами сбудется! - И он протянул свой кубок навстречу кубку Шлоссенберга, края чаш соприкоснулись со звоном и в тот же миг зала заполнилась здравицами в честь графа.
- Да здравствует господин граф! – По-солдатски громко, будто отдавая команду в бою верноподданно прорычал Отто.
Хор голосов за нижним столом подхватил этот возглас, но его перекрыл дружный рев Орлика, Хортичей и Скворуша, оглушавший своею мощью:
- Да здравствует господин граф!
- Благодарю! За вас господа, – воскликнул Людвиг, польщенный и раскрасневшийся от удовольствия. Он лихо опрокинул в себя половину кубка, закашлялся, отчего на глазах выступили слезы.

Скворуш, задумчиво крутил в руках опустевший кубок и время от времени кидал мрачный взгляд на массивные двери, ожидая появления баронессы. Хотелось и есть, и блеснуть - рассказать народу какую-нибудь забавную байку, из тех, которые у него так хорошо получались. Но мысль о том, что госпожа Анна, эта своенравная красавица с глазами газели, с такой легкостью похитившая его сердце, вот-вот появится, заставляло его пребывать в невероятном напряжении.
Давно уже он не испытывал таких мучений от своих влюбленностей. Соперничество этого сопляка – графа, имеющее как ни странно определенный успех, доводило его до бешенства. Думать об этом, однако, было нельзя. Мальчишка – граф и они его гости. Понятно, что князь снесет голову, попробуй Сашко хоть что-то предпринять по устранению соперника. Значит надо действовать иначе. Стать неотразимым для баронессы, влюбить ее в себя, черт возьми! Привыкший к легким победам, он не собирался отступать теперь, едва столкнувшись с препятствиями...
Скворуш снова взглянул на двери и увидел возвращающегося Витреда. Тот подошел к графу и, склонившись к его уху, что-то прошептал.
Шлоссенберг поднял брови и сразу решительно всем сообщил, что дамы просят передать, что очень извиняются, но слишком утомились и спустятся только к завтраку, а сегодня их не ждать.
- Вот как! – невольно вырвалось у Скворуша, но он тут же добавил. - Это очень печально, но праздник продолжается!
На лицах остальных он заметил даже какую-то затаенную радость, даже граф похоже, только порадовался отсутствию дам. У него в груди тоже что-то отпустило, и Сашко решительно подвинул к себе блюдо, полное ароматного истекающего соком мяса.
Несмотря на зверский голод, ел он аккуратно, являя пример воспитанного и светского человека. Ему доставляло удовольствие сознание того, что даже граф, выросший в столице, не может похвастать лучшими манерами. Утолив первый голод, он заметил, как вгрызаются в мясо близнецы Хортичи, брызгая соком во все стороны и очень напоминая собой пару голодных волкодавов.
Легонько тронув за локоть Тадеуша, сидящего рядом, Сашко бросил на него очень красноречивый укоризненный взгляд. Парень покраснел и быстро глянул на Орлика, надеясь, что тот не позволит высокомерному офицеру учить их здесь, на пиру. Но Микола тоже неодобрительно качнул головой, неожиданно поддержав Скворуша.
Сашко широко улыбнулся и приветственно приподнял полный кубок, поднимая за друга молчаливый тост. Орлик охотно ответил тем же. А следом и все сидящие за столами. По залу пошла волна чоканий и здравиц друг другу.

***
Пока Сашко размышлял, Микола уже успел проглотить изрядный котелок с густой, как гуляш чорбой, и теперь приступил к жаркому, приправленному острым перцем, запивая огонь во рту богатырскими глотками вина. Отто, сидящий рядом, только успевал подливать ему в кубок молодого, терпкого и пусть незамысловатого, но питкого вина из большого кувшина, поражаясь аппетиту русина.
- Господин Орлик, так что же произошло на дороге? – выгадав короткую паузу, спросил он русина.
В ответ Микола задумчиво посмотрел на Штаделя и хлопнув его рукой по плечу, отчего тот заметно перекосился, видно ладонь у русина оказалась тяжелой, сказал:
- Вот что, Отто, мы с тобой солдаты, нечего нам церемониться и чиниться друг перед другом, так что давай на ты и без господ?
- Это ли не повод поднять кубки и выпить доброго вина? Я согласен, Микола!
- Добре, так и давай выпьем, Отто, за знакомство!
- Ты спрашивал, что на дороге? Засада была. Будто ждали их. Побили всех, графа схватили и повязали, остальных дорезали, мы не успели самую малость. Но сражались они все равно отлично, троих бандитов сумели с собой прихватить. А потом уж мы стрелять начали.
- Как вы там оказались, друже Микола?
- Шли, шли и пришли, Отто. Князь хотел пройти через перевал, говорят здесь отличная охота, а он страстный ее любитель, может неделями выслеживать добычу без сна и отдыха.
- Тогда вы нашли отличное место! Здесь полным-полно всякого зверя, есть и кабаны, горные козлы, олени, есть и снежные барсы, серые медведи, а какая в горных озерах форель… ммм.
- Я смотрю ты тоже к охоте не равнодушен, Отто?
- В прежние времена бывало, и с рогатиной на большого зверя хаживал, а теперь здоровье уже не то, потому нынче я к рыбалке пристрастился.
- Отто, не скромничай, здоровья у тебя на троих, да и силы, уверен, ты молодым форы дашь!
- Ха, верно, сила еще есть пока, не жалуюсь! – хвастливо заявил Штадель, ощерившись в довольной ухмылке.
- Вот давай и выпьем за твое здоровье!
- И за твое, Микола! Живи сто лет и будь силен как гора!
Выпив и изрядно опустошив стоящие перед ними подносы с едой Микола и Отто продолжили разговор.
- Так что про охоту, куда бы ты посоветовал пойти?
- Ээээ, да я здесь и не охотился, говорю же тебе, Микола, я давно к рыбалке перешел, а вот кто вам может помочь, так это Шатун.
- Шатун? – Удивленно переспросил Микола, - Ты чего, друг Отто, перепил? С каких пор бродячие медведи помогать в охоте стали?
- Ха-ха-ха, рассмешил ты меня, Микола, Шатун – это человек, зовется Трог Шатун, живет неподалеку один, на хуторе, не здесь – в долине, а в горах к югу. Он охотник известный и добычливый часто в трактир к Марфе дичину возит. Тем и живет. Хотя…
- Что, хотя? И кто такая Марфа? – в глазах Орлика загорелся интерес.
- Марфа? Трактирщица здешняя, вы мимо ее корчмы проходили, в Гребенске по главной улице, ближе к замку.
- Постой, это тот, который на востоке стоит?
- Нет, - раздраженно ответил Отто, - слушай когда говорю! На востоке корчма Куцего, она не на тракте, а поодаль, а у Марфы прям в городке, уже на выезде, с нашей стороны. Понял теперь?
- Вроде понял, надо за это выпить, - довольно откликнулся Микола, наливая в кубки еще вина и протягивая один из них Штаделю.
- Так и хороша ли Марфа? – Выпив, продолжил расспрашивать Орлик.
- Хм, а тебе какое дело, или замысливаешь чего? – Чуть подозрительно ответил Отто.
- Да как сказать, от твоих слов зависеть будет, - с ухмылкой откликнулся русин.
- Ну тогда, все, пропала Марфуха! Она, я слыхал, к крепким молодцам неровно дышит, а уж такого богатыря… Разве что Шатун тебя опередил уже…
- Будет под ногами путаться, ушатаю его враз! – Пригрозил возможному сопернику Орлик. - Только ты так ничего про трактирщицу и не сказал…
- Хороша баба, если б сам не был женат, как бог свят, приударил за ней! Живет одна, муж – старик был, помер года три назад, детей так и не прижили. С тех пор сама по себе – хозяйка! Кровь с молоком, все при ней, в теле баба, и чистота всегда у нее, и порядок, - продолжал как завзятый сват расхваливать достоинства Марфы старый солдат.
- Эк ты… Хоть все бросай да в город, на такое чудо посмотреть… Распалил ты меня Отто, я буду не я, если завтра же в трактир тот не нагряну и не сведу знакомство с Марфушенькой!
- Охохо, - гулко захохотал Штадель, - уже и Марфушенька, скор ты, друг Орлик, я смотрю и в самом деле не долго бабе осталось одной гулять. – Он довольно расправил пышные седые усы.
- Постой, Отто, а что ты про Шатуна говорил?
- М-м-м? – невнятно промычал Штадель набитым ртом. Изрядно поднабравшись вина, сержант-комендант начал уже несколько путаться в мыслях.
- Ты сказал – Трог может нам с охотой помочь, а потом отчего-то заменжевался…
- Кто, я?! – Свирепо встопорщив усы, Отто попытался привстать с дивана, но остановленный мягким и дружелюбным толчком в плечо, упал на мягкие подушки.
- Ты чего загонорился? Вспоминай, чортушка, о чем речь вёл. Ты сказал Шатун вроде как годиться по горам нас на зверя поводить…
- Хррр, ох и здоров ты, Микола, лапища то… Разве Шатун тебе и ровня… Я слыхал он медведя горного задушил однажды. Говорят, зимой дело было. Снег выпал, холод собачий, а Шатун от дома далеко. Нашел пещерку, влез туда, костерок запалил, а из глубины – рев и «хозяин» той берлоги на него навалился. Трог и оружие взять не успел, пришлось бороться, вот и… С тех пор он шапку носит медвежьего меха, прямо с головы зверя снял, сам видел. – Рассказывал историю Отто не спеша, то и дело останавливаясь, чтобы хлебнуть вина, язык его все более заплетался.
- Байка добрая, но я тебя о другом спрашивал, эй, Отто!
В ответ раздался зычный храп вояки. Коварно легкое и такое пьянящее вино сразило ветерана. Он откинулся на спинку дивана и широко раскрыв щербатый рот, испускал замысловатые рулады.
- Эх, Отто, - укоризненно и чуть насмешливо посетовал Микола, - знал бы, что ты так на вино не крепок, не подливал бы тебе… Ладно, надо тебя до койки отвести.
В этот момент к их дивану подошла прислуживающая за их – господским столом женщина. Аккуратный наряд, круглое, румяное, с сетью мелких морщинок лицо с сияющими голубыми глазами, белый кружевной чепец скрывал еще густые косы, скрученные на затылке замысловатым кренделем.
- Милая хозяйка, не подскажешь ли, где живет сей славный витязь?
- Господин, вы так добры. Мой супруг уже не в тех летах и вино пьет не часто…
- Оооо, госпожа Штадель, рад знакомству. – Русин будто и не заметил попытки женщины извиниться за мужа. - Так куда вести Отто?
- Пойдемте, я покажу вам. – Жена Отто, подозвав одну из женщин прислуживавших вместе с ней, шепнула ей несколько слов и быстрым шагом пошла вперед, указывая путь. Орлик, в ответ на вопросительный взгляд князя указал на спящего собутыльника и поддерживая без особых усилий, поволок Штаделя следом за провожатой.

***
Шлоссенберг быстро захмелел. Молодое вино – коварно, пьется легко, как вода, и кажется совсем не пьянеешь, но в какой-то миг все меняется и очередной глоток приводит к неожиданному результату. Голова начинает звенеть и идти кругом, язык заплетается, движения рук становятся какими то рваными и неуклюжими, норовя зацепить и опрокинуть все что есть на столе.
Но прежде чем Людвиг довел себя до столь изумительного состояния, они с князем успели многое обсудить.
Шлоссенберг задумчиво-отрешенно смотрел на застолье, едва притрагиваясь к еде, выпитый им бокал лишь добавил грусти в его взгляд.
- Ну что же, я поздравляю вас, граф. – Адам поясняя свои слова добавил, - вы живы, находитесь в своем замке, пируете, а ведь могло быть иначе…
- А ведь вы правы, князь! – Оживляясь ответил Людвиг. – Но я один, посмотрите на этих горе-вояк… Что мне с ними делать? Как выполнить указания отца? – с горечью прошептал он, вновь впадая в уныние и не в силах найти решение.
- Не все так мрачно. Я очень мало знаю о ваших заботах, но в меру сил готов помочь.
- На вас, князь, вся моя надежда! - Горячо воскликнул, приободренный словами Борута юноша. – Видите ли, края эти совсем недавно присоединены к владениям Шлоссенбергов. И здесь, как я на себе успел убедиться, полно всякой сволочи, так что без сильного отряда нечего и думать высовывать свой нос из Чернагоры. А батюшка ждет, чтобы я через несколько месяцев смог отправить ему сотню или больше толковых солдат, обученных и дисциплинированных стрелков, которыми славятся горцы. Но мы с вами знаем, что если стрелять они умеют, то дисциплина… а все мои офицеры убиты…
- Граф, а как все же так вышло... ? – Князь не договаривая оборвал фразу на полуслове.
- Как мы попались? Говорите прямо, князь, чего скрывать?! Оставалось всего ничего, и наверно все уже поверили, что добрались… И вдруг, грохот, дым, вспышки. Я дал Чорту шпоры, но в тот же миг что-то рвануло меня в сторону, я упал на землю и расшибся, сознание погасло. Очнулся уже с вонючим кляпом во рту и связанный по рукам и ногам, потом появились вы, князь.
- Видимо вас сдернули арканом? Среди убитых бандитов я заметил одного степняка-кера, уж не он ли сработал?
- Да, наверняка. – С видимым безразличием отозвался Шлоссенберг. – Я ведь вас толком и не поблагодарил. Прошу вас, князь, располагайте мной и всем моим имением, я ваш должник. Надеюсь, что вы вместе с вашими славными товарищами воспользуетесь гостеприимством Чернагоры и поживете подольше с нами.
- Да, я планировал поохотиться в здешних местах…
- Вот и прекрасно. – Немедля подхватил граф, - я слышал, что дичи в горах много, попадаются и вовсе редкие звери. Все что требуется от меня, я вам предоставлю. Сам я не охотник, но не прочь раз-другой выбраться вместе с вами в горы, если вы пригласите, князь.
- Я принимаю ваше приглашение, Людвиг. Оно весьма щедрое и своевременное, благодарю от всей души. Что же касается дел и забот, то если вы поделитесь ими со мной, возможно, я смогу чем-то помочь?
Шлоссенберг некоторое время молчал, взвешивая все за и против, Борут не мешал и не торопил, спокойно ожидая решения графа. Окинув взглядом зал, Адам решил, что пир идет вовсю, люди за столами общаются, как это часто и бывает в Вендии – легко и дружелюбно. Отметил он и воспрявшего духом Скворуша, и оживленно беседующих Орлика с местным начальником стражи, как бишь его… Штаделем? Точно – Отто Штадель.
- Князь, не буду скрывать, но положение у меня сложное. Отец не дал мне средств, твердо поручив собрать налоги на месте и на эти средства обеспечить и замок, и новое войско. Кое-какие запасы оружия здесь имеются – остались с прежних времен и часть отец оставил в оружейной замка перед уходом в столицу. В надвратной башне даже пушка есть – старая кулеврина. Но теперь у меня нет ни воинов, ни денег. И значит я никак не смогу выполнить поручение отца. Вы и сами видели как нас встретил Гребенск? И это меня – их законного господина и владыку… Вот я вам рассказал все как на духу.
- Для начала, Людвиг, я считаю необходимым вызвать сюда – в замок градского главу и членов совета Гребенска. И обсудить с ними что и как. Мы же – побываем и в городе и в окрестных селах, посмотрим на людей, поищем для вас добровольцев. Уверен – они найдутся. Не обязательно давать деньги, есть и иные средства, например – налоговые льготы. Но самое главное – берите власть в свои руки, пусть все поймут – приехал господин – владыка и они должны принять это, как свершившийся факт. Да, вот еще что, вы вполне можете приказать сержанту Штаделю набрать людей. Он в этих краях не новичок и всех должен знать. И не так важно будут ли они молодец к молодцу, главное, это уже будет отряд, основа для создания полноценного гарнизона, а сам сержант и пара-тройка из числа ветеранов-дозорных прекрасно справятся с командованием десятком-другим новобранцев.
Все время пока Адам неспешно высказывал свои мысли Шлоссенберг неотрывно смотрел на него, стараясь не пропустить ни одного слова. Несколько раз он порывался задать вопрос или еще как-то отреагировать, но всякий раз сам себя останавливал. Когда же Борут замолчал, граф немедля ответил.
- Князь, вы кладезь мудрости. Ваши слова – глубоко отложились в моей памяти и обещаю вам, все сказанное будет претворено в жизнь.
- Не преувеличивайте, Людвиг, я просто дал несколько советов. И предложил небольшое участие, так что …
- Нет, ваши рекомендации очень важны для меня. Они высказаны в нужное время в нужном месте. Я опять ваш должник, князь.
- Давайте лучше выпьем, граф. День был не прост, но мы заканчиваем его поистине достойно – на мужском пиру, в окружении воинов.
- За вас, князь!
- За вас, Людвиг!
Спустя еще несколько бокалов и очередных здравиц, юному графу пришла в голову прекрасная мысль немедленно отдать новые распоряжения старшему командиру своей немногочисленной замковой стражи.
- Сержант! Штадель! – Не услышав ответа, Людвиг гневно обернулся, намереваясь устроить начальственный разнос, но Отто на месте не оказалось. – Где этот старый хрыч, черт возьми! Немедленно позвать его сюда!
- Ваша светлость, Штадель принял лишнего и его увели спать, - спокойным, ровным голосом оповестил своего господина вездесущий Витред.
- Но дело не терпит отлагательств, рраззбудиттте его! И сюда!
- Возможно я могу выполнить ваше поручение? – Вновь постарался найти мирное решение Витред.
- Дда, пожалуй, ты тоже сгодишшшься, слушай приказ, чтобы ззаввтра или уже сегодня? Все равно! Без промедления отыскали и наняли два десятка солдат. Заплатим потом. Поручаю это тебе, а этого кривоногого пьянчугу – бери себе в помощники, но спрррошшу с тебя! – граф строго погрозил камердинеру пальцем. - И вот еще, придумай как можно денег раздобыть для этих солдат, не с налогов, иначе, ик, как-нибудь.
И граф крайне довольный собой и своими решительными приказами, потянулся за новым бокалом вина. Витреду лишь оставалось молча принять новые распоряжения своего господина.

***
Пиршественная зала замка впервые за долгое время ожила и наполнилась шумом, звуками громких мужских голосов, стуком посуды. Вокруг обоих столов бойко сновали три женщины в нарядных передниках, разносившие угощение и вино в высоких кувшинах. После отъезда герцога и его гвардии, в замке остались в основном старые ветераны, покалеченные в боях и давно заслужившие право на спокойную старость. Женщины, прислуживавшие на пиру, были их женами, которых они вызвали к себе вместе с детьми, когда поняли, что останутся в этом замке надолго, а быть может и навсегда.
Четверо дозорных сидели за нижним столом вместе с бывшими пленниками уничтоженной банды – Яковом-оружейником, возле которого пристроился сын его Борислав, молчаливым плотником Андреем, проповедником Кристофом и отцом Филаретом. Поначалу разговор не ладился, все занялись простым, но сытным и обильным угощением, отдавая должное каждому блюду, появляющемуся на столе. Ели молча и сосредоточенно, обгладывали кости, хрустели хрящиками, дозорные не отставали от оголодавших за дорогу гостей, видимо не слишком избалованные такими пирами.
Лишь когда голод был утолен и начались первые здравицы, едоки стали придирчивее выбирать лучшие куски, и присматриваться друг к другу.
Самым нарядным среди собравшихся был проповедник Кристоф, он еще до ужина успел переодеться во все новое и привести в порядок свою острую бородку и коротенькие усы. Он первым завел беседу, обратившись к сидящему рядом матерому воину, которого все называли Афоней.
- А скажи-ка, сын мой, неужто вы нас ожидали, раз встречаете таким роскошным ужином?
- Так почта же была, - откликнулся дозорный, наполняя себе полный кубок вина.
- Почта? – удивился Кристоф.
Остальные тоже посмотрели с интересом, и Афоня, чувствуя такое внимание, откинулся на лавке и, огладив длинные вислые усы, подтвердил:
- Ну да, почта – голубиная! Еще третьего дня получили послание от господина герцога! Ждали молодого графа с офицерами, а тут такая беда.
- И как такое приключилось? – Вмешался второй седоусый дозорный. – Что самую страшную банду в нашей округе смог победить отряд из пяти человек? Уж сколько на них жизней человеческих и слез людских, никто с ними справиться не мог. Видно повезло князю?
- Конечно, удача это такую банду врасплох застать. Но и одной удачей тут не обойдешься. Воины у него славные, настоящие витязи, куда там бандитам супротив них, - проговорил Яков – мастер-оружейник, отодвигая от себя опустевшее блюдо и беря в руки кубок. – Выпьем за его здоровье, друзья.
Все оживились, поднимая кубки, и восклицая здравицы князю и его славной дружине. Только мальчишка Борислав, чувствуя на себе строгий взгляд отца, пил травяной отвар, который поставила перед ним одна из женщин.
Он сидел рядом с отцом невероятно довольный. Его не отослали спать, потребовав, правда, сидеть тихо, помалкивать и пить только воду. Сначала он даже не слишком присматривался к окружающим, отдавая должное вкусному угощению. Но, набив пустой желудок так, что пришлось пояс распустить, стал невольно прислушиваться к беседам за столом, блестя глазами и стараясь ничего не упустить.
Отец Филарет, сидящий рядом с ним, ел совсем мало, а вино пригубил и оставил кубок.
- Хитрая это банда была, - проговорил он, - засады строили такие, что и глазом моргнуть не успеешь, как наскочат и повяжут.
- Точно, точно! – Подхватил Яков. - И мы с сыном ничего понять не успели. Вот только повстречались с Андреем, версты две всего прошли по дороге, поговорить толком не успели, а они уже перед нами, размахивают пистолями и саблями. Андрейка еще сопротивляться пытался, так ему ногу и повредили, ироды. Я-то не мог – Славко моего сразу схватили и пригрозили убить, если сопротивляться вздумаем. Только малец мой боевой, кусаться принялся, - он погладил вихрастую голову сына, сидящего рядом и зардевшегося от отцовской похвалы, - ну его быстро скрутили, потом отдельно от нас заперли – а сказали - убили. Я уж не думал о спасении, зачем и жить, если без него. А тут князь…
- А со мной так было, - начал рассказ Кристоф, - прямо во время утренней молитвы – ничего святого у них нет. Я не воин, но просто так в руки извергам не дался, - высказался проповедник, бросив на Якова укоризненный и полный превосходства взгляд. - За что и побит был изрядно, все тело в синяках. Но теперь их даже жаль – гореть им всем в геенне огненной.
- Это верно, - сказал Яков и дозорные тоже закивали, соглашаясь с проповедником. Тут же и тост новый придумали – за чудесное избавление от разбойников достойных людей.
- И помолимся все же за души их, - произнес отец Филарет, - ибо сказано - молитесь за обижающих вас и гонящих вас, да будете сынами Отца вашего Небесного, ибо Он повелевает солнцу Своему восходить над злыми и добрыми и посылает дождь на праведных и неправедных.
- Нагорная проповедь, - тут же откликнулся проповедник, - евангелие от Матфея. Но я бы все же за павших воинов графа помолился, а не за этих, кого и людьми-то назвать язык не повернется. Не думаю я, что возможно спасение для зверей этих.
Сидящие за столом одобрительно закивали.
- Богу возможно все, - возразил монах, - и нам не суждено знать, какая судьба их ожидает после смерти. Ведь сказано, что в последние времена, спасутся даже те, кто лишь имя Господне призовет.
- Что-то не слышал я, что бы они имя Господа призывали.
- Так и не могли слышать, - сказал отец Филарет, - нас ведь при сражении не было. В темнице сидели.
- Ну, так и тем более, не о чем спорить, коллега, - проповедник пожал плечом и обернулся к Афоне, - проезжая через городок заметил я, что храм господа нашего стоит неухоженный и по виду заброшен нерадивыми прихожанами, как такое могло случиться? Или я ошибаюсь?
- Был тут попик, да уж года три, как помер. Вот прихожан и не стало. А откуда же новому священнику здесь взяться? - Ответил дозорный и смутился. - То есть теперь-то, может, и по-другому все станет, коли вы здесь останетесь.
- Непременно станет! – Довольно сказал Кристоф. – Уж можете поверить, я графа уговорю мне это дело доверить. Случалось мне уже церкви восстанавливать.
- А какого епископата церковь, - поинтересовался отец Филарет, - Вендского, или…
Афоня, еще более смутясь, пробормотал нечто невнятное, зато другой воин решительно ответил:
- Вендийского, отче! Наш это храм, епископальный, Святой Троицы на Гребне, называется. А здесь, в замке часовня в честь архистратига Божия Михаила названная стоит. Протестантов-то в Гребенске раз-два и обчелся. В городке все в основном - верующие в истинную церковь, да и в гарнизоне у нас – есть такие.
- Отрадно слышать это, - сказал монах.
Проповеднику не очень понравилось, куда свернул разговор, и быстро допив остатки вина в кубке, он воскликнул, обращаясь к Афоне:
- Налейте-ка мне, сын мой, еще этого чудесного вина.
Старый воин охотно выполнил просьбу проповедника, заодно наполняя кубки и других гостей, только отец Филарет отказался с улыбкой, показав, что в его кубке вино еще есть. Снова пошли здравицы за восстановление церкви и за процветание Чернагоры, где проповедник, уже слегка захмелев, обещался домашнюю церковь наладить, что по его словам сделать было под силу только ему, немало повидавшему таких замков.
Борислав, разомлевший от сытного ужина, очень старался не пропустить ни одного слова, прислушиваясь к разговорам старших и стараясь казаться взрослее, но усталость вскоре взяла свое, и он задремал, привалившись к боку отца.
Молчавший до этого Андрей, который, как и монах, почти не пил, сразу поднялся и предложил отнести мальчика в комнату, которую отвели мастеру. Яков согласился, потому что уходить ему не хотелось, и молодой плотник легко поднял ребенка и понес к выходу. Отец Филарет тоже поднялся:
- Притомился я, друзья, пора и мне на покой, да раненого навещу, плох он совсем.
Проповедник сразу оживился после ухода монаха и спросил Якова:
- Знаете ли вы что-нибудь об этом горце?
- Не много, - ответил Яков, несколько удивленный вопросом, - пленником был, как и мы. Только не повезло бедняге. Мне так кажется, что недолго ему осталось.
- Ну, это напрасно. Такие люди очень живучи. Да и монах наш, чувствуется – лекарь искусный, не успеем оглянуться, как поставит этого горца на ноги. Только к добру ли это будет, вот в чем вопрос. Если бы вы знали, что я слышал о нем!...
- Так поделитесь с нами, святой отец, сделайте милость, - воскликнул Афоня.
- Даже не знаю, стоит ли об этом говорить, не мое это дело – а господ графа и Борута.
Яков и дозорные стали тут же уговаривать проповедника не утаивать такой важной для всех обитателей замка тайны. И немного еще посопротивлявшись для виду, Кристоф поведал им доверительным тоном:
- А слышал я разговор двух бандитов, они как раз о горце говорили. И даже восхищались им. Страшный, говорили, человек этот горец, бандит - почище их атамана будет, не человек, а истинный зверь в человечьем обличье. Сколько ужасов он творил, так даже у этих негодяев волосы дыбом вставали. Чего только стоит, что целую деревню вырезал подчистую, не пожалев ни женщин, ни детей.
- Да, - сказал Афоня, - много я чего о горцах здешних слышал, но такого не доводилось. А как же они его схватить умудрились, раз он такой страшный?
- По чистой случайности, - живо откликнулся Кристоф. – Ранили его в бою, свои же и бросили помирать, а бандиты наши - подобрали. Говорили – счеты у него какие-то старые с их атаманом были. И чего князь решил его в замок притащить – непонятно. Ведь даже граф, я слышал, против был. Разве что казнь показательную устроить хотят.
После этого некоторое время вино пили молча, размышляя о раненом горце, но вскоре опять пошли здравицы и связно мыслить уже не получалось. Яков и старый Афанасий покрепче других оказались, так им пришлось потом вместе проповедника в его покои доставлять.
Только под утро закончился этот пир, которым встретил замок Чернагора своих новых обитателей.

Заря еще лишь окрасила вдали вершины гор бледно-розовым светом, когда Марица остановилась у задней двери таверны «Алый Дракон». Несмотря на столь ранний час, на улицу уже доносился соблазнительный аромат свежеиспеченных пирогов. Негромко постучав в дверь, девушка в ожидании ответа, в который раз бросила взгляд на высокие башни замка.
Лучи восходящего солнца уже и до него добрались и замок казался нереальным и загадочным. Острые пики гор, приковывали к себе взгляд, снова и снова завораживали своей величественной красотой. Древнее у них название – Ермунганд, так и веет от него былинами и старинными преданиями.
Дверь таверны резко распахнулась, возвращая девушку к действительности, и на пороге показалась сама хозяйка в нарядном переднике и кокетливом чепце, едва прикрывающем непослушные русые кудри.
- А-а! Марица! - Воскликнула она, доброжелательно взглянув на девушку. – И что не спится тебе, пташка ты моя ранняя! Смотрю сама все принесла, а где же тетка твоя или чорт этот старый, Пашута? Что ж это девчонку такие тяжести таскать заставляют!
- Разве ж это рано!– Улыбнулась девушка, - сама-то ты, Марфа, гляжу уже пироги печешь. А наши все с коровой Малинкой мучаются. Телиться она вздумала под утро, да что-то там неправильно пошло, пришлось даже Жиляту позвать. Ну а я решила тебе сыр и молоко сама доставить – знаю, что ждешь. Не тяжело мне – Пашута тележку хорошую сделал. Вот и постаралась пораньше. Как бы посетителей сегодня у вас не прибавилось!
- Молодец, что привезла! А сметаны? Побольше ведь просила! А вижу, вижу! А что Жиляту позвали – правильно, он со скотиной умеет обращаться. И сила его не помешает, если теленка за ножки вытаскивать придется. А с чего у меня посетителей прибавится может? Ты это о ком, голубушка?
- А разве не слыхали, что в замок гости пожаловали?
- Я то слыхала, этот проказник Митроха прибегал, еще темно было. Пирогов у меня просил – Куцый послал, в замок собирается с угощением. Только я не дала! Хочет пирогами угощать – так пусть свои печет. А моих попробовать захотят сиятельные гости – пусть сюда приходят – заведение у меня приличное, двери для всех открыты.
- Сиятельные гости? – спросила Марица.
- Ох, любопытная ты становишься, Марица. Того и глядишь, сплетничать начнешь. Пойдем-ко внутрь, ведь не завтракала наверняка. Отощала совсем, куда это годится. Я тебя пирожком свежим угощу, как ты любишь – с вишневой начинкой. Там и расскажу, что знаю, вижу – интересно.
Марица охотно согласилась, потому что дел на утро у нее других пока не было, а отказаться от пирожков Марфы никто бы не смог, даже в горных селах о них слава шла, не то что в самом Гребенске. Три миловидных помощницы с заказами не справлялись, если праздник какой случался.
Девушка помогла Марфе донести привезенные на тележке сыры, свежее молоко и большую баклажку сметаны. Кухня таверны сияла чистотой. Румяные пирожки выстроились ровными рядами, ожидая первых посетителей. Одна из помощниц как раз доставала из печи новую партию, другая варила кашу в огромном котле, третья здоровенным тесаком ловко резала окорок на широком столе. Марица пристроилась за уютным столиком в углу кухни, где лежали бумаги хозяйственной Марфы. Аккуратным почерком внесены были ровные рядочки цифр. Любила хозяйка во всем порядок – вот и записи вела сама, никому это важное дело не доверяла.
Марфа одной рукой убрала в сторону бумаги, другой поставила перед гостьей блюдо с горячими пирогами. Две чашки с душистым чаем тут же появились рядом и хозяйка устроилась напротив, с теплотой разглядывая девушку.
- И в кого ты такая умница и красавица уродилась, - сказала она, - ничего ведь о себе не рассказываешь. Ну да это и к лучшему. В женщине должна быть тайна. Так о чем мы? Ты пирожок-то ртом ешь, нечего глазами смотреть. Я тебе компанию составлю, сама еще не завтракала. Других забот много. Мужика то нет, все самой надо.
- А как же Митюша?
- Да разве это мужик? Мальчишка! Кожа да кости, того и глядишь – ветром сдует! Только и держу, что сын покойной сестры, царствие ей небесное! Да и то ладно, с бумагами управляется хорошо – вон видишь как у него все ровненько и красиво?
- А я думала, что это вы! – удивилась Марица.
- Раньше и правда я, да Митюха сам выучился понемногу, грамотей! Весь в отца пошел! И что в нем сестра углядела! Такой же задохлик был – все книги ученые читал. А пригодились они ему, когда с медведем повстречался? Лучше бы в наш род пошел – настоящие силачи, прадед в императорской страже службу нес!
Марица улыбнулась – видела, что хоть и сетует Марфа, а племянником гордится. Да и не так уж плох он был, как со слов хозяйки можно подумать – всего восемнадцать лет парню, а девчонки уже заглядываются. И расторопный – да попробуй у Марфы другим быть!
- Так вот, девица! О сиятельных гостях что я узнала. Граф молодой прибыл – герцога Шлоссенберга сынок. Бандиты на него напали – недалеко от перевала, те самые… Ведь я знала этого Кречера молодым совсем, пытался даже как-то за мной ухлестывать – смелый, лихой был парень. Кто же знал, что зверем таким станет... вот он и был атаманом этих разбойников. Перебили они всех воинов графа, да не простых – все офицеры! Только и от бандитов удача отвернулась. Напала на них дружина славных воинов, оказавшихся неподалеку, да всех порубили иродов. Да еще и пленных вызволили. Вроде бы даже священник среди них был. Они-то все и прибыли в замок вместе с графом.
- А что за дружина? - спросила Марица, - Откуда они?
- Этого не знаю, но главный у них – из знати, Митроха с ним и разговаривал, говорит, что князь, но откуда ему знать, брешет небось.
Одна из помощниц окликнула хозяйку, сказала:
- Марфа Андреевна! Первый посетитель в двери стучит, пустить или пусть обождет?
- Кто это, Алька? – Деловито осведомилась Марфа. – Шатун, небось, любит прийти пораньше, пока нет никого!
- Да, Марфа Андреевна! Он это. Пускать?
Марица поднялась из-за стола, стала прощаться:
- Пойду я, Марфа. И у вас дела и мне уже пора. За угощение – спасибо, лучшие пироги у вас!
- Ну иди, девонька. Да тетке привет передавай. Лучшие сыры-то у нее!
- Непременно передам.
Марица вышла из таверны через ту же заднюю дверь и, прихватив тележку, пошла обратно к дому тетки. Видела как у главных дверей Шатун ругается с Митюшей, порадовалась, что не до нее сейчас племяннику Марфы, а то вечно пристает с расспросами, в глаза заглядывает…
Солнце уже высоко поднялось, теплый ветерок едва колыхал ветви придорожных березок. Возле церковных ступеней дремал на солнце большой полосатый кот. Заливались пением птицы. Стая воробьев клевали крошки возле лавки пекаря, готовые в любую минуту сорваться с места. Здесь им всегда находилось, чем полакомиться. Собака мясника, уныло смотрела на прохожих большими влажными глазами, тяжело дыша, высунув язык. Девушка не спеша идя по главной улице Гребенска, раскланивалась с ранними прохожими, думала о приезде молодого графа.
Во дворе ее встретил малец Тимошка, радостно улыбаясь прокричал:
- Марица! Малинка теленочка родила! Пойдем смотреть. Тинка уже там!
- Пойдем, богатырь, – улыбнулась Марица, пристраивая тележку возле крыльца, - покажи мне это чудо. Как назвали то?
- Черныш. Он черненький весь. Пошли же скорей!

Адам проснулся привычно рано. Узкое окно-бойница забранное частой решеткой было распахнуто, впуская бодряще-прохладный горный воздух. Солнце заполнило комнату, играя на цветных стеклах, отражаясь от полированного камня стен и пола. Деревянная кровать, умывальник, массивные шкаф и сундук, небольшой столик на резных ножках. На стене у кровати висел большой ковер зеленовато-желтых тонов с цветочным узором. Борут поднявшись с кровати прошел к окну и бросил взгляд на раскинувшийся снаружи вид.
Долина расчерченная аккуратными лоскутками обработанных полей. Ровные ряды деревьев по границам участков, серебрящаяся, вся в пенных бурунах речка, замысловато петляла, образуя заводи и мысы. Здесь, в долине Ужица – едва больше ручья – можно переступая по камням перейти ее не замочив сапог, а вот ниже, на востоке, она становится полноводным потоком, через добрые три сотни миль впадая в океан.
Городок вдалеке уже жил своей жизнью, над трубами поднимался дымок, хозяйки разжигали печи, готовя завтрак своим семьям. По улице медленно шли почти неразличимые вдали коровы, ведомые на пастбище пастухом. Все это до боли напомнило Адаму родное Пятиградье. Родовой замок Борутов, в котором прошло его детство и юность располагался в такой же живописной и мирной долине.
От пользования рукомойником Борут хотел отказаться, но коснувшись подбородка, убедился, что щетина уже заметно отросла. Пришлось доставать бритву и крошечное круглое зеркальце, мылить и привычно скоблить лицо. Времени это занимало не много – весть секрет в том, чтобы не забывать и не позволять бороде слишком отрастать. Вот тогда трудов по ее снятию становилось не в пример больше.
Закончив с бритьем, Адам в одних штанах и сапогах, прихватив лишь перевязь с шашкой вышел из комнаты, и оказался в широком сумрачном коридоре. Постучав в соседние двери, за которыми мирно спали его товарищи он не дожидаясь их, прошел вниз. На дворе было еще прохладно, длинная тень от крепостной стены, накрывала плац. Князь бодро прошагал к кринице – глубокому колодцу в самой середине двора. Перевязь удобно разместилась на рукояти колодезного ворота. Вытянув ведро ледяной воды, он склонившись умылся, а затем просто опрокинул все ведро себе на спину.
Довольно оскалившись и ухнув, Адам встряхнулся и обтерев руки о полотенце выхватил шашку, начав неторопливый и плавный танец с оружием. На дворе появились остальные русины, повторив всю процедуру следом за своим командиром. И вот несколько минут спустя пятеро воинов разминаясь со свистом рассекали воздух шашками. В какой-то миг недавно одиночный танец перерос в круговой, и раздался лязг и звон оружия без суеты направляемого руками князя и его дружинников.
Шашки мелькали с все учащающейся скоростью и вот Адам ворвавшись в образованный четверкой круг принялся отражать летящие со всех сторон удары смертельно острой стали. Бешенная круговерть стремительно закручивалась, наращивая темп. Вот Адама сменил Микола, потом в круг заскочил Скворуш. Хортичи получили свою долю атак последними. Так же внезапно как и начался, учебный бой завершился. Бойцы подошли к раздобытым хозяйственным Орликом лозинам, воткнутым меж камней двора и принялись лихо сечь их снимая по вершку с каждым нанесенным ударом.
Когда от лоз остались лишь короткие обрубки, русины вложив оружие в ножны, отправились одеваться. Их упражнения привлекли широкое внимание обитателей замка. Борислав ставший свидетелем боя, сразу после ухода воинов подхватил одну из лоз и принялся упоенно-самозабвенно размахивать палкой и кружиться.

Анну разбудил луч солнца и она блаженно потянулась на мягкой постели, но тут же встрепенулась, воспоминания вчерашнего дня сразу заставили забыть про чудесные сны.
- Лизи! – Окликнула она горничную, поспешно покидая уютное ложе.
- Я здесь. - Девушка появилась сразу, видно было, что проснулась она давно, на щеках появился румянец, глаза весело блестели. - Примите ванну? Я попросила наполнить и она уже ждет вас.
Ее слова обрадовали баронессу, но она тут же нахмурилась:
- А сколько уже времени? Почему ты меня раньше не разбудила?
- Так еще рано, никто не поднимался, кроме князя и его воинов. Можете в окно выглянуть – они там на мечах рубятся. До завтрака еще больше часа.
- Как рубятся? – Ахнула Анна, бросаясь к окну.
- Так это ж учеба, а не взаправду. Помните, как батюшка ваш, генерал фон Месинг, с солдатами упражнялся?
Анна засмотрелась в окно. Тренировка ей понравилась. Красиво смотрелись обнаженные по пояс воины князя. Их слаженные движения напоминали танец. Ей даже трудно было выбрать – кто ей больше нравится – сам князь – или красавчик Скворуш. Оба, разгоряченные схваткой, смотрелись великолепно.
- Не стоит так стоять, - запротестовала Лизи, - а вдруг вас увидят?
- Не указывай мне! – Анна недовольно передернула плечами, но от окна отошла.
Принимая ванну, она постоянно что-то требовала от Лизи, то принести полотенца, то вторую лампу, то проверить еще раз платье – нервничала перед утренней встречей с графом. Как она ему покажется теперь? Хотелось произвести незабываемое впечатление. Скворуш ее тоже сильно волновал, его горячность не оставила ее равнодушной, но увлекать его еще больше не стоило – красавчик офицер, хоть и был пленен, но дразнить его опасно. Да и нельзя ей давать волю чувствам, надо думать о будущем, а Скворуш беден, как она поняла, и потому увлечение это крайне нежелательно. Граф-то никуда не денется, с этим она справится, должна. Молод он и гонора много. Мальчишка! Нет, не совсем. Умен молодой Людвиг, несмотря на молодость. Ревность к Скворушу будет не лишней, но как при этом самой не запутаться… А еще есть князь. Но об этом лучше не думать.
Нарядившись в зеленое платье, которое так хорошо подходило к ее глазам, она потребовала от Лизи несколько раз переделывать высокую прическу. А потом еще долго крутилась перед зеркалом, придирчиво рассматривая себя со всех сторон и мучая запыхавшуюся девушку вопросами. Стоит ли надеть это ожерелье? Не надо ли поуже затянуть талию? Как она смотрится сбоку?
Лизи без устали заверяла ее, что смотрится баронесса восхитительно, но только напоминание о том, что завтрак уже вот-вот начнется, оторвало Анну от любования своей красотой.

В большой зале витал аромат свежего хлеба и запеченного сыра. Посреди накрытого стола возвышалась огромная сковорода с бесчисленной глазуньей, сдобренной кусочками сала, зеленым луком и петрушкой. В больших керамических чайниках заваривался чай. Анна с Лиз пришли последними и все сидящие за столом русины дружно поднялись приветствуя девушек.
Анна заметила как вспыхнул взгляд Скворуша, да и в глазах князя на какой-то миг мелькнуло нечто особенное. Не увидев графа она едва смогла скрыть разочарование за любезной улыбкой. Внимание воинов ей конечно польстило. Легко раскланявшись со всеми она уселась на свободном диване. Вид по-деревенски простой, но вкусной пищи разбудил аппетит. Бросив вопросительный взгляд на стоящего рядом Витреда, она задала вопрос, все еще надеясь на лучшее:
- Будет ли к завтраку граф?
- Никак нет, госпожа баронесса, его светлость просил откушать без него, он спустится позднее.
Если лицо Борута осталось спокойным при этих словах графского дядьки и камердинера, то Сашко и молодые Хортичи расплылись в понимающих ухмылках, не в силах сдержаться. Витред предпочел не заметить их наглой выходки. А вот баронесса напротив, внезапно залилась румянцем, приняв усмешки молодцов и на свой счет.
Вся ее светскость и уверенность куда то испарились. Захотелось вскочить и выбежать из зала или заплакать. Но усилием воли Анна заставила себя остаться на месте, твердя про себя «Ты сильная, никто не увидит твоей растерянности и слез».
Люди за столом замерли не зная, что делать дальше. Слова Витреда, фактически сделали князя старшим за столом и он разом положил конец общим колебаниям.
- Госпожа баронесса, друзья, раз так, предлагаю начать трапезу, уверен граф скоро порадует нас своим обществом.
Слова Борута произвели волшебный эффект – тарелки его товарищей мигом заполнились едой, которая стремительно начала исчезать в необъятных солдатских желудках. Да и сам князь не отставал от своих товарищей, щедро наложив себе всевозможной снеди и сдобрив ее приправой, сделанной из смеси перца и слив, он принялся за еду.
Баронесса тоже начала есть, хотя аппетит пропал. Отсутствие графа ее просто убило, не ожидала такого предательства с его стороны. Она догадывалась, что Людвиг напился вчера на ужине. Как хорошо, что она не пошла. А теперь по его милости она вынуждена сидеть за одним столом с этими воинами совсем одна. Наверняка они считают ее светской дамой и ждут, что она будет их развлекать, только ей и видеть никого не хотелось, а не то что говорить.
Граф был единственным, с кем она могла общаться на равных, а он ее предал. И этот Скворуш, смотрит на нее так, будто она для него наряжалась! А князь и вовсе не обращает внимания, словно ее и нет. Да всем она безразлична, тот же Орлик даже не посмотрел на нее ни разу. А на Скворуша она сама не могла смотреть слишком волновал ее красавец-русин, взгляды его обжигали и она боялась, что если все же поддастся своим чувствам и ответит на его молчаливый призыв, то случится что-то страшное, что-то, чего она и смертельно боялась и желала всем своим существом.
Молчание казалось ничуть не тяготило остальных, они спокойно ели, даже не подозревая, какая буря творится в ее душе, как ей хочется убежать или залиться слезами, а во всем виноват Шлоссенберг. Если бы он был здесь, все было бы по-другому, а так… Ну ничего, он еще пожалеет об этом, не пришел – и хорошо. Пусть пеняет на себя!
Отчаяние и злость заставили ее наконец посмотреть на Скворуша и она утонула в его глазах.
Время, казалось остановилось, и не было здесь никого, кроме них двоих. Страх и какая-то безумная радость так переплелись, что она уже не могла понять, отчего она вся горит. Она не заметила, как убрали ее тарелку и подвинули ближе чашку с ароматным чаем. Лишь звук падающей ложки, которую неловко уронил один из близнецов, привел ее в чувство. Анна уставилась в свою чашку, почти не чувствуя способности дышать. Голова пылала и казалось, что воздуха просто не хватает. Чувствуя, что еще немного и она потеряет сознание, Анна поднялась и еле слышно проговорила:
- Прошу меня извинить, мне нехорошо. Я покину вас, господа.
Все посмотрели на нее с удивлением и сочувствием, а Лизи, взглянув на ее лицо бросилась к ней.
- Останьтесь, милая девушка, - проговорил Скворуш, неизвестно как оказавшийся рядом, - Вы же почти ничего не съели! Я сам провожу баронессу!
Но Лизи и не подумала подчиниться словам Сашко. Вскочив со своего места, она загородила собой баронессу и решительно направилась к выходу.
- Лизи, останься, ты не закончила завтрак, - раздался тихий голос госпожи за спиной. Девушка растерянно обернулась, еще не понимая, не принимая реальности сказанных Анной слов.
- Я должна остаться, госпожа баронесса? – Упрямо переспросила служанка.
Анна в ответ лишь коротко кивнула и подав руку Скворушу направилась к выходу.
Лизи вернувшись за стол сама не своя. Но ела охотно. Поминутно бросая взгляды на двери, она с каждой минутой все более мрачнела. Но вот раздались шаги и в зал вошел Сашко. Лицо его выражало сложную смесь чувств. Он обменялся взглядами с князем, и тот, словно прочитав невысказанное одобрительно склонил голову, одновременно напоминая Скворушу о продолжении завтрака.
В дальнейшем никто из присутствующих ни словом не обмолвился о произошедшем, зато взаимных шуток и забавных словесных перепалок было предостаточно. Сытые и довольные гости графа после обильного завтрака выбрались на свежий воздух, обсуждая планы дальнейших действий.
Лиз же быстро расправившись с содержимым своей тарелки еле сдерживаясь, чтобы не побежать, быстро вышла из зала и бросилась к комнате баронессы. Открыв тяжелую дверь, она увидела Анну задумчиво сидящую у окна.
Подняв глаза, фон Месинг спокойно сказала:
- Все хорошо, вот только я опять осталась голодна.
Служанка у которой при виде госпожи с плеч свалилась неимоверная тяжесть, мигом повеселев, ответила:
- Я сейчас же принесу вас завтрак сюда, в комнату.
- Это будет просто замечательно, я ужасно хочу есть.

Вымощенный камнем двор замка сиял чистотой и порядком. Возле казарм стояли несколько длинных скамеек, куда и направились воины после завтрака. Приятно было сидеть в тени росшего здесь дуба, глядя, как множество голубей слетаются на крошки, только что высыпанные хозяйкой на землю возле неприметной двери, ведущей прямо на кухню.
- А знаете, друзья, мне здесь нравится! – с чувством произнес Скворуш, вытягивая свои длинные ноги и откидываясь на спинку скамьи.
Адам искоса на него взглянул и без улыбки сказал:
- Мне тоже! Вопрос лишь в том, как надолго мы здесь. Граф предложил погостить, я принял предложение. Готов выслушать ваше мнение.
- Прекрасно, - лениво сказал Скворуш, щурясь от солнца, - я – за!
Орлик сорвал травинку и, сунув ее в рот, стал задумчиво ее жевать. Ответил он спокойно и неторопливо:
- Командир. Хорошее решение! А мне хорошо там, где ты. Буду ли я рад, как Сашко, узнаю попозже.
- А вы, господа разведка? - посмотрел на Хортичей князь.
- Мы с вами, - сказал Марек, - куда бы вы не пошли, командир.
- Точно! – подтвердил Тадеуш слова брата.
- Вот и отлично, - сказал Борут, - значит…
Но договорить он не успел – в ворота стали сильно стучать, нарушая такую благодатную тишину.
Сверху – с верхнего яруса надвратной башни, что-то закричал дозорный.
- Раз кричат, но в колокол не бьют, значит, опасности нет, посидим-посмотрим, кто это явился. – Решил князь.
Спустя несколько минут ворота отворились и сопровождаемая парой стражников во двор въехал возок, запряженный парой крепких и холеных гнедых коней. Сам воз также выглядел непросто – выкрашенный в яркий зеленый цвет и украшенный цветочным узором, с высоким сиденьем возницы с удобной спинкой – настоящее чудо техники и мастерства создавших его рук. На облучке восседали двое. Возница – мрачного вида молодец в мохнатой, надвинутой на лоб шапке и черном армяке держал вожжи. Второй из седоков – лет пятидесяти, седой с хитрым прищуром светлых глаз высокий худощавый мужик в добротной и дорогой, но нарочито простой на вид одежде темных тонов. Левая рука у него была по локоть отсечена в каком то давнем бою и рукав кафтана был заколот булавкой. Подождав пока возница первым соскочит с возка и затем с его помощью медленно спустился сам.
- Смотрите-ка, у него и нога левая не гнется, эк его покалечило знатно… - не громко, так чтобы слышали только товарищи бросил Скворуш. – Но видать мужик не бедствует, значит повезло, другие калеки по приютам таскаются да на паперти милостыню выпрашивают…
- Да, мужичок не прост, интересно с чем он прибыл и кто ж таков? – Высказался и сам Борут. – Я только вчера графу говорил – надобно с местными набольшими повстречаться, а они тут как тут и кто ж такой быстрый?

Из дверей господского дома появился Витред в сопровождении сержанта Штаделя. Они, о чем-то переговариваясь, неторопливо направились к возку и Витред поздоровался:
- Приветствую вас в Чернагоре! С чем пожаловали, господа?
Седой мужик, задрав голову, быстро оглядел господский дом, потом глянул на Отто, игнорируя дожидающегося ответа камердинера, и проговорил очень ясным и приятным голосом:
- Здравствуйте, господин Штадель.
Отто смущенно откашлялся:
- Здорово, Анфим! С чем пожаловал в этот раз?
- Полно вам, сержант, зовите меня Куцый. Мне так привычнее, да и знакомы мы не первый день. Вот приехал спозаранку к новому владыке этих мест, на поклон. С моими заверениями в преданности и предложении всяческих услуг…
- Да? – Отто растерянно глянул в сторону слуги графа, не зная, как реагировать на такое заявление.
Образовалась короткая пауза.
- Так что же? – переспросил Куцый.
- Сержант вы не представили меня господину Куцему...
- Простите великодушно. Анфим, эээ, это господин Витред - камердинер его светлости.
- Очень приятно, господин камердинер. - Куцый отвесил кривоватый поклон в сторону слуги графа.
- Еще вчера его светлость граф Людвиг назначил меня управляющим этим замком, но все верно - я уже много лет служу камердинером при его особе. А кем же является наш почтенный гость, Отто?
- Ооо, простите, господин Витред, все эти церемонии не для меня, я простой солдат... Кхм... Анфим содержит большую корчму на западной стороне долины, вы верно проезжали вчера мимо нее.
- Так ты, Анфим, желаешь повидать графа? Придется подождать, я немедленно доложу его светлости и вернусь с ответом. Ожидай. - Манера разговора Витреда преобразилась, как только стало понятно, что стоящий перед ним человек не знатного происхождения.
Куцый постояв минутку, решительно направился к стоящей неподалеку лавке, где уже сидел один из местных обитателей - седой колченогий ветеран, оставленный как и другие охранять замок и доживать здесь свои дни после многих лет службы герцогу Шлоссенбергу. Между ними завязалась неспешная беседа, Куцый вынул из поясной сумки заранее заготовленный гостинец – кисет с ароматным табаком, до которого старик был большой охотник. Засунув изрядную щепоть себе в рот, он начал с наслаждением разжевывать ее, охотно, и не спешно отвечая на вопросы трактирщика.
- А у этого Куцего все схвачено, смотрите как и солдата прикормил, ручаюсь и другим у него подарки припасены. – Щурясь от яркого солнца, заполнившего двор глубокомысленно заметил Орлик.
- А что в повозке? Уж не съестное ли? Это что же, добровольное приношение или часть задержанной платы? – Вступил в разговор и Скворуш.
- Думаю, это подарки графу, так сказать на новоселье, - с юмором ответил Адам. – Интересный разговор, не находите? Микола, позови к нам Штаделя, вы ж вроде вчера сдружились? А то топчется посреди двора – совсем растерялся старый вояка.
- Отто, Отто! – Штадель обернулся на негромкий окрик Орлика и махнул рукой. – Не мог бы ты подойти к нам, князь зовет.
Сержант с видимым облегчением поспешил выполнить просьбу Миколы. Стоять у зеленого возка ему уже осточертело, а что делать дальше он не знал ведь Витред ушел не оставив распоряжений.
- Отто, присаживайся. Расскажи пожалуйста, кто таков этот Куцый?
-Хе, так и знал, что за тем и позвали. Куцый человек не простой и в наших краях важный. Я в те времена здесь еще не жил, так мне рассказывали, что явился он лет семь назад в город и купил себе усадьбу разгромленную. Никому эти развалины были не нужны, а он выложил немалую сумму, все отстроил заново и открыл трактир. Там у него и гостиница, и корчма. Конюшня большая, народу много, но местные почитай и не заходят.
- А кто ж тогда у него бывает? Ты сказал, много народу…
- Так горцы да проезжие…
- И много тех проезжих?
- Да как сказать, бывает что за неделю кто и проедет, а иной раз никого нет.
- Значит, к нему горцы ходят? И почему к нему? Что у него там, маслом намазано?
- Не знаю я, ваше сиятельство, не пытайте. Я и не был там ни разу, все с чужих слов…
- Но я смотрю, вы с ним знакомы? Заезжает иногда к вам? – продолжал расспросы князь, словно не замечая последних слов сержанта.
- Бывает, - нехотя признал Штадель.
- Спасибо тебе, Отто за рассказ. Не держу тебя более, верно дел срочных у начальника замковой стражи немало?
- Да, дел оно конечно, кхм, делов полно… - сержант поднялся и двинулся в сторону казармы.
В этот момент из дверей господского дома появился Витред.
Управляющий, так и не переставший быть камердинером, с трудом сдерживая раздражение, решительно прошел в комнату и раздернул тяжелые шторы. Комната мгновенно наполнилась светом, заискрились стекла в красивом бюро. Граф сморщился, щурясь от ярких лучей, и недовольно застонал.
- Какого черта? – зло сказал он, поднимая голову, и тут же со стоном уронил ее на подушку. – Это ты, Витред? Убирайся! Или нет – лекаря мне! У-у-у, моя голова!
- Господин граф, - произнес Витред, подходя к нему с заранее приготовленной чаркой вина, - выпейте это, полегчает.
- Что? Это что такое? Вино? Смерти моей хочешь!
- Пейте, граф! – Настойчиво повторил камердинер. Я вам разве советовал плохое, хоть раз?
- Убери сейчас же! Я к вину больше не прикоснусь. Ой, как же мне плохо… Постой, куда ты? Сколько осталось до завтрака? Который час?
Витред поставил чарку на изящную тумбочку у кровати и ответил ровным голосом:
- Завтрак уже закончен. К вам гость пожаловал.
- Как закончен! – Граф резко сел на кровати, зло глянув на камердинера, - Что ты несешь? Какого черта ты не разбудил меня?
- Я вас будил, граф! Дважды! Но вы не просыпались!
- Идиот! Хватит мне врать!
- Я вам всегда говорю правду, граф! Вы несправедливы!
- Черт, что подумает баронесса!
- В ваших силах все исправить. Сейчас вас ждет гость. Подумайте лучше об этом!
- Не указывай мне, что делать, старый болван! Быстро подай мне… Оооой! Сам возьму!
Юноша, пошатываясь, встал с кровати, стал торопливо натягивать лежащую на стуле одежду. Движения его были резкими и неровными, он путался в штанинах, натягивал сапоги не на ту ногу и, не прекращая, ругал старого слугу.
- Давай свое вино, - наконец простонал он, кое-как одевшись, - не могу больше! Я бы и отраву сейчас выпил! Живее!
- Вот, - Витред сунул чарку ему в руки, - пейте медленными глотками. До дна.
- Гадость, - скривился юноша, нерешительно поднося бокал ко рту.
- Пейте, граф, ну же! – Витред незаметно поправил на нем одежду и стоял, держа в руках гребень и полотенце.
Людвиг выпил вино и отшвырнул чарку в сторону.
- Что это? Умываться? Неет!
- Вы хотите, чтобы баронесса увидела вас в таком виде? – Удивленно поднял бровь Витред. – В таком случае, не буду вам досаждать.
- Да нет же, стой.
Граф бросился к корыту с водой и окунул в него голову целиком, схватил поданное полотенце и стал яростно вытираться.
- Что сказала баронесса? – Глухо спросил он, из под полотенца.
- Ничего!
- Совсем? Ладно. Дай гребень. А кто прибыл?
- Гость.
- Что за гость такой? Говори толком!
- Местный торговец, хозяин таверны, которую вчера проезжали.
Граф посмотрел в зеркало и поморщившись отвернулся.
- А! А где он? Принимать то его где?
- В приемном зале. Он ждет во дворе.
- Хорошо. Отведи меня в этот зал и пригласи его. А князь где?
- Тоже там, во дворе, со своей дружиной. Позвать и его?
- Да! Не знаю… Там посмотрим.
- Подать вам завтрак?
- Ополоумел! Какой завтрак! Покажи где этот зал.
Приемный зал был небольшим весь отделанный дубом, на стенах висели оленьи рога, щиты с гербами древних воинов - прежних владык Чернагоры. В полутемных нишах стояли рыцарские доспехи, изрядную часть внутренней стены залы занимал огромный гобелен изображающий императорскую охоту на кабанов. Большое резное, отделанное позолотой и инкрустированное костью морского единорога кресло стояло на возвышении, рядом с ним несколько кресел попроще, а напротив три простых сиденья без спинок, предназначавшихся для незнатных посетителей.
Граф уселся сразу в большое кресло и сдавил виски ладонями.
- Ты еще здесь? Зови уже! Погоди. Пусть принесут кувшин с водой.

Адам появился в приемной палате буквально на минуту раньше, чем Витред и Куцый. Легкий шаг воина не сравнить с ковыляющей походкой инвалида. Когда дверь открылась, Людвиг поднял глаза, ожидая увидеть кого угодно, но не князя.
- Граф, вы не против если я поприсутствую? Обещаю, буду нем как рыба.
- Князь, я рад вас видеть, конечно же, присаживайтесь.
Адам с удобством разместился в кресле справа от графского. Привычно опершись о навершие рукояти шашки он принялся спокойно ожидать появления гостя.
Шлоссенберг не признался бы и сам себе, но приход Борута дал ему отчего то необходимую поддержку. Искоса поглядывая на князя он и сам успокоился, принял гордый, сдержанно-надменный вид.
Куцый вошел в сопровождении Витреда и с порога поклонился графу.
Людвиг кивнул и жестом указал на сиденье перед ним. Гость, мгновение поколебавшись, прошел к сиденью без спинки и опустился на него, вытянув вперед негнущуюся ногу. Витред, заметив короткий кивок графа, бесшумно покинул залу.
- Приветствую вас в стенах моего замка, - несколько высокомерно проговорил Шлоссенберг, - назовите себя и цель вашего прихода.
- Благодарю, граф. Имя мое мало что вам расскажет. Зовут меня Анфим, а больше я известен под прозванием Куцый. Получил я его, потеряв руку в честном бою, потому и не стыжусь так называться. К вашей милости я приехал, чтобы засвидетельствовать свое почтение и приветствовать в этом замке, давно ожидающем своего законного господина. Человек я небольшой, но как и всякий кто живет у дороги обладаю многими познаниями о городке и окрестных селах. Тешу себя надеждой, что помощь моя и знания могут сослужить вам неплохую службу. Как в свое время и герцогу Карлу - батюшке вашему, как к слову его здоровье, по добру ли поживает и не собирается ли в наши края наведаться?
Людвиг поначалу слушавший не слишком внимательно, при упоминании отца живо заинтересовался.
- И чем же вы помогали отцу?
- Дело давнее. – Уклончиво и будто нехотя ответил Куцый. - Но за те услуги он наградил меня вот этой грамотой.
С этими словами он вынул из кошеля небольшой тубус алого бархата и хотел было сам подняться, чтобы передать графу, но Витред упредил его движение, первым подошел и взяв в руки и раскрыв, вынул свиток, который затем вложил в руки Шлоссенберга.
Некоторое время Людвиг изучал документ. Ему хватило одного взгляда, чтобы убедиться в его подлинности. Это была не так часто даруемая скуповатым владыкой жалованная грамота, в которой указывалось право на налоговые послабления и всевозможные торговые льготы для «доброго трактирщика Анфима по прозвищу Куцый, поелику совершил он важные и полезные для милости нашей дела в замке Чернагора и в награду за верную службу».
- Так герцог Карл дал тебе, честный трактирщик Анфим Куцый право беспошлинной торговли вином и другие разные преференции… Интересно… Значит мне и взять с тебя нечего, получается ты мне, Куцый ничего не должен, наоборот, я тебе обязан…
- Ваша светлость, Анфим привез на телеге не мало доброй еды, вина и разносолов для вашей милости.
- Да, в ознаменование, кх… Ради вашего приезда долгожданного, вот привез припасов, снеди для вашего стола.
- Что ж и то хорошо. Грамоту твою я подтверждаю.
Адам внимательно следивший за Куцым заметил как сверкнули у того глаза, в них будто мелькнуло «Попробовал бы ты не принять отцовскую грамоту, ишь, подтверждает он…», но быть может, это было лишь мороком? Уже в следующий миг весь вид трактирщика выражал благодарность и едва ли не раболепие за высокую милость господина. «Уж не привиделся ли мне этот взгляд? Но нет, я все верно заметил, жаль нет с нами Скворуша, спросить бы у него, что думает».
Трактирщик поднялся на ноги и принялся отвешивать поклоны, видимо считая, что аудиенция закончена.
- Постой, Анфим. Присядь, разговор у нас с тобой долгий. Расскажи как ты мне что и как в Гребенске да и в округе. Раз ты верно служил батюшке, послужи и мне, а я не забуду, награжу по чести.
- Спрашивайте, ваша милость, что знаю – все без утайки отвечу.
- Как живет город, какова торговля, что народ думает, да мало ли еще чего, ты говори, когда надо я сам тебя остановлю.
- Гребенск – главный город во всем среднем Ермунганде, вы не смотрите, что не так и велик, здесь в горах не то что на низу, - граф вопросительно приподнял бровь и Куцый, чуть смутясь поправился, - простите, ваша светлость, на равнине. Села самое большее в тыщу-полторы жителей, а здесь все три тысячи наберется. Живет добротно, богато. Особливо с тех пор как кастелян с отрядом покинули Чернагору оставив только пятерых стариков да пораненных и вовсе загордились, кхм, так вам поди местный начальник сказывал?
- Продолжай, интересно говоришь. Витред, распорядись, пусть принесут… князь, что вам принести?
- Ничего, спасибо, граф.
- Как вам угодно, а ты что пить будешь, Анфим?
- Нижайше благодарю вашу милость, мне бы воды.
- Витред, налей ему воды из моего кувшина.
Дождавшись пока Куцый допьет бокал, граф продолжил расспросы.
- Ну так что там с гребенскими? Говоришь загордились?
- Как есть загордились, права самоправства им еще первый император дал, пятьсот лет почитай живут сами по себе. Роды свои ведут от воинов, поселенных тогда здесь. И прежних то правителей Чернагорских не слишком почитали, а нынче и вовсе…
- Продолжай, чего замолчал! – гневно раздув ноздри прикрикнул Шлоссенберг, разозленный одним лишь намеком на непочтение черни к себе и своему роду.
- Так что говорить то ваша милость? – растерянно заюлил трактирщик, - налоги платить отказываются, власть вашу признавать не спешат, почтения не выказывают, это и прежде, когда отряд стоял в замке было, а нынче уж совсем распоясались.
- Распоясались говоришь?! Ну они у меня попляшут! Я им покажу, кто здесь власть! Давно ли налогов не платят?
- Да откуда мне знать, ваша светлость, я человек простой, это надо по книгам смотреть, вы распорядитесь, пусть управляющий ваш разберется…
- Это я и без тебя знаю, ты прямо говори когда тебя спрашивают!
- Простите ваша милость, - под напором графа корчмарь держался подобострастно, но крепко, - так если своим умишком пораскинуть, то выходит второй год как. Да, верно, господин капитан с отрядом прошлой осенью уехали, тогда не успели выплаты собрать, а после и не стало кому…
- Хорошо. Я доволен тобой. Пока отпускаю, но как будет нужда, вызову, и чтоб немедля ко мне явился, понял ли?
- Как не понять, ваша светлость, господин граф. – Куцый резво вскочил на ноги и часто кланяясь попятился к выходу.
- Иди уже, чего пятишься, я не император, мне такие церемонии не нужны! – продолжал метать молнии Шлоссенберг. – Витред, проводи его!
Когда двери за трактирщиком и новым управляющим затворились, Людвиг повернувшись к князю воскликнул:
- Каково?! Я ломаю голову, где бы взять деньги, а тут целый город не платил уже почти два года! Князь, я чертовски голоден, приглашаю вас пройти в мой кабинет и там продолжить беседу, заодно и подкрепимся, хотя, я слышал, вы успели позавтракать?
- Верно, но и от чашки чая в вашем обществе не откажусь, граф.

Орлик поднялся со скамьи заметив выходящего из господского дома Анфима. Хозяин корчмы передвигался медленно, и кособоко, видно было как бережет он левую ногу.
Скворуш встал рядом и хмыкнул:
- Поедешь с ним в город?
- А ты нет? – Орлик искоса глянул на Сашко и понимающе усмехнулся.
- Предложение было твоим – ты и едь! – Возразил Скворуш, проигнорировав взгляд друга. – А с собой можешь взять близнецов. Он кивнул на Хортичей. - Слушать ребята умеют, схватывают все на лету. Разведчики превосходные. Я-то там за какой надобностью? Вас троих за глаза хватит.
- А ты чем займешься?
Оба лениво наблюдали, как расхаживает вокруг возка Куцый, деловито указывая суровому малому и трем дозорным, как разгружать привезенное угощение.
- Надо и при Адаме кому-то остаться. Да, найду, чем заняться! Замок осмотреть не помешает. С местными вояками и прислугой пообщаюсь. Командиру полная картина нужна, вот отсюда и начну.
Когда сгрузили последний мешок с припасами, Куцый с помощью возницы неспешно взобрался на телегу, махнув напоследок, застывшему у парадного крыльца сержанту Штаделю. Тот неловко кивнул в ответ.
Орлик выбрал этот момент, чтобы подойти к возку.
- Возвращаетесь в город? – спросил он.
Анфим повернулся к нему, не успев дать приказ ехать, окинул Орлика цепким взглядом и расплылся в улыбке:
- Да, в город. Хотите присоединиться? На возу места хватит, поедем налегке да под горку, - размышлял сам с собой Анфим, потом приняв решение сказал твердо, - ежли ехать решили, то седайте, пора трогаться.
Микола кивнул, отдавая должное его проницательности:
- Добре! - И повернувшись к Хортичам, скомандовал. – А ну, хлопцы, бегом сюда.
Молодые разведчики зашагали к возку, но чуть замешкались, заметив вдруг незнакомую девушку, которая легкой походкой направлялась прямо к ним. Хортичи не обратили внимания на сержанта Штаделя, шедшего рядом с ней, всецело отдавшись увлекательному зрелищу. Девчонка словно не шла, а плыла, невысокая и стройная одета она была в живописный наряд из цветастых тканей. Русые косы ниспадали по спине, легко взлетая при каждом движении. Она гордо держала голову, скромно опустив глаза, и лишь проходя совсем близко, бросила на близнецов лукавый взгляд.
- Смотри, - ткнул брата локтем Марек, - какая…
- Вижу, - ответил Тадеуш еле слышно – сержант с девушкой были уже рядом.
Отто Штадель окликнул Орлика.
- Моя дочь, Томила, - представил он девушку, с гордостью на нее глянув, - даже не заметил, как выросла. А какая помощница по хозяйству. Мы с госпожой Штадель не нарадуемся на нее.
Орлик кивнул, улыбнулся смутившейся девушке:
- И красавица к тому же, Отто, явно не в тебя пошла, а в мать.
Сержант Штадель довольно рассмеялся:
- Твоя правда, Микола. Ну не буду вас задерживать.
Решительно развернувшись, старый вояка направился к воротам, которые сам распахнул и дожидаясь пока возок проедет.
- Ну-ка, молодцы, прыгайте в телегу, - проворчал Орлик, обращаясь к застывшим близнецам, глядящим вслед дочери сержанта, скрывшейся в дверях господского дома, - сколько можно задерживать почтенного Анфима.
Орлик с трудом удержался, чтобы не рассмеяться, глядя на опешившего от такого развития событий Куцего, но справившись с собой невозмутимо забрался на воз, вслед за близнецами.
Отто Штадель помахал отъезжающим и стал запирать за ними ворота.

По дороге разговора не получилось. «Толи Куцый устал от бесед с новым господином Чернагоры и теперь нуждался в передышке, толи ему надо было что-то обдумать, а может и вовсе вид балагура – щедрого и разговорчивого человека был лишь маской, которую он надевал в замке» – думал про себя Орлик, присматриваясь к трактирщику, восседающему на облучке телеги.
Дорога оказалась короткой. Путь до корчмы, стоящей на окраине городка, о которой ему рассказал Отто, не занял и четверти часа. Хлопнув близнецов по плечам, Микола на ходу спрыгнул с воза прямо у высокого крыльца, над которым висел белый щит с грозного вида алым драконом. Воин еще раз огляделся, чуть поправив чекмень и перевязь с шашкой, толкнул тяжелую дверь корчмы.
Внутри было на удивление светло и очень чисто. Широкие застекленные окна в обрамлении белых занавесок, столы, застеленные светлыми скатертями, даже лавки обтянуты чистой рогожкой. Стены и потолок чисто побелены, в противоположной от двери стене большого зала корчмы – большой, украшенный бело-красными изразцами камин.
Народу в заде оказалось не мало, а ведь Микола ждал, что их вовсе не окажется. Час ранний – в корчмах народ собирается к вечеру. А тут иначе - многие столы были заняты. Толи наступил обеденный час, толи просто таверна пользовалась доброй славой у горожан Гребенска. Последнее куда вероятнее, если вспомнить, с каким удовольствием рассказывал о корчме Отто.
Две молоденьких девушки в белоснежных передниках и чепцах проворно сновали по зале, принося заказы и собирая пустую посуду. Они весело улыбались, то и дело перекидываясь с посетителями приветливым словом.
Микола замер у дверей, осматриваясь и решая с чего начать. Хозяйки нигде не было видно, а запахи стояли столь соблазнительные, что воин, не долго думая, прошел к свободному столу у камина, окликнув ближайшую девушку. Хотя после завтрака прошло не так немного времени, Микола не собирался упускать возможности отведать стряпню Марфы.
Вскоре он с удовольствием созерцал заполняющийся яствами и питьем стол. Широта души и вместимость желудка позволили Миколе сполна вернуть все потерянное за дни недавних скитаний по горам. Другие посетители уже начали обращать внимание на огромного русина, великий Франсуа Рабле уже написал своего «Гаргантюа» и читающая публика вполне могла бы сравнить Орлика со знаменитым литературным героем – большим любителем славных застолий, обильных яств и выпивки.
На невиданное досель зрелище вышла посмотреть и сама хозяйка. Марфа вынесла запотевшую глиняную корчагу с пивом и передала ее в руки одной из девушек, сама же некоторое время стояла в дверях, ведущих на кухню, рассматривая незнакомого воина.
Орлик решил на время отложить все заботы и труды, предавшись радостям чревоугодия. Он довольно оглядел ломящийся от кушаний стол и начал вдумчиво пробовать одно за другим, запивая добрыми глотками пива.
Поднося ко рту аппетитно зажаренную ножку цыпленка, Орлик невзначай поднял взгляд и увидел хозяйку, которая как раз двинулась в его сторону. Одного взгляда хватило Миколе, что бы оценить, какой подарок приготовила ему судьба, приведя в этот городок. Он улыбнулся своей самой щедрой улыбкой, отложив в сторону курятину, приветствуя хозяйку, поднялся в полный рост, приосанился, расправляя широкие плечи.
- Поздорову ли живешь, хозяюшка? – Начал Орлик, уверенно глядя в большие карие глаза Марфы, - Вот заглянул в твою корчму. И решил задержаться, отобедать чем бог послал. Зовусь Микола Орлик. Я - русин, воин князя Борута.
- И ты здравствуй, Микола Орлик! Приятно видеть воина с таким отменным аппетитом в моей скромной корчме.
- Присядь за стол, порадуй меня, красавица. – Микола не спешил садиться, ожидая ответа Марфы.
- Благодарю. С удовольствием, - после некоторого колебания ответила Марфа и с улыбкой опустилась на скамью напротив него. - Не могу упустить случай узнать новости из первых рук. - Доверительно сообщила она, и отвечая на вопросительный взгляд русина, пояснила. - Я слышала, что банду Кречера уничтожил ваш князь с дружиной и теперь гостит в замке у нашего графа. Ты тоже был с ним?
- Был, - Орлик снова сел за стол. Разговор пошел не так как он рассчитывал, но это ему даже понравилось, - спрашивай, Марфа. Разделишь со мной трапезу? Признаюсь, что все это даже мне не под силу съесть.
- Зачем же заказал столько?
- Хотел увидеть тебя. Какая хозяйка не обратила бы внимания на такого едока?
- Твоя правда, Микола, удивил, и я с удовольствием посижу с тобой. - Марфа однако к еде не притронулась, продолжая разглядывать воина, - подскажи, сам Кречер мертв? Это точно?
- Не сомневайся. Позволь узнать, зачем тебе это? Он кто тебе? Родич, знакомец или враг?
- Упаси Бог от такого родича. Когда-то я его знала немного, до того, как в бандиты подался. Но и тогда он уже с гнильцой был. Врагом своим тоже назвать не могу. Он мне ничего плохого не сделал, да и я с бандитами не воюю. А спрашиваю – потому что за город наш у меня душа болит. Такие банды приносят немало горя нашим жителям. И весть о том, что погиб один из самых отъявленных негодяев, не может меня не радовать.
- Банды - настоящее горе этой земли. Что касается главаря шайки – то я сам его убил, а потом и похоронил. Скажи мне, Марфа, есть ли в городе и окрестных селениях те, кто с бандами бороться желает? Много ли у вас молодцов, которые не прочь поискать удачи на воинской службе?
- Это уже два вопроса, Микола, но так и быть, отвечу на оба. Бороться с бандами дело не шуточное. Желающие, конечно, найдутся и немало. Только нет человека, который вместе их соберет. Что же до воинской службы – тоже трудно сказать. Народ у нас вольный – к кому попало не пойдут. Но если найдется достойный вождь – сотни две наберется легко.
- Это только с Гребенска или ты и окрестности посчитала? – откликнулся Орлик.
- Экий ты быстрый. Ты мне скажи лучше, для кого ты войско набирать хочешь? Для графа, который и своих воинов уберечь не смог или для князя, который с малой силой, играючи, банду Кречера побил?
- Ты, Марфа, зря так – не играючи мы с бандой расправились. И графа зря строго судишь. Тот, кто под пулями не был, о воинах судить не в праве. Если же на твой вопрос отвечать, то подумай сама – чей я воин? И для кого должен людей искать?
Марфа залилась румянцем, слова русина задели ее.
- Ну раз не в праве, так и не буду, - сказала она поднимаясь, - да и заболталась я, пойду, работы много, угощение твое стынет. Подобру тебе откушать. Всегда рады. Ждем снова. И ничего платить не надо – считай этот стол подарком от меня тому, кто главаря сразил.
И Марфа, не дав русину ответить, гордо удалилась, покачивая бедрами. А Орлик, проводив ее взглядом, в котором смешалось восхищение с задумчивостью, вернулся к прерванной появлением прекрасной трактирщицы трапезе.
Время летело незаметно, обед продвигался к своему апогею – великолепной бараньей ножке, целиком запеченной главным поваром. Мясо, обильно сдобренное специями и ароматными травками, протомившись не один час в печи, поистине таяло во рту. В придачу к баранине из винного погреба «Алого Дракона» вынули бутылку выдержанного дюжину лет редкого, изысканно-пряного сира рожденного на таком далеком от Вендии холме Эрмитаж. На время Орлик забыл обо всем. Он ясно понял, что пока не съест все мясо до конца и не выпьет все вино, ни о чем ином и думать не сможет. Лишь пожалел, что друзья не могут разделить с ним этот прекрасный обед.
Едва первый бокал опустел, как дверь с шумом распахнулась и на пороге возник, полностью перекрыв широкий проход, огромный бородатый мужик с тушей свежеубитого дикого кабана на плечах.
- Принимай, хозяйка, - раздался глуховатый голос вошедшего.
Наряд из плотного, оленьей кожи кафтана, крепких ботинок с высокими, закрывающими ногу от щиколотки до колена ноговицами и широкого пояса с висящим на нем охотничьем мечем и тяжелым боевым ножом, странная шапка из медвежьей шкуры и длинное тяжелое ружье в руках довершали образ незнакомца.
На зов появилась Марфа и поманила охотника за собой. Тяжело ступая под немалой тяжестью кабаньей туши, мужик прошел, ни на кого не глядя, через весь зал и скрылся за дверьми поварни.
Ухватив за локоток проходящую мимо служанку, Орлик поинтересовался, кто таком этот охотник. На что получил быстрый ответ:
- Это Трогг Шатун, господин. Он поставляет для нашего трактира дичину.
- Спасибо тебе, добрая девица.
- Что-нибудь еще?
- Нет, можешь идти.
Продолжая обед, Микола поглядывал на двери, ведущие в кухню. Он прекрасно помнил рассказ Отто про Шатуна и сразу решил, что таким удобным случаем грех не воспользоваться. Вот и высматривал теперь охотника, собираясь познакомиться с ним поближе. Ожидания оказались не напрасны. Спустя некоторое время Трогг появился в общей зале, оглядываясь будто ища свободный стол. Но Орлик поднявшись встал преградил ему путь.
Шатун удивленно замер, глянул исподлобья и то ли сказал, то ли прорычал:
- Чего надо?
- Поговорить, - коротко и жестко ответил Орлик и тут же добавил совсем другим тоном, - прошу за стол. Разделишь со мной трапезу?
Несколько секунд Шатун раздумывал, вращая глазами и глядя на русина. Потом решительно кивнул и молча уселся за стол.
- Кто ты – я догадываюсь, - глухо проговорил Шатун.
- Микола Орлик, русин, воин князя Борута, - представился Орлик так же как и Марфе, - Да ты ешь. Вот, баранину очень рекомендую.
- Из банды Лютого? – поинтересовался Шатун, отрывая кусок от курицы и почти целиком отправляя в рот.
- Что? – Микола даже слегка поперхнулся, проглотив непрожеванный кусок мяса. – Как ты сказал?
Шатун молча жевал, не глядя на него. Только прожевав и отбросив косточки, поднял голову и спокойно ответил:
- Ты слышал. Я дважды не повторяю.
Микола нагнулся над столом и произнес, понизив голос:
- Мы воины, а не бандиты! Откуда про Лютого знаешь?
- Я много знаю. А бандиты ли, воины – мне все едино. Есть дело - говори. Нету – прощай. – вынув нож, охотник отрезал себе большой кусок пирога с рыбой и налил пива.
- Дело есть, - кивнул Орлик, снова приходя в благодушное настроение. Ответы лесника его позабавили и даже вызвали какое-то уважение. – Знаю я, что охотник ты знатный. А князь охоту страсть как любит. Не возьмешься ли устроить и проводником поработать?
- Для Лютого? Почему бы и нет, - равнодушно проговорил Шатун.
- Не стоит его так называть.
- Хозяин-барин. Как скажешь так и буду. – невнятно ответил Трогг, жуя пирог и закусывая кровяной колбасой.
- Зови - князь Борут.
- Запомнил. Это все? – теперь очередь дошла и до баранины, Микола сам налил ему вина.
- Пока да.
Шатун безразлично дожевал изрядный кусок баранины и запил бокалом вина, выцедив его как воду. Сыто отрыгнув, добавил:
- Как надумаешь чего, передай через Марфу. Договоримся.
- Через Марфу? Кто она для тебя?
Охотник уже поднялся, но при этом вопросе остановился и смешно подняв брови произнес так же равнодушно, как и все остальное:
- Для меня и для всего города, да и не только – большой человек. Не вздумай обидеть – за нее весь город встанет. Молодые так точно.
Орлику стало смешно, но он спрятал улыбку и сказал:
- Понял, только не боюсь я угроз.
- А это не угроза – это каждый ребенок знает. А ты здесь человек новый и мне чем-то нравишься. Прощай.
С этими словами, нахлобучив медвежью шапку еще ниже на глаза, Шатун направился к выходу. Отворив дверь, он на мгновение застыл на месте, и тотчас с улицы раздался знакомый шум ружейных выстрелов. Трогг, шагнув назад, сразу же захлопнул тяжелую, оббитую медью, створку. Многочисленные посетители таверны, подхваченные единым порывом, соскочили с мест и бросились к окнам и дверям. Времена опасные, с оружием не расставался никто и к отражению внезапной атаки гребенцы готовы были всегда.
Со всех сторон полетели вопросы: «Кто стрелял? Налет? Банда?» адресованные большей частью Шатуну. Тот мрачно оглядывая столпившийся вокруг народ буркнул нечто невнятное и грубо растолкав людей прошел в сторону кухни, откуда только что появилась Марфа.
Орлик, который продолжал спокойно и даже как-то лениво поглощать пищу, запивая вином, никак не реагируя на поднявшуюся суматоху, тоже, как и остальные, невольно прислушался к нарочито громкому, чтобы все услышали, разговору.
- Чьи это, Трогг? – Спокойно спросила Марфа.
- Гамсунг со своими молодчиками резвятся, - прогудел охотник.
- Много их пришло?
- Не скажу точно, похоже, все собрались.
- Ясно. Что же это? Нападение? – трактирщица не смогла скрыть волнение в голосе.
- Вряд ли. Если бы хотели напасть, вели бы себя иначе. Да и все равно сил у них мало. Пусть даже полсотни сабель, для Гребенска это недостаточно. – Рассудительно ответил Шатун.
- Так что, получается они просто так резвятся? Или попугать нас хотят? Может про Кречера прослышали и решили о себе напомнить? – Марфа бросила взгляд на Миколу.
Микола улыбнулся и подмигнул ей, чего она никак не ожидала. Не зная, как отреагировать на эту непонятную беспечность, она отвернулась и хотела еще что-то сказать Шатуну, когда голос у окна отвлек ее:
- Сюда едут, Марфа! – Громко сообщил невысоки рыжий мужичок, продолжая смотреть в окно. – И Акула с ними.
- Плохо! – Мрачно бросил Шатун.
- Уходить надо, - высказался кто-то от дверей, но никто почему-то с места не двинулся.
Не прошло и минуты как у входа раздалось конское ржание и громкие, нарочито-грубые голоса незваных гостей. С треском распахнулась дверь и внутрь ввалилась орава мужиков, увешанных оружием с ног до головы, среди них один особо выделялся исполинскими размерами.
Растолкав своих дружков, он двинулся вперед и попытался ухватить замешкавшуюся посреди залы молоденькую служанку, которая громко взвизгнув, успела отскочить. Но бандит на этом не остановился и под дружный гогот остальных разбойников повторил попытку.
Орлик, мимо которого пробегала девушка, с расширенными от ужаса и полными слез глазами, поднялся из-за стола и, пропустив ее, встал в проходе между столами на пути бандита. Краем глаза заметил как бедняжка, пробежав мимо Марфы и Шатуна, скрылась на кухне.
Увидев перед собой внезапно возникшее препятствие Акула озадаченно уставился на русина. Потом, словно вспомнив о чем-то довольно ухмыльнулся.
- А ты кто таков? Чего на пути встал?
- Захотелось встать и встал. А зовусь Миколой Орликом, воин князя Борута. – В который раз за сегодняшний день назвал он себя.
- Не ты ли из тех, кто Кречера уложил? - Огромный, бородатый и белобрысый ньёрд возвышался над Орликом на полголовы и был почти в полтора раза тяжелее. - Уж и не знаю как задохлики вроде тебя с ним совладать смогли, разве что подлостью, из ружьишка стрельнули. А супротив настоящей силы тебе и минуты не выстоять, - махнув перед лицом Орлика рукой, здоровяк довольно осклабился, - смотри, смелый, не моргнул даже, а не проверить ли его, чего стоит? Что скажете, господа вольные люди? – Бросил он в сторону своих спутников.
Те в ответ довольно зашумели, предвкушая новое развлечение. Бандиты давно чувствовали себя в Гребенске хозяевами, свободно ходили, покупали все требуемое и гуляли по трактирам, но последние новости о гибели Кречера и его людей, о прибытии воинов, победивших шайку, в город – будто бросили тень на власть бандитов.
Орлик ответил спокойно.
- Не ты ли бандит по прозвищу Акула? Слыхал и я про тебя, говорят здоров очень, да вот беда - с башкой не слишком дружишь. Я такие предложения, как твое нынешнее никогда без внимания не оставляю. Уговор такой – бьем по очереди, по-честному. Ты – первый. И так покуда кто первый не упадет. Годится? Да не сомневайся – не убью. Только давай ко на двор выйдем, велик ты очень, будешь падать полкорчмы разнесешь.
Не глядя больше на соперника, Микола решительно пройдя чрез невольно расступившихся перед ним бандитов вышел из корчмы на двор. Следом туда высыпали и все посетители, жаждущие стать свидетелями поединка, и пришедшие с Акулой разбойники. Акула считался непобедимым силачом, никто не мог выстоять против него и появление бойца, принявшего вызов великана взбудоражило людей.
Микола расстегнул пояс, снял перевязь с шашкой, скинул чекмень и бешмет, спокойно сунув все свое имущество в руки какого-то паренька, с горящими от азарта глазами.
- Подержи, паря. Я скоро.
Расстегнув ворот нательной рубахи, Орлик бестрепетно встал перед Акулой, успевшем также снять верхнюю одежду. Торс ньёрда был изрядно оплывшим, но от того ничуть не менее грозным. Схватка, как прекрасно понимал Микола, предстояла серьезнейшая. «Вот и на тебя нашелся супротивник, Орелик, давай-ка, покажи что умеешь, не подведи князя» сам себе мысленно прошептал он.
Акула не спешил нанести удар, пару раз махнул рукой, примеряясь. Он глухо и страшно рыкнул, замахиваясь, так что несколько стоявших поблизости мужиков невольно отшатнулись, но Микола продолжал стоять, глядя сопернику в глаза. Лицо оставалось спокойно-сосредоточенным, грудь мерно вздымалась, не выказывая ни намека на волнение и страх. Плечи и руки – расслаблены и вся его фигура выражала одно – полную готовность открыто и честно принять удар и затем также от души нанести ответный.
Смелость русина произвела сильное впечатление на зрителей, даже великан-ньёрд и тот не мог не признать в Орлике достойного бойца. Удар так и не был нанесен, Акула будто испытывал Миколу, стараясь вынудить того хотя бы моргнуть или еще как выказать напряжение. Со стороны бандитов понеслись крики «Бей уже, чего ждешь, раздави его!» и оскалив крупные и по-акульи острые зубы великан со всей силы нанес удар в грудь русина. Микола не дрогнул, но все же отступил на шаг. Гул разнесшийся над мгновенно затихшим двором был подобен колоколу. Но и все.
Улыбнувшись, неверяще уставившемуся на него своими белесыми глазками Акуле, Орлик без всякой волокиты, ударил в ответ. Сила удара была такова, что потрясенному великану пришлось отступить на пару шагов почти упершись спиной в круг зрителей.
Ничего не говоря Микола снова ждал ответа соперника. Акула казалось задумался – не ударить ли нечестно, в горло или в поддых, разом разделаться с неожиданно сильным соперником? Но русин не собирался давать врагу такой возможности, внимательно следя за его действиями, готовясь отразить подлый прием.
Бандит, поняв это, уже не примеряясь и не пугая, собрав всю свою ярость и силу с бешенным ревом грянул кулаком в грудь русина. Таким ударом великан-ньёрд разом на спор валил быков и казалось, что на этот раз Миколе не устоять. Но снова он выдержал лишь соступив назад. Теперь он понял какова сила его противника и был готов довести бой до конца.
- Что ж, Акула, сила у тебя есть. И смелость – есть. Хочешь, можем кончить бой сейчас ничьей, я победы не жажду. Ну что скажешь?
Огромный кулак, летящий прямо в голову русина стал единственным ответом на его слова. Акула нарушив уговор, ринулся в драку, метя в лицо и желая не просто победить – раздавить, уничтожить ненавистного врага. Микола чуть не упустил миг удара, но тело сработало само. И все же до конца уклониться не удалось. Кулак лишь чуть мазнул по уху воина, оглушительным звоном отдавшись в его голове. Ньёрд ждал, что противник отступит, стремясь разорвать дистанцию, и сам уже двинулся следом. Но Микола легким, танцующим движением поднырнул под левую руку врага, одновременно рубанув ребром ладони по его бицепсу, и оказался за спиной Акулы, который на миг просто потерял русина из виду. Изображать благородство и давать время на разворот Орлик не стал. Резко, без замаха, он всадил несколько ударов под ребра противника, целя по почкам. Бить сильнее не стал – убивать громилу в этот раз в его планы не входило. Но и того хватило. Чудовищная боль скрутила тело Акулы. Продолжая атаку, Микола подсек ноги врага, заставив того грузно рухнуть на колени. Хлестко ударив в левый висок Акулы, он окончательно вырубил бандита.
Только сейчас он заметил, что вокруг царит мертвая тишина. Окинув взглядом ряды онемевших зрителей, Орлик постоял пару мгновений над поверженным врагом, без слов заявляя – победа моя! Поискал глазами паренька, которому отдал оружие и вещи и увидел, их в руках Шатуна. Видно Трогг забрал их, рассудив, что так оно будет сохраннее. Согласно кивнув, Микола шагнул к Шатуну и беря одну вещь за другой не спеша одел бешмет и чекмень, затянул пояс. И только потом перекинул перевязь с шашкой через плечо. Ни винтовки, ни пистолей, ни всей амуниции для огненного боя он с собой в этот раз не захватил.
Дружки Акулы подавленные двойным поражением своего силача – ведь он не просто проиграл, но и нарушил уговор – растерянно застыли на месте. Потом один из них, с бритой покрытой бараньей шапкой головой и мрачным взглядом чуть раскосых глаз, выдававших в нем кровь карел, толкнул нескольких бандитов в спины, принуждая двинуться к распростертому в дорожной пыли неподвижному телу.
- Тащите его к колодцу, выльем пару ведер, очухается, - раздался нарочито громкий приказ. Шестеро разбойников ухватив поволокли ньёрда. Дотянув его до места, они усадили его, привалив бесчувственное тело к краю колодца.
- Тяни наверх, выливай!
Одно за другим два ведра ледяной колодезной воды опрокинули на голову Акулы, приведя его в чувство. Он громко зафыркал и проревев нечто невразумительное, попытался подняться, но ноги его еще не слушались.
- Помогите ему, собачьи дети! Чего ждете!? – хлесткая, как удар бича команда подтолкнула бандитов к ворочающемуся в ледяной луже великану. Четверо горцев с трудом поставили его на ноги. Постояв несколько мгновений и дождавшись пока голова перестанет сильно кружиться, Акула с рычанием оттолкнул помощников от себя и ни на кого не глядя, медленно двинулся к своему коню – здоровенному битюгу, под стать хозяину тяжелому и неповоротливому. Никто и не думал заступить ему дорогу. Казалось, некая сила расталкивает людей перед великаном. Взгромоздившись в седло, он тронул коня с места и уже на ходу прорычал приказ:
- За мной.
Разбойники молча подчинились Акуле, сели на конь. Банда, едва сдерживая ярость под предводительством полуголого мокрого и рычащего главаря, с громким гиканьем и свистом пронеслась по главной улице Гребенска на запад в сторону «Сломанной подковы». Взгляды, которые бросали горцы на местных жителей были полны угрозы и гнева. В горах не прощают унижения, тем паче прилюдного. Но и гребенцы отвечали им тем же. Напряжение все росло и если бы не появление князя и Скворуша, неизвестно чем бы все закончилось в этот день.

Адам сходу оценил обстановку. Все так увлеченно наблюдали за поединком двух силачей, что почти никто сперва не обратил внимания на них со Сашко, лишь несколько горожан, потеснившихся, чтобы дать им дорогу, таращились теперь на его Бурана, явно видя его не в первый раз. Князь не мог не оценить юмор сложившейся ситуации. Он сразу заметил все – и растерянные лица бандитов, и неспешно одевающегося Орлика, и верзилу, которого приводили в чувство, и воинственный народ Гребенска, который к моменту их приезда, практически окружил бандитов со всех сторон.
- Молодец Микола, - тихо произнес рядом Скворуш, - жаль, что мы так поздно. Такого зрелища лишились.
Словно услышав свое имя, окруженный местной молодежью Орлик, вскинул на них глаза.
Его вид немного встревожил князя, видно было, что бой дался ему нелегко, хотя пожалуй, только ему, так хорошо знавшему Миколу было это понятно. Он коротко кивнул, а Орлик со спокойной уверенностью уважительно обратился к нему, привлекая к себе все взгляды:
- Приветствую тебя, князь! Ты как раз вовремя. До чего славный жеребчик у тебя под седлом... быстро вы с ним поладили. Ишь, стоит, не шелохнется, чует хозяина. Готов прозакладывать свою шапку, что Кречеру он не был так послушен.
Поднявшийся вокруг ропот показал, что не только бандиты, но и жители Гребенска мгновенно признали коня знаменитого бандита.
- Мы тут с Акулой чуток силой померялись, - безмятежно продолжил Микола.
- Ну, и чья взяла? – Пряча улыбку, осведомился князь.
- А ты как думаешь? Да не про то разговор, знал бы ты каким меня вином в корчме этой угощали сегодня, а как здесь готовят! А чистота какая, порядок. Я такого и не видал никогда.
- Так чего мы ждем, - живо откликнулся Скворуш, - князь, не присоединиться ли нам к славному победителю?
Адам оперся локтем о переднюю луку седла и, окинув взглядом собравшихся гребенчан, сказал:
- Поздорову ли живете, братья-венды?
А и вправду ли мой воин Микола Орлик расхваливает корчму или так, для красного словца?
- Взаправду, взаправду, князь! - полетели отовсюду голоса. - Добрая корчма, и хозяйка в ней - наилучшая!
- Верю! Ну, коли так, грех не зайти и не отведать стола богатого! – С этими словами Адам легко соскочил с седла и шагнул к высокому крыльцу таверны. Сашко последовал его примеру.
Пока князь с Орликом в окружении молодых воинов Гребенска шли к корчме, Скворуш которому Адам отдал поводья Бурана, быстро сориентировавшись поставил обоих коней к коновязи и заметив пару восхищенно разглядывающих стати белого жеребца парней, окликнул их:
- Молодцы, я вижу вы в конях толк знаете? Приглядите тут за ними, пока мы с князем и Миколой в корчме будем?
Оба паренька дружно закивали, оказанное доверие польстило их самолюбию. Убедившись, что за лошадьми присмотрят, Скворуш рванул в корчму, за дверями которой уже скрылись его товарищи. Но столкнулся с неожиданным препятствием. Крыльцо оказалось плотно забито народом, вслед за Орликом и князем устремившимся в таверну. Трудности никогда не смущали Сашко и он принялся энергично проталкиваться наверх, толкая сильным плечом впереди стоящих. Многие возмущенно оборачивались, с намерением остановить наглеца и торопыгу, но увидев спутника князя, углядев бешенный огонек в его глазах, разом меняли манеру, и расступались, пропуская русина вперед.
Внутри народу оказалось еще больше, как говорится, яблоку негде упасть. И повсюду молодые, зачастую еще безусые лица, зато как на подбор, воинственно выглядящие. От обилия огнестрельного и холодного оружия рябило в глазах. "Они что, на войну собрались, или в Гребенске так по кабакам принято ходить" с иронией подумал Сашко. Люди не рассаживаясь по столам, заполонили всю корчму, оставив свободным лишь широкий центральный проход, где хозяйка встречала князя и Орлика.
Скворуш без колебаний пробился к друзьям и встал по левую руку от князя, собираясь получить свою часть общего внимания. Слушал он слова трактирщицы, Марфы, как подсказал ему шепотом Орлик, вполуха, с интересом рассматривая и самое заведение, и собравшихся гребенцов, и саму хозяйку.
Сашко всегда нравилась эта атмосфера праздника, когда нет места грусти и одиночеству, все улыбаются, галдят, братаются, объединенные общей радостью. Хмельное льется рекой, танцы, песни до зари, разве не в этом смысл жизни? Человек рожден для радости – в этом Скворуш был убежден и свою веру готов был отстоять и в споре, и в жестокой сече. Но сегодня с битвами можно подождать, Орлик своим геройским поединком, сломал недавнее недоверие и холод, и теперь они могут пожинать плоды успеха.
Очередная и самая громкая волна приветственно-одобрительных возгласов взорвала таверну, и Сашко увидел, как Марфа низко, по давней славянской традиции, кланяется им. Русины ответили тем же каждый на свой манер – Орлик степенно, князь – вежливо, а сам Скворуш изысканно и нарочито манерно. Разрумянившаяся трактирщица улыбаясь сказала, обращаясь ко всем:
- А теперь прошу всех к столу!
Микола решительно двинулся в сторону одного из еще свободных столов. Адам и Скворуш за ним. Рассевшись, они довольно переглянулись.
- Рассказывай, Микола, как тебя угораздило? – Набросился на друга Сашко.
- Ты знаешь, я не люблю хамов, а этот зубастый к девчонке начал приставать…
- Хе, знакомая картина, и ты не размазал его по стене только по причине бережного отношения к мебели, - ухмыляясь, вставил замечание Скворуш.
- Такого размажешь, а упадет, так еще стену вынесет или пол проломит, - с кажущейся серьезностью ответил Орлик.
- Да, удачно начинается для нас жизнь в Чернагоре, есть за что выпить, вот только нечего, - Сашко обернулся, желая подозвать кого-то из прислуги таверны.
И увидел Марфу, только подошедшую к их столу:
- Чего желаете, милостивые господа?
- Пива и всего остального, надо угостить моих друзей, - привычно и по-хозяйски, будто старый знакомый, попросил Орлик.
- Все будет сию минуту, - с готовностью откликнулась хозяйка.
Народу в таверне было так много, что девушки-помощницы не справлялись, потому Марфа и вышла сама в залу обслуживать стол русинов. Очень быстро перед друзьями стали появляться блюда с жареной свининой, пирогами, разными соленьями. Скворуш и князь с удовольствием принялись за еду, а Орлик, который уже успел плотно поесть, пусть и без прежнего куража, также присоединился к общей трапезе. После хорошей драки он всегда ощущал зверский аппетит, и этот бой не стал исключением. Продолжая рассказывать о событиях, предшествующих кулачному поединку, он ловко орудовал ножом, не забывая бросать благодарные взгляды на Марфу.
Пирог с олениной вызвал общий восторг.
- Пожалуй и в лучших домах Парижа, я не ел вкуснее, - довольно сказал Скворуш, протягивая руку за следующим ароматно-сочным куском, - жаль, что близнецов нет, ребята бы тоже оценили. Ребята, хоть и не слишком разбираются в изысканной пище, и за столом порой держатся, как настоящие дикари, но такую вкуснотищу бы точно оценили.
- Да, эти молодые волки вечно голодны и возможность подзакусить чуют издалека. Так что скоро появятся. – Откликнулся Борут. – Микола, они ж с тобой уехали? Куда ты их запрятал?
- Я их никуда не запрятал, просто послал в «Подкову», трактир Куцего, разведать…
- Что!? – Тон князя мгновенно изменился. – Куда ты их послал?!
- В «Подкову», помнишь мы мимо вчера … - Орлик замолчал, до него тоже дошел смысл сказанного.
- Не там ли сейчас вся шайка Гамсунга околачивается? – Вклинился в разговор Скворуш.
Над столом повисло гнетущее молчание.
Князь, пристально и сурово смотрел на враз помрачневшего Орлика, а потом резко поднялся.
- По коням! – приказал он тихо, сдерживая рвущееся наружу бешенство.
- Коня-то два только, - все же заметил Сашко.
- А это ничего, - произнес Адам сквозь зубы, - вон Микола у нас самый умный, знает, кого куда послать. Думаю, и коня себе отыскать сумеет.
Орлик тоже поднялся:
- Кто же знал…, - начал он, но сам оборвал себя на полуслове. - Найду, князь, не сомневайся. И прежде вас там буду.
- Ищи, - резко ответил Борут, - Сашко, за мной.
Он быстро пошел к выходу, а Скворуш, сочувственно посмотрев на застывшего Орлика, пожал плечами и бросился за командиром.
Марфа появилась у столика – как всегда именно тогда, когда была нужна.
Он быстро пошел к выходу, а Скворуш, сочувственно посмотрев на застывшего Орлика, пожал плечами и бросился за командиром.
Марфа появилась у столика:
- Я все слышала, - прямо заявила она, игнорируя свирепый взгляд русина. – Чалый - конь моего племянника – его уже седлают – стоит у заднего крыльца. Добрый конь, хоть и не Буран князя Адама. Постарайся не загнать беднягу.
- Марфа, - с благодарностью произнес Микола и, вдруг, нагнувшись, быстро поцеловал ее в губы. Не медля больше ни секунды, он бросился к заднему выходу из таверны.

Как только Орлик спрыгнул возле «Алого Дракона» Куцый как-то оживился, приосанился, оглянулся на близнецов, спросил добродушно:
- Ну а вы, молодцы, отобедаете у меня в «Подкове»? И готовят у меня не хуже, чем у Марфы, и дешевле вам обойдется.
Марек ткнул Тадеуша локтем и ответил, буравя спину отвернувшегося Анфима насмешливым взглядом:
- Обязательно отобедаем! Вон Орлик не зря возле «Алого дракона» спрыгнул. Завтрак то давно уже был.
- Это точно, - буркнул Тадеуш.
Возок катился по живописной главной улице городка, изредка подскакивая на ухабах. Народу было много, жизнь в Гребенске текла своим чередом. Люди оборачивались на возок Куцего, провожали задумчивыми взглядами.
Возле красивого, утопающего в зелени сада, Марек заметил девушку, стоящую возле калитки. Ветер, который немного усилился, растрепал ее прическу и несколько прядей, вырвавшись на свободу из длинной русой косы, летели по ветру, делая задумчивое ее лицо еще более серьезным и необычным.
- Смотри! Какая красотка! – воскликнул Марек, - эй, Анфим? Не знаешь, что это за краля? Вон у калитки зеленой стоит.
- Где это? А да, знаю, как не знать. Марица это, племянница Клавдии – молочницы.
Парни уставились на девушку, она тоже их заметила. Скользнула задумчивым взглядом по возку, по Куцему, по Хортичам. Ни на ком взгляда не задержала, отвернулась равнодушно. Так стояла, словно ждала кого-то.
- Нравится? – спросил Куцый, - Вижу – любуетесь. Чтож – дело молодое.
- Красивая девчонка! – Сказала Тадек. – Анфим, а ты случайно не знаешь, парень у нее имеется?
- Эй, ты о чем! – Возмутился Марек. – Я вообще-то первый ее заметил. Ну, так что, Анфим?
- Только она не больно на тебя смотрела! – Хмыкнул Тадек.
- На тебя тоже, так что не веселись! Анфим?
- Парни, я такими вещами уже давно не интересуюсь! Хотя, ежели бы был у нее кто, я бы точно знал.
- Ну, так отлично, - довольно воскликнул Марек, - Прогуляемся здесь на обратном пути.
- Обязательно, - кивнул Тадеуш, - только не думаю, что она весь день вот так стоять будет и ждать нас.
- А ты лучше и не пытайся думать! – Сказал Марек. – Помалкивай, может тогда за умного сойдешь.
- Кто бы говорил!
Куцый оглянулся на них и покачал головой.
- А что, ребята, надолго ли вы в наши места? – Спросил он. – Я к тому, что хорошо тут у нас. Город древний. Люди душевные. И девушек тут много – на всех хватит, умницы все, одна другой краше.
- А кто ж его знает! – Пожал плечами Марек. – Мне то здесь нравится, только командир нам о своих планах не докладывает. Может, поживем месяцок. А может и трех дней отдохнуть не даст.
- Да, Марек! Я смотрю, ты даже не помнишь, что нам Орлик сказал! – Насмешливо проговорил Тадеуш.
- А мне без разницы, что он сказал. Командир у нас один. Вот его я и буду слушать.
- А ты это Орлику скажи. Мне то чего говорить!
- Ну и скажу. Думаешь, нет? Может, поспорим?
Куцый, который прислушивался к разговору близнецов с интересом, все же решил вмешаться:
- Парни, приехали уже! Вон моя корчма. А вон там – смотрите – конюшня и склады. А правее – это мастерская. Телеги чиним, повозки разные, лучшая мастерская на всю округу. Но это если захотите и после посмотреть можно. А сейчас прошу к столу – время обеда уже.
- Мне точно надо подкрепится, - кивнул Марек, - а вот Тадеку – не уверен. Все не в коня корм. Жрет за троих, а худой, как оглобля. И в кого такой уродился?
- Нормальный я. Ты на себя глянь. Какая девица на такого посмотрит?
- Парни, - опять перебил их Куцый. - Прошу за мной.
Он слез с возка и заковылял к корчме, краем глаза поглядывая на молодцов. Близнецы спрыгнули на землю и несколько секунд постояли лицом к лицу, гордо вскинув головы, и меряя друг друга взглядами. Первым опомнился Тадеуш, махнув рукой, повернулся и зашагал за Анфимом. Марек последовал за ним на некотором расстоянии.
Несколько лошадей стоят у коновязи взнузданные и оседланные, явно ожидая своих хозяев. Крыльцо высокое и добротное, впрочем, все постройки вокруг корчмы этим отличались. Над дверью висит сломанная подкова, символизируя собой название.

Братья, зайдя в большой полутемный общий зал таверны, окунулись в густую смесь табачного дыма, перегара и чеснока. За столами сидело несколько ватаг горцев, разодетых в яркие рубахи и грубые кунтуши. За поясами у всех – пистолеты, кинжалы. У входа стояли два здоровенных вышибалы с обтянутыми кожей тяжелыми дубинками.
- Смотри Марек, такой садануть – можно и голову проломить…
В противоположных концах зала рдели углями два широких камина, в которых неспешно поворачивались на вертелах целые бараньи туши, а рядом крутилась пара поварят, постоянно вращая ручки вертела и поливая мясо стекающим на противень жиром.- Тадеуш, ну что пойдем, присядем? – перекусить не помешает, как думаешь? – спокойно спросил Марек брата.
- Что за вопрос, само собой.
Хортичи прошли к дальнему столу, который только что освободил высокий горец. Натянув шапку низко на глаза, он пошел к выходу, не глядя по сторонам. Служанка в цветастом переднике быстро протерла за ним стол, смахнув крошки и убрав в карман несколько оставленных в уплату монет. Составив на поднос посуду, она повернулась, чтоб уйти, но, заметив близнецов, спросила:
- Присаживайтесь. Будете есть?
- Конечно, - уверенно сказал Тадеуш, и добавил, не раздумывая, - принесите что-нибудь сытное, мясо, хлеба и пива.
- Сейчас все будет, - сказала девушка и быстро удалилась, скрывшись за дверью кухни.
Они уселись на удобные стулья с высокими спинками и приготовились ждать, но еду действительно принесли быстро. Близнецы молча принялись есть, не забывая однако, осматривать залу. Здесь царил полумрак. Небольшие оконца давали немного света и на столах стояли масляные лампы. Столы все были добротными, сколоченными на славу, но время уже оставило на них свои отметины – столешницы, отполированные рукавами множества посетителей, были изрезанны ножами и покрыты глубоко въевшимися пятнами.
По всему было видно, что хотя горожане редко сюда заглядывали, корчма явно процветала. Стоящая на окраине, она стала удобным местом для путешественников, проезжающих мимо, и всякого люда, по каким-либо причинам не желающего останавливаться в самом городке. Народу было много и свободных столов здесь не было. За некоторыми сидели по двое – трое, а несколько - занимали целые компании.
Казалось, никому до них не было дела, но нет-нет, кто-нибудь бросал взгляд в их сторону. В общей зале царил шум и непринужденная обстановка. За одним столиком шла игра в кости. За другим, неопрятного вида мужики хмуро цедили пиво, периодически оглядываясь на дверь, словно кого-то ждали. В дальнем углу сидели горцы, которые здесь явно чувствовали себя как дома. Самая шумная компания, состоящая из мужей явно бандитской наружности, занимала большой стол посередине.
Вели себя шумно, не стесняясь сальных шуток и громких выкриков. Один изловил девицу, проходившую мимо, и усадил себе на колени под грубый смех остальных. Впрочем, та не особо возражала, позволив даже себя поцеловать, но при первой возможности ловко вывернулась и сбежала, вызвав еще один приступ смеха у веселой компании.
- Тебе не кажется, что здесь не совсем простая корчма? – Проговорил Тадек. - Заметил, как посетители вольно обращаются с девицами? Такое чувство, что они здесь не только служанками работают.
- Ага, - кивнул Марек, - не только и не столько. Смахивает на притон, в котором мы были на окраине столицы - Радославля. Помнишь, там еще драка случилась из-за тебя? Кажется, корчма называлась «Переправа»
- Не «Переправа» а «Перевал», балда. И драка была не из-за меня, а из-за Скворуша. Если бы он меня не подначивал, я бы не стал связываться с тем типом.
- Ну конечно, - не поверил Марек, - вы оба из-за девицы той, рыжей, передраться были готовы.
- Можно подумать, ты на нее не засматривался.
- Ага, - Марек хитро улыбнулся, - и угадай, кому повезло той ночью?
- Ах ты, прохвост! А я то понять не мог, почему ты такой спокойный. Так вот почему ты на следующий день был таким сонным! Предатель – даже мне ничего не сказал.
- Ты и не спрашивал. А, кроме того, не все прошло так гладко, так что не слишком-то завидуй. Под утро она обчистила все мои карманы и сбежала. Хорошо оружие не тронула. Да и командир…
- А что командир? Он что, знал? – заинтересовался Тадеуш, подливая пива себе и брату.
- А то нет! Можно подумать, от него что-нибудь скрыть можно. Попало мне по полной.
- Нечего было связываться с такими девицами.
- Кто бы говорил, Тадек! Напомнить тебе про девчонку из «Степной Совы»?
Тадеуш улыбнулся приятным воспоминаниям.
- Можешь и напомнить. Горячая штучка была. И то, что мне попало от командира, еще не значит, что я в этом раскаиваюсь.
- Ладно, хорош трепаться. Не пора ли вспомнить, зачем мы здесь?
- И зачем? – Тадек еще раз обвел взглядом залу и пожал плечом, - итак все понятно. Темное местечко, не удивлюсь, если и Кречер здесь бывал.
- Да-а-а… – протянул Марек и замолчал, посматривая на шумную компанию, где пошли повышенные тона. Видимо назревала драка.

Несколько девушек прислуживали в зале, поднося пиво и закуски. Одна из них, с высокой прической и очень необычными светло-серыми глазами, все оглядывалась на них, так что Тадеуш, внимание которого уже несколько минут было занято ею, не сдержался и подмигнул девушке. Та фыркнула в ответ и скрылась на кухне, но вскоре появилась снова и направилась прямо к ним, неся еще один кувшин пива.
- Вы не те русины, которые сейчас гостят в Чернагоре? – поинтересовалась она.
- Да, те самые, - улыбнулся ей Тадеуш, - а ты здесь давно работаешь?
- Правда ли, что Кречер мертв и убили его вы? – Спросила служанка, игнорируя его вопрос.
Марек с интересом слушал разговор, однако не вмешивался, предоставив брату отвечать самому.
- Да, Кречер мертв. И надо признаться, что отправился к праотцам не без нашей помощи, - кивнул Тадеуш.
- Скорее в преисподнюю, - резко сказала она, мстительно сверкнув глазами, - собаке – собачья смерть.
- Не любишь ты его? – Хмыкнул Тадек. – Он обидел тебя чем-то?
- А за что его любить? Может за то, что он выкрал меня из родного дома? За то, что издевался надо мной? Или за то, что продал сюда, в этот вертеп?
Марек присвистнул, отчего получил от брата ощутимый толчок в бок.
- Не знал, - Тадеуш перестал улыбаться и с сочувствием поглядел на девушку, - что в Гребенске есть полонянки.
- Теперь знаете, - губы девушки задрожали, но она тут же справилась с собой и, шмыгнув носом, сказала, - да, я рада, что этот мерзавец сдох.
- Сказать по чести, я рад не меньше, жаль этот подлец умер от пули, ему бы на осинке проветриться месячишко-другой с пеньковой веревкой на шее. – Тадек блеснул волчьим оскалом усмешки и наполнил кружки. – Хочешь выпить с нами? Чтоб этой сволочи в аду досталась самая горячая сковородка!
- Нам нельзя пить.
- Да, брось, - сказал Марек. - Кто увидит?
Девушка нерешительно подвинула к себе кружку, но, подняв глаза, увидела Куцего, только появившегося в зале. Отодвинула резко. Сказала с сожалением:
- Не позволено. Да и не вы, я угощать должна.
- Нет, не должна. Мы не за плату это делали, - нахмурился Тадеуш.
- А я не о плате. О другом. - В глазах девушки мелькнул огонь. - Я раба и ничего не имею, но за такой подарок отблагодарю вас сполна.
- Это как же ты одарить нас хочешь, красавица? – Медленно спросил Тадеуш, пристально глядя в ее светло-серые, как ненастное небо, глаза.
- Собой, добрый молодец, али не нравлюсь тебе?
Тадеуш окинул ее всю дерзким взглядом и сказал:
- Нравишься, спору нет. Только как же…
Угадав невысказанный вопрос, служанка, перебив разведчика, быстро сказала:
- Просто пойдем со мной, там наверху никто нам не помешает.
Братья переглянулись, словно о чем-то договариваясь, и Тадек произнес, тепло ей улыбнувшись:
- Почему бы и нет? А как зовут тебя, красавица?
- А как хочешь, так и зови, сокол ясный, - но, покосившись в сторону Куцего, все же ответила, - можешь звать меня Снежаной. Так что скажете? Кто пойдет первым? – спросила она их, но глядела только на Тадеуша.
Куцый выбрал именно этот момент, чтобы подойти к разведчикам:- Все в порядке, ребята? – Спросил он, окинув девушку цепким взглядом, - Желаете ли еще что-то?
- Мы бы желали воспользоваться ее интересным предложением, - несколько развязно ответил Тадеуш, откинувшись на стуле и глядя на девушку с нескрываемым удовольствием.
- О! – Куцый понимающе усмехнулся и закивал, словно опасения его не оправдались, - Ну что ж дело молодое, не буду вам мешать.
Он отошел, а Тадек вскочил с места и, подмигнув брату, отправился вслед за поманившей его девушкой.
Наверх вела крутая лестница, скрытая за потертым ковром. Тадек откинул ковер и стал подниматься вслед за Снежаной, опытным глазом замечая все детали вокруг. На втором этаже коридор расходился в обе стороны, справа он оканчивался еще одной лестницей, слева – небольшим окном.
Девушка пошла налево и остановилась у третьей двери, оглянулась на разведчика без улыбки. Ее взгляд заставил Тадека забыть обо всем. В два шага он оказался рядом с ней, но девушка уже скользнула в комнату.
Ему еще хватило разума проверить надежно ли запирается изнутри дверь, но потом с внезапной силой вспыхнувшая страсть захватила с головой. Губы девушки обжигали, поцелуй длился и длился, завораживая и пленяя, и воин на время подчинился этой силе. Но неожиданно ладони девушки уперлись ему в грудь и с силой оттолкнули от себя. Тадек стоял недоуменно-растерянно глядя на нее.
- Что случилось? – С обидой спросил он. – Почему ты так поступила?
- Посмотри в окно, сюда едет банда Гамсунга, я вижу Акулу, они уже подъезжают. А знаешь ли ты, что они с Кречером друзья-товарищи были? Гамсунг то прежде у него подручным ходил… Так что и тебе, и твоему брату грозит опасность, так я думаю, понял теперь?
- Та-ак, - протянул Тадек, раздумывая как поступить. – Вот что, Снежанка, давай беги вниз и приведи Марека сюда, а там посмотрим, и поторопись, они уже въезжает в ворота.
Девушка опрометью бросилась вниз, лишь у самого входа в зал, на миг остановившись и оправив прическу, уже спокойно откинула ковер, сразу направившись к русину, одиноко сидящему за столом.
- Странно, чего так быстро? – Начал Марек, но девушка перебила его, нервно поглядывая на вот-вот готовые распахнуться и впустить внутрь бандитов двери.
- Помолчи, и пошли наверх, срочно!
- Даже так? С чего это…
Снежана, не в силах больше сдерживаться, молча ухватила парня за руку и потащила за собой, но юный воин и не сопротивлялся, ему было даже приятно такое внимание девушки. Не успели они дойти до заветного ковра, как двери с шумом распахнулись, и гул громких голосов наполнил таверну. Марек хотел обернуться и посмотреть, кто же там явился, но девушка безостановочно и с утроенной силой потянула его дальше. И лишь скрывшись за ковром, уже на лестнице, она почти обессилено замерла на миг, привалившись к холодной стене и не выпуская руки юноши из своей ладони.
- Кто это был? – Спросил Марек с любопытством и положил свободную руку на талию девушки.
- Пойдем! Брат тебе объяснит. И руку убери – не до того сейчас!
- Дааа? – Марек неохотно руку убрал и разочарованно вздохнул, когда, одарив его насмешливой улыбкой, девчонка подхватила юбки и бросилась наверх, прыгая через ступеньки с ловкостью горной серны.
Тадек нетерпеливо мерил шагами комнату. При виде брата, он быстро схватил его за рукав и подтащил к окну:
- Смотри, Гамсунг и его ребята. Не столкнулись? Они вошли уже.
- А чего нам то до него?
- А то, что Кречер был ему кореш. Подумай сам – с чего бы он сюда пришел сразу после его убийства?
- Вот черт! Уходить надо!
- Знаю. Только как? Они тут повсюду.
Некоторое время Хортичи молча вглядывались в толпу бандитов, которые чего-то ждали и не спешивались, лениво переговариваясь друг с другом. Один из них, здоровенный громила, вдруг поднял голову, и братья одновременно отшатнулись от окна.
Только тут они заметили, что девчонки в комнате нет.
- Думаешь, сдаст? – спросил Марек, увидев, как нахмурился брат.
- Не знаю! Жаль ни винтовок, ни пистолей не прихватили с собой, а так устроили бы им…
- Ты серьезно? Нет, смотри, Гамсунг вышел и что-то бугаю…
- Это Акула, слыхал про него? – Перебил брата Тадек.
- Ничего себе, - присвистнул Марек, - неужто сам Акула по наши души явился?
- Ишь, возомнил о себе невесть чего, нет, не про тебя этот зверь. Глянь, они уезжают, жаль не все.
В это время большая половина банды, развернув коней потянулась в сторону города. Братья молча переглянулись, гадая, что же будет дальше.
- И что, долго мы тут будем сидеть? Может, пойдем вниз, допьем пиво да поедем в город.
- Интересно на чем ты собираешься поехать или думаешь, Куцый тебе телегу даст?
- Ну, пойдем пешком, всего делов. Так что?
- Подожди, надо подумать. Что, если…
Он осекся, взглянув на дверь. Так же бесшумно, как исчезла, в комнату скользнула Снежана и, поймав взгляд Тадеуша, приложила палец к губам.
За неплотно закрытой дверью послышались тяжелые шаги и негромкий мужской смех. Близнецы замерли, положив руки на кинжалы.
- Кто там? – Спросил Тадек одними губами.
Снежана покачала головой и, только когда шаги в коридоре затихли, отошла от двери и, приблизившись к Тадеушу, тихо сказала:
- Это Куцый и Гамсунг.
- Куда они пошли?
- В дальнюю комнату – там Куцый все дела ведет.
Братья переглянулись, и Тадек быстро спросил:
- Можно ли услышать их разговор.
Снежана испуганно замотала головой:
- Это невозможно! Куцый давно позаботился о том, чтобы никто не смог его там подслушать. С тех пор как Кречер…
Она замолчала и отступила назад.
Тадеуш шагнул за ней и, схватив ее за руку, заговорил тихим и ласковым голосом, словно с ребенком:
- Снежинка, послушай! Ты ведь хотела отблагодарить нас, помнишь?
- Да! Но сейчас я не могу…
- И не надо, - Тадек с сожалением глянул на аккуратно заправленную постель в углу комнаты и продолжил, - понимаешь, Снежинка, если поможешь, нам услышать этот разговор, то отблагодаришь нас лучше всего. Ты не подумай, что я не ценю, - быстро добавил он, увидев, как нахмурилась девушка, - ты славная, красивая и очень мне нравишься. Но сама видишь, не время сейчас думать об этом. Я знаю, что надо много смелости, чтобы помочь нам, но ты же храбрая, правда? Тебе же хочется, чтобы бандитов стало меньше, а мы можем это сделать, но без твоей помощи это будет не легко.
Он замолчал, а Снежана глубоко вздохнула, продолжая внимательно глядеть в его глаза. Что уж она увидела в них, не понятно, но внезапно улыбнулась веселой и задорной улыбкой:
- Ладно, я помогу тебе!
- Снежинка, ты умница! Покажи скорее – откуда мы можем услышать их.
- С чердака. Там как раз над комнатой Куцего разобран пол, в дождь текла крыша, и там стали чинить, но только плотник сломал руку и работа остановилась. Уже третий день как все осталось в таком виде, как он бросил. Только надо очень тихо – шаги над головой Куцый может услышать – слух у него как у зверя.
- Тогда пойду я, - кивнул Тадек, - а Марек будет прикрывать. Веди.
Они тихо покинули комнату девушки и пошли к той самой лестнице, которую Тадек видел, когда поднимался сюда. Лестница и правда вела на чердак и заканчивалась у маленькой крепкой на вид дверцы. На ней висел замок, и близнецы переглянулись с досадой. Сила Орлика бы им не помешала, они бы и сами справились, но шуметь было нельзя. Однако, Снежана прервала их сомнения, достав из передника ключ.
- Я помогала мастеру с починкой крыши, - прошептала она, - ключ так и остался у меня.
Замок открылся бесшумно и братья, наконец, оказались в чердачном помещении.
Свет падал из маленьких оконцев с обеих сторон широкого чердака. Повсюду шли опорные балки, деля помещение на части, соответствующие комнатам под ними. Со скошенного в обе стороны потолка свешивались пучки соломы и целый ряд березовых веников, издающих пряный аромат.
Снежана показала Тадеушу где то место, откуда он все услышит, а сама вместе с Мареком вышла наружу. Марек остался охранять на лестнице, откуда хорошо просматривался коридор, а Тадек, с ловкостью пантеры, мягко ступая по крупному бревну, быстро добрался до указанного места. Дальше - труднее. До разобранного участка пришлось идти по неровным и скрипучим доскам, и каждый шаг разведчик делал с особой осторожностью.
Возле брошенных инструментов плотника и кучки заготовленных материалов, он опустился на колени и приник к полу ухом.
- Сделай все как решили, мне нужны глаза и уши в замке, и быстро. - Повелительным тоном произнес незнакомый голос – Гамсунг, решил про себя парень.
- Есть у меня человек там. Но надо еще - одного мало будет да, понял, сделаю, сказал же, чего повторять.
- Вот только кто мне все расходы покроет? Накладное это дело...
- У меня скоро одно дело наклевывается, вино, специи, сгодится тебе?
- Еще как.
- Ну вот пару бочек вина и мешок перца отдам за бесценок. Но сделай все быстро.
- К тебе Ральф Крикун не приезжал еще? Асмунд Черный? Нет? Я первый получается? Значит, слушай сюда - этим двоим как нагрянут слово от меня передай. Собираем круг, в этот раз ... там то. – Помолчав, добавил веско. - И мне нужен Эрик, он наверняка к тебе приедет, так вот - если мне первому доложишь и Эрика доставишь - награжу щедро, а если нет - закопаю твои ломанные кости так, что никто не выкопает - или пожалеешь да поздно будет.
- Ты уж меня не стращай так, Гамсунг, не пужливый я, дело свое знаю, силу твою тоже, ты первый после Кречера тебе и вожаком быть.
- Хм, так и быть, но про награду да и про гнев мой - помни!
Тадеуш услышал, как заскрипело кресло – кто-то из них встал, заходил по комнате. Не Куцый, судя по твердым шагам. Молчание и на этот раз длилось недолго. Шаги затихли и Гамсунг произнес:
- На хутор я наведаюсь, найти бы, да теперь уж справимся, только мнится мне - пусто там. – Заговорил атаман бандитов.
- Может и так, эти венды – хваты, если что там и было, уверен, нашли и увезли с собой.
И снова после нескольких секунд тишины раздался голос Куцего:
Ты в городе слишком своих не распускай пока...
- Пусть знают, кто хозяин.
- Тебе Гамсунг рассуждать легко, раз и нет тебя, ищи ветра в поле, а я? Я здесь крепко сижу, и корчмой этой дорожу
- Мол неужто не отложил чего? Не верю, старый ты пройдоха.
- Без этого никак, но одно дело запас на черный день, а другое дело здесь, крепкое, толковое дело.
Гамсунг произнес:
- Бумаги где, вот что мне покоя не дает. Ты напряги своего человека в замке. Чтоб знал, что искать… Или не надо. Сам узнавай, не стоит лишних посвящать.
- Понимаю. Думаю, бумаги у Борута, но как их добыть?
- Выкради, или вымани, ну что мне - учить тебя?
- Если у него - шанс есть, но если на хуторе остались...
- Хутор осмотрю, сказал же. - Оборвал нетерпеливо Гамсунг. - Смотри, узнаю, что меня обманываешь, так Кречер тебе ангелом покажется.
Тадек весь превратившись в слух и казалось забыв дышать, боясь упустить хоть что-то. Злость и азарт переполняли его, но с каждой секундой риск... И он почти заставил себя оторваться от пола и скользнув по балке, выбрался с чердака. Марек встретил его с заметным облегчением.
- Ты чего так долго? Что услышал? Вижу по лицу, есть добыча… - Горячо зашептал брат.
- Некогда говорить, бегом в комнату Снежинки.
- Похоже, пора нам уходить. Не ждать же пока Акула еще сюда подвалит.
- И я так думаю. Окно высадим?
- Нет. На окнах решетки, я смотрел уже. – Марек почесал голову. – Наверное охранников вырубить придется.
- Тех двоих? Не хотелось бы. Но если другого выхода нет, придется.
Их тихий разговор прервала Снежана.
Появившись так же бесшумно, как и в прошлый раз, она взволнованно проговорила:
- Быстрей, идемте! Я проведу вас на улицу. А дальше уж сами. Нельзя вам здесь оставаться сейчас. Акула ни с чем возвращается. Побил его кто-то. Злые все. Как бы за вас не взялись.
- Я даже догадываюсь, кто мог побить Акулу, - сказал Марек, следуя за девушкой рядом с братом.
- Понятно кто, - кивнул Тадеуш.
Снежана провела их полутемными проходами через подсобные помещения таверны. Оказавшись на заднем дворе, среди многочисленных хозяйственных построек, она быстро прошла через замысловатый лабиринт стен и изгородей и вывела к неприметной калитке, выходящей к реке.
Братья переглянулись, без слов поняв друг друга. Тадеуш повернулся к Снежане и быстро поцеловал девушку в щеку, обещая навестить непременно. Не медля дольше, они с внутренним облегчением покинули пределы «Сломанной подковы». И едва выйдя на тракт увидели едущих навстречу бандитов во главе с Акулой.
- Рано вышли, - процедил сквозь зубы Марек.
- Не дергайся, - ответил ему брат, - они нас не знают.
Разбойники, и правда, проехали мимо, не обратив на двух пешеходов особого внимания.
Оказавшись, наконец, в безопасности, разведчики быстрым шагом направились к городу, но не успели пройти и половины пути, как увидели стремительно несущихся навстречу всадников. И впереди летел на белом Буране князь.

***
- Так ты точно расслышал, что Гамсунг Куцему про своего человека в замке говорил?
- Точно, командир. Сказал, что есть уже, но надо бы еще.
- Геты, - насмешливо-пренебрежительно бросил Скворуш.
- Зря ты так, Сашко, и не ясно, что кто-то из воинов, может, и из обслуги?
- Хорошо, Тадек, еще раз вспомни, что они про бумаги говорили?
Хортич наморщив лоб, принялся усиленно припоминать, слово за словом внутренне воспроизводя разговор и проверяя сам себя, не придумал ли чего?
Скворуш и князь с легкими улыбками переглянулись, наблюдая за стараниями младшего товарища. Вся пятерка удобно расположилась на нагретых солнцем камнях, прямо на берегу Ужицы. Кони, которым ловко спутали ноги, мирно паслись на лужайке, а сами русины расстегнув воротники бешметов и поснимав шапки расселись кругом, обсуждая новую информацию и решая, как быть дальше.
Выслушав подробный рассказ Тадеуша, Адам кивнул и спросил:
- А девушка эта, Снежана – говоришь? Она как, сама помощь предложила?
Тадек слегка покраснел и под насмешливым взглядом Марека проговорил:
- Да, сама, узнала, что мы русины, которые Кречера прикончили. А она его похоже сильно ненавидела, вот и сказала – если надо что…
- О-о! – сказал Скворуш, лениво разлегшись на траве и покусывая травинку, - чувствую вы там не скучали.
- Да не было ничего, - сердито начал Тадек.
- Не о том речь, - прервал его Адам, - лучше скажи, доверять ей можно, как думаешь?
- Можно! Конечно. Она нам очень помогла и вообще…
- А что вообще? – Скворуш улыбался. – Вот это очень интересно.
Адам глянул на друга с усмешкой и произнес укоризненно:
- Сашко, помолчи. Дай ребятам высказаться.
- А я уже все сказал, - буркнул Хортич, - вон Марек подтвердит.
- Марек? – Спросил Борут.
- Так все и было, - кивнул тот, - она хорошая девушка и Тадек ей здорово понравился, сразу видно было.
- Ага, - хмыкнул Сашко, - все, молчу!
- Ладно, - Адам повернулся к Орлику, - а что с Марфой? Что-то узнал?
Орлик, который слушал остальных, прикрыв глаза, сидя, прислонившись к раскидистому дубу, задумчиво посмотрел на князя и ответил:
- Много чего, и, думаю, далеко не все, что она могла. Как я понял, она довольно хорошо знает обстановку в городе и даже имеет определенный вес среди молодежи. Если бы не Шатун, да и Гамсунг со своими ребятами, я уже и сегодня мог многое выяснить. Так что, пожалуй, придется мне снова к ней наведаться, познакомиться поближе.
Микола спокойно взглянул на развеселившегося Сашко и тот, хмыкнув, воздержался от замечаний, которые уже готовы были сорваться с его языка.
Помолчав, добавил:
- Если точнее, то в городе много парней, которые не прочь встать под знамена достойного вождя. «Сотни две наберется» - это ее слова. И с бандами хотят драться, и опять же, нет предводителя. Так что куда ни кинь, все упирается в тебя, Адам. Но думаю, после сегодняшних и вчерашних наших дел кто достоин стать их вождем у гребенцов появилось. – Он довольно пристукнул кулаком об ладонь левой руки.
- Добре, - сказал Адам, - хорошие вести, есть еще что-то? К слову, а Шатун? Ты мне утром сказал – нужный нам человек…
- Мутный тип. Знает, что ты и есть Лютый, бандой нас назвал…
- Не хорошо, надеюсь, ты, Микола, ему доступно объяснил, чем мы от банд отличаемся? – Резко приподнявшись, Сашко враз посуровев лицом уставился на Орлика.
- Ты на меня, братушка, так не смотри, это ж не я сказал, а Шатун. Не переживай, все я ему пояснил. Главное, от работы не отказался, мол, как надо будет, свистните. Он Марфе дичину таскает. Сегодня кабана приволок на плечах, а там туша – пудов десять – не меньше.
- Ого, - удивленно воскликнул Скворуш. – Силен мужик!
- Да, и не глуп, и знает много, а раз с Марфой связан, значит, нам не враг пока. Надо поскорее с ним знакомство свести. Давай-ка завтра с ним по горам прогуляемся, посмотрим, чего да как. – Решил Адам.
- Понял тебя, командир. Все сделаю. – дисциплинированно отозвался Микола.
- А что с Куцым? - спросил Скворуш, сплевывая травинку и срывая новую, - ты не думаешь, командир, что его надо бы прихватить, да расспросить с пристрастием?
Адам покачал головой, глядя на бурное течение Ужицы, шумно несущей свои прозрачные воды по каменистым перекатам русла. Солнце играло бликами на мокрых камнях. А возле самого берега на высоком валуне, почти сливаясь с поросшей мхом верхушкой, грелась ящерка, иногда открывая один глаз, словно прислушивалась к разговорам людей.
- Не будем спешить, - наконец сказал он, - знает он много, это точно. И опасен. С бандами повязан очень плотно, но пока мы силы не соберем, рано ворошить это осиное гнездо. Не так все просто здесь, в долине. Сначала разберемся, что и как. А шашкой помахать и допросить с пристрастием - успеем. А раз ты, Тадек, пришелся по вкусу девчонке, вот и займешься – вместе с Мареком. Только по осторожней там. Не подставляйтесь по глупому.
- Слушаюсь, командир, - сказал Тадек, - я и один могу.
- Прав командир, лучше вместе, - не согласился Марек, - пусть Тадек Снежану раскручивает, а я могу и с Куцым подружится. Он вроде не против, думает – молодые – глупые, хе.
- Ты, Марек, конечно лихой разведчик, - заметил Скворуш, - только зря думаешь, что Куцый глупее тебя. Чтоб так дело поставить, да с разбойниками дела иметь, надо обладать очень тонким чутьем как минимум, а судя по всему, наш корчмарь этим чутьем обладает в избытке, битый волчара.
- Да какой волчара, шакал он! – Начал горячиться Марек.
- Скворуш прав, - оборвал Хортича Адам, - так что это мы еще обсудим. И никакой больше самодеятельности, каждый шаг только с моего разрешения, повезло нам всем, в другой раз иначе выйти может если дуром переть будем… А сейчас, пожалуй, пора к замку возвращаться. И внимательнее там, приглядитесь ко всем. Не уверен, что удастся сразу, но человека Куцего надо вычислить. Не исключено, что он врал Гамсунгу. Может и нет у него никого. Значит приведет, а мы уж его встретим как следует. Ты, Сашко возьми это на себя.
- Понял, командир, - четко и серьезно ответил Скворуш.
- И отлично. Марек, распутай коней – пора уже. Да и с графом еще потолковать надо.

***
Вернувшись в замок, Адам первым делом провел Бурана в конюшню, сам расседлал, не спеша вычистил коня, потом задал ему корма в ясли и угостил заранее припасенной горбушкой с солью. Буран, прихватив хлеб мягкими губами, благодарно ткнулся носом в плечо князя и стукнул копытом о деревянный пол просторного, светлого денника, будто говоря хозяину «Я готов скакать и нести тебя, хозяин!».
Потрепав белоснежного коня по шелковой гриве, Адам ласково говорил с ним некоторое время, шепча с детства знакомые слова. Когда Адаму исполнилось десять лет, отец, уже получивший чин княжьего воеводы в доме Борутов, подарил единственному сыну молодого жеребца-однолетку. Адам назвал его Ветром и без устали занимался с ним, проводя в конюшне и на лугу со своим новым другом все свободное время. Жеребчик оказался с норовом, никого и близко к себе не подпускал, кусался, норовил ударить копытом. Только Адам составлял исключение, не даром тогда же прозвали его ведуном братья-княжичи.
Было что-то волшебное в том, как прислушивался конь к словам мальчишки, реагировал на каждое движение, отвечал, словно читая мысли наездника. Такого единения с животным, не могли добиться лучшие воины Борутов. Так как он - успокоить коня не мог никто, разве что Орлик. И говоря сейчас с белоснежным красавцем, он чувствовал, как возвращается то полузабытое ощущение уверенности, что Буран - предназначен судьбой именно для него… Уходить не хотелось, но Адам пересилил себя, с сожалением попрощался, услышав в ответ негромкое ржание…
Следующим местом, которое Борут решил посетить, стала комната отца Филарета, временно преображенная в лазарет. Поднимаясь по вытертым каменным ступеням, Адам думал о Кречере и его месте вожака местных банд. Прежде им доставались лишь обрывки информации об устройстве горских разбойничьих отрядов. И вот теперь, оказавшись в самом сердце Ермунганда, в ставшей для многих полулегендарной Чернагоре, он куда ближе подошел к разгадке тайн горцев.
Монах словно ждал Борута, рука князя не успела подняться, чтобы постучать в дверь, как она сама распахнулась, открыв светлое, просторное помещение, на пороге которого стоял в потрепанной серой рясе сам отец Филарет.
- День добрый, княже, - приветствовал он Адама негромким голосом, - заходите. Кризис уже миновал и раненый просто спит. Скоро должен проснуться.
Он посторонился, пропуская Борута внутрь и открывая вид на высокую кровать, стоявшую возле дальней стены. Горец, разметавшийся во сне по белым простыням, выглядел уже гораздо лучше. Лицо, покрытое прежде мертвенной бледностью и запекшейся кровью, сейчас было чисто вымыто, а на лбу и заросших щетиной щеках появился слабый румянец.
Теперь, при свете дня, без этих страшных окровавленных тряпок, Адам смог лучше его рассмотреть. На вид он был не намного старше его самого. Аккуратная повязка из бинтов полностью охватывала его голову, скрывая цвет и длину волос, зато воинственно торчащие рыжеватые усы, жесткие и густые, заодно с недельной щетиной того же цвета, ясно указывали на вагрские корни горца. Грудь и живот горца тоже были перевязаны. Он спокойно спал, лишь иногда непроизвольно пытаясь коснуться рукой раны на боку, в такие моменты монах аккуратно отводил его руку в сторону, негромко увещевая.
Борут хотел уже уйти, когда горец вдруг вздрогнул и открыл мутноватые от боли светло-карие, почти желтые как у рыси глаза, глядя прямо на него.
Минуты две они молча смотрели друг на друга, пока Адам первым не нарушил молчания:
- Ты сейчас в безопасности…
- Я пленник? – хрипло перебил его раненый.
Адам пожал плечом и поинтересовался:
- Хочешь что-нибудь? Можешь говорить?
Горец закашлялся, попытался сесть, но отец Филарет спокойно и настойчиво уложил его обратно:
- Нет, нет, лежите, не пытайтесь встать, друг мой, вам пока рано делать столь резкие движения. Вы вполне можете ответить князю лежа.
- Князю? – удивленно переспросил горец, послушно откинувшись на подушки, с таким видом, словно даже попытка сесть, отняла у него все силы. Чувствовалось, что беспомощность тяготит его, а возможно и злит, судя по молниям, на миг мелькнувшим в необычных глазах. – Так вы князь? Монах сказал, что мы в Чернагоре… Не понимаю…
- Да в Чернагоре. Замок графа Шлоссенберга. Я - князь Адам Борут.
- Откуда вы? И какой еще граф?
- Вижу, тебе намного лучше. Отец Филарет сотворил истинное чудо... Сейчас мне, - он особо выделил последнее слово, - нужны ответы на мои вопросы и для начала - кто ты и как оказался в плену у Кречера?
Голос князя оставался отстраненно-спокоен. Горец, почувствовав в нем хозяина положения, скрыл вспыхнувшее раздражение и согласно прикрыл глаза.
- Этот подлец обманом заманил меня в засаду, - презрение и гнев переполняли горца. – Он обещал безопасность, принес клятву на кресте! Звал на встречу, говорил – мир заключим… Шелудивый пес! Он предал меня, преступил крестоцелование! Думал, я сдамся, но не таков Брадан, сын Фиака по прозвищу Рысь! Я сражался до конца, многих убил. Сабля застряла в груди врага и сломалась…
Обессилив от гнева и ярости, горец откинулся на подушку и замолчал. Борут задумчиво смотрел на него, решая как вести разговор дальше. Будь раненый горец его другом, он бы гордился такой дружбой, будь Брадан

Решив найти Орлика и Скворуша, чтобы рассказать о горце и о выводах, к которым он пришел, князь спустился во двор, но уже на выходе столкнулся с мастеровыми. Отец Борислава – Яков, смущенно топтался на месте, когда князь, поздоровавшись, остановился возле них. Андрей, плотник, как обычно, молчаливо прятал взгляд. Они явно о чем-то хотели поговорить и не знали, как начать.
- Не пройдете ли со мной? – спросил Борут, указывая рукой в сторону казармы – Мне бы хотелось услышать ваше мнение. Ты ведь Яков, оружейник? - Обратился он к Якову.
- Да, и отковать, и наладить и починку провести - все могу.
Эта мысль, привлечь к делу мастеровых – возникла у Адама еще вчера, когда большое количество оружия, взятое после боя с Кречером, разгружали в казарме. Очень неплохие образчики разного рода сабель, ножей, пистолетов и ружей попадались среди бандитского добра. Некоторые вещи были просто загляденье – пару кинжалов Адам сразу отметил – такие и князю не зазорно иметь.
Одна беда была – большей частью оружие было сломано, или находилось в совершенно неподобающем состоянии.
Яков, увидев эту гору на полу, даже горестно всплеснул руками, такое обращение с дорогими его сердцу изделиями, не укладывалось в его сознании. На предложение Адама попробовать разобраться с этим, он сразу ответил бурным согласием, заверив, что именно об этом и хотел просить князя, сидеть без дела и даром есть чей-то хлеб, он не привык. Было видно, что мастеру не терпится заняться делом.
- Клинки надо бы отполировать, переточить, ружья и пистолеты отремонтировать и в боевое состояние привести. Сколько тебе потребуется времени, Яков?
Мастер вдумчиво окинул взглядом тюки с оружием и огладив короткую, только сегодня подстриженную бородку, отчего будто сбросил десяток лет, ответил:
- Вижу, работы много, но постараюсь в неделю управиться со всем.
- А если Андрей будет помогать тебе?
- Да и то просить хотел в помощники его дать. Он же и по дереву и по кости работать умеет, как раз приклады да рукоятки сможет поправить, в человеческий вид привести.
Андрей покивал, соглашаясь с его словами.
Догадываясь, что не прогадал, поручив это важное дело спасенным мастерам, Адам, подозвав двух дозорных, велел им помочь перенести все в мастерскую при оружейной, навесить на дверь замок и отдать Якову.
- Головой отвечаешь, - добавил он, обращаясь к мастеру, который уже весь в предвкушении, любовно поднимал то пистоль, то палаш, то саблю кривую. Оглаживал их, как некие драгоценности, прикидывал что-то в уме.
- Благодарствую, князь, - воскликнул он, почувствовав, как подтолкнул его Андрей, отрывая от приятных мыслей, - все будет в лучшем виде.
- Добро! Если что понадобится – сына пришли. Постараюсь помочь.
Поняв, что работа закипела и его участие больше не требуется, Адам выдвинулся к господскому дворцу на ходу подозвав Борислава, который крутился поблизости.
- Малец, разыщи господ Орлика и Скворуша, пусть придут ко мне в комнату. И вот еще что, ты как относишься посыльным у меня послужить?
Мальчишка задохнулся от восторга не в силах вымолвить ни слова, Адам легко хлопнув его по плечу, добавил:
- Добре, тогда решено. – Окинув новоиспченного порученца взглядом, уже другим, строгим тоном скомандовал, - стоим?! А ну бегом!
Славка неловко кивнув и выдавив нечто невразумительное, опрометью кинулся бежать. Борут довольно хмыкнув, пошел дальше.

Придя к себе, Борут снял оружие, шапку и чекмень, сполоснул лицо в рукомойнике и вытершись льняным рушником, заботливо повешенном прислугой на крючок, достал мешок с драгоценностями и пакет с бумагами. Разложив на столе, он принялся внимательно изучать самую ценную добычу вчерашнего дня.
«Так, сначала бумаги, остальное проще будет. Что имеется? Три конверта – очевидно письма, и раз-два-пять, ого, десяток странных документов… По виду какие-то расписки долговые или векселя заемные, черт, да что за ерунда! Ни адресов, ни имен, зато суммы – очень интересные, каждая бумага – на тысячу золотых, итого что выходит? Десять тысяч золотом? Серьезно. Это сколько же надо было грабить, чтобы столько набрать?! Даты на векселях разные, самый первый – больше трех лет назад выписан, я тогда еще в лейтенантах карабинерских ходил, ну-ка, точная дата, ха, точно, май седьмое число, а ведь десятого мы у Крково дело имели, жарко было… Не о том сейчас надо думать. Думай, Войко, думай! Так, самая свежая расписка – апрель этого года, сейчас конец июня… Всего скорее, в этом мешке то, что награбили за три месяца и еще не успели вывезти. Так, особой системы в датах нет, видно как накапливали, так и отвозили. Вывод не радостный – вот он – клад главного атамана разбойников Ермунганда. Близок локоток, да не укусишь. Но одно ясно – те с кем они связаны были, кому добычу отправляли – не просто банкиры и ростовщики – они повязаны с бандами и уверен, занимались сбытом награбленного. Вот и подтверждение тому – письма. Никакие это не послания семье или любовницы, а просто описи вещей… Так, интересно, это же список выкупов за пленников, а это суммы за проданных в рабство пленниц. Да…»
Борут отложил документы в сторону и задумчиво посмотрел в окно на синеющие вдали вершины гор. То что он прочел укрепило в давней мысли – разбой и людоловство, работорговлю и захват заложников для получения выкупов – надо прекращать и чем быстрее, тем лучше. И он сделает все, что от него зависит для достижения и этой цели. Вендия слишком прекрасна, чтобы терпеть такую мерзость в себе.
В дверь вежливо грохнули кулаком.
- Открыто, чего церемонии разводите!
В комнату довольно ухмыляясь незамысловатой шутке ввалились Микола и Сашко, следом появилось личико Славки, с любопытством уставившегося на стол и разложенные на нем драгоценности.
- Господин князь, еще распоряжения будут?
- Нет пока, но ты не убегай, посиди в коридоре, понадобишься, кликну.
- Есть. – Коротко отозвался малец и юркнул за дверь, которая тут же захлопнулась от легкого толчка Миколы.
- Садитесь, друзья, будем думу думать и добычу оценивать.
Друзья уселись по обе стороны от стола в удобные кресла и невольно уставились на простой холщовый мешок в руках Адама.
- Командир, ну что там? – Безразличным тоном спросил Сашко, видя, что Борут, задумчиво крутит ус, словно забыл о том, что держал в руках.
- Ах, да! – князь аккуратно наклонил мешок и стал медленно высыпать его содержимое. На стол посыпались золотые и серебряные кольца, перстни, кулоны, цепи и цепочки, броши, браслеты и серьги. Со звоном покатились вендские червонцы, имперские пистоли, саксонские марки, испанские дублоны, венецианские дукаты. Всего с полсотни полновесных монет. Сверкнуло синим сапфировое ожерелье, выпала пара тяжелых золотых пряжек какого-то знатного модника, грубо срезанные с его щегольских ботинок, и целая россыпь роскошных золотых и серебряных пуговиц. И уже с самого дна Адам вынул пару брегетов - массивных золотых часов-луковиц.
- Да тут монет на пятьсот или даже семьсот, если конечно не на вес сдавать, а толковому ювелиру где-нибудь на юге или лучше в самом Радославле и по-штучно, - прикинул Скворуш опытным глазом.
Микола довольно крякнул, сам же Адам добавил, весело глянув на друзей.
- Оружия еще на пару сотен, одежда дорогая, не знаю сколько потянет, но пусть полсотни.
- Больше, там ткани дорогие очень и я видел пяток больших отрезов парчи и шелка - такие идут по десять монет за штуку, получается еще пять десятков золотых сверху.
- И кони еще, - лукаво посмотрев на Борута, бросил Сашко.
- Коней мы точно продавать не будем. - Твердо ответил князь.
- А кто бы сомневался? - улыбнулся Сашко, - спору нет, таких красавцев продавать, себя не уважать, да и надоело пехотой быть, пора в седло снова всесть.
- И еще скажу – в этих бумажках, - князь небрежно сгреб векселя в кучку, – десять тысяч золотом, но к кому идти, когда забирать – не понятно…
- Эрик! А не он ли связной между Кречером был и этими, которые деньги хранят? И Гамсунг не о тех ли бумагах так переживал? – щелкнув пальцами выпалил Сашко.
- Так чего ждать, пошли и тряхнем разбойничков, они мало знают, но хоть что-то да расскажут, - решительно погудел Микола.
- Борислав! Иди-ка сюда! – громко позвал посыльного князь.
Дверь приоткрылась и в дверном проеме возникла вихрастая голова.
- Я здесь, господин князь.
- Молодец. Вот что – сбегай и разыщи сержанта Штаделя, скажи, что мне необходимо допросить пленников в казематах, пусть придет туда с ключами. Понял? Тогда повтори.
- Найти сержанта. Казематы, ключи, допрос, прямо сейчас, - бойко протараторил Славка.
- Тогда беги.
Когда дверь снова закрылась, Адам повернулся к друзьям и задумчиво произнес:
- Надо решить, что будем с добычей делать.
- А что ты предлагаешь, командир?
- Сами знаете к чему идем. Пока все сходится. Почти тысяча золотых у нас в распоряжении имеется, да еще и оружия почти три десятка мушкетов и сабель, если подтянуть наши запасы, то почти на сотню наберется. Правда винтовок нет совсем, но если Яков окажется толковым мастером, это не вопрос – сделает.
- А местные не прочь под твое знамя встать, уверен. – Добавил Орлик.
- Значит, мы очень близко от цели, а бумаги – все равно дожмем и этого таинственного банкира отыщем, - уверенно вставил свое слово Скворуш.
- Поэтому предлагаю добычу не разделять, а использовать для общего дела – набора собственного полка. – Дождавшись утвердительных кивков товарищей, Адам продолжил, - и вот еще что, считаю, пора братьям с ученичеством заканчивать. Скоро им надо будет свой десяток разведчиков учить и натаскивать.
- Не спорю, Адам, выросли парни, - согласился с мнением князя Микола.
- Ну, манеры у них хромают, а в драке – мало чем и нам уступят, так что я тоже – за, - поддержал товарищей и Сашко.
- Добре. Быть по сему! С этого часа Хортичи – равные нам товарищи! – Князь торжественно возвысил голос и чувством хлопнул ладонью о столешницу, так что рассыпанное по нему золото мелодично зазвенело. – Сейчас я пойду к пленникам, допрошу их, справлюсь один, у вас дел и без того хватит.
Собрав бумаги, Адам уложил из в пакет и убрал в поясную сумку, драгоценности же вернулись в мешок и были отправлены в сундук, на который князь навешал крепкий замок.
Все разом поднялись, и прихватив оружие, вышли из комнаты. Адам шел последним, накрепко запер дверь, слишком много ценного осталось внутри, выставлять же часового было бы не вежливо по отношению к хозяину – графу Людвигу. Так что приходилось немного рисковать. Но и передавать сокровища Шлоссенбергу, чтобы он поместил их в надежно охраняемой сокровищнице Боруту не хотелось.
Отто дисциплинированно ждал у входа в темницу. До него уже дошли слухи о сегодняшних подвигах русинов, их утреннее занятие с шашками произвело на старого воина глубокое впечатление, так что степень уважения к князю и его товарищам в глазах Штаделя подскочила до почти максимальной отметки. Без единого вопроса сержант открыл подземелье и провел Борута к камерам, в которых были по одиночке рассажены пленники. Адам не желая задерживать в холодном и не радостном помещении Штаделя, просто взял у него ключи от дверей камер и отпустил.
В сущности все вопросы князя сводились к двум: что знают бандиты о Эрике и о передаче драгоценностей. Если первый вопрос не вызвал у пленников затруднений, каждый четко и подробно рассказал о нем и описал внешность курьера, регулярно отправлявшегося с требованиями о выкупе заложников, то вопрос о перевозке ценностей и бумагах остался совершенно не проясненным. Бандиты попросту ничего не знали об этом, свою долю они получали регулярно, очевидно, все эти огромные средства являлись собственностью самого Кречера. Что заставляло покойного атамана продолжать разбой, обладая такой значительной суммой денег, на которую без труда можно было купить средних размеров баронство, осталось для Адама загадкой. Он смог предположить две причины – чья-то воля, принуждавшая Кречера нападать на караваны и мирных людей или его жестокость, любовь к насилию над невинными жертвами.
Уже выходя из подземелья, Борут столкнулся на ступенях с графом Людвигом, который в сопровождении Витреда, Штаделя и еще пяти неизвестных Адаму солидных, добротно и не без роскоши одетых седобородых старцев прошел ему навстречу, очевидно, желая показать всем пленных разбойников. Отто и еще двое воинов гарнизона несли в поднятых руках факелы, которые своим мерцающим светом создавали особое, мрачновато-торжественное настроение. Адам не стал задерживаться и поднявшись наверх был встречен Бориславом, своим посыльным, который не получив иных распоряжений от своего господина, решил просто дожидаться его сидя на небольшой каменной лавке неподалеку.
- Славка, знаешь, кто эти старцы?
- Это городской голова и совет Гребенска, прибыли полчаса назад, вели беседу с господином графом, а теперь он объявил, что намерен провести суд над разбойниками и приказал голове и советникам присутствовать при этом.
- Хм, откуда ж ты все успел выведать?
- Ничего сложного, я спросил у господина сержанта, да и сам не слепой и глухой. – бойко ответил малец.
- Молодец, хорошо начинаешь службу, - похвалил мальчишку князь.
Славка просиял в ответ.
- Какие будут приказы, господин?
- Никаких, беги к отцу, на сегодня все.

***
Анна рассерженно посмотрела на Лизи и отбросила листы с начатым рисунком:
- Не хочу рисовать, - заявила она, - придумай что-нибудь другое. Если бы ты знала, до чего мне хочется кого-нибудь убить. И первую очередь – конечно Людвига. Этот рыцарь винной бочки вполне заслужил самой мучительной смерти!
Лизи ахнула:
- Да за что же? Чем он так провинился перед вами, госпожа?
- Будто не знаешь! – Анна поднялась из-за красивого бюро и прошлась по комнате, – ничего, он еще пожалеет.
- Но госпожа…
- Тише! Идет кто-то!
В коридоре послышались шаги и в дверь постучали.
- Войдите, - повелительно приказала Анна, замерев посреди покоев с гордым и надменным видом.
Дверь приоткрылась, и на пороге появился Витред.
- Госпожа баронесса, - почтительно сказал он, - господин граф просил справится о вашем самочувствии и передать это письмо.
На подносе, который он держал в руках лежал сложенный листок. Анна сдержано улыбнулась и кивнула:
- Передайте графу, Витред, что я благодарю его за беспокойство. Право, не стоило, мне уже гораздо лучше.
Она знаком приказала Лизи забрать послание, что та и поспешила сделать. Дождавшись, когда дверь за Витредом закроется, она выхватила записку из рук девушки и нетерпеливо открыла.
- О! Этот мальчишка предлагает мне прогуляться с ним по стене замка! Вот негодяй. Так, Лизи, подай мне шаль и посмотри – прическа не растрепалась?
- Вы замечательно выглядите, госпожа Анна, но неужели вы пойдете на эту прогулку? Вы же злы на него, хотя я и не понимаю почему.
- Не будь смешной! Конечно, я пойду.
- Значит, вы передумали? И больше не злитесь?
- Ну, вот еще! Фон Мессинги не прощают предательства!
Анна подошла к зеркалу и накинула на плечи шаль, поданную девушкой.
- Неплохо, - произнесла она, придирчиво себя оглядев, - могло быть и лучше, но для графа сойдет. Ты была внизу? Что там? Князь со Скворушем вернулись?
- Еще нет. Мне сопровождать вас?
- Зачем это. Не говори глупостей. Это всего лишь провинциальный замок. Мы же не в столице, чтобы так тщательно соблюдать этикет. Нет. Останься. Займись чем-нибудь.
Как бы она не храбрилась перед служанкой, баронесса вышла из парадных дверей, слегка волнуясь. Ей было далеко не безразлично, как она покажется графу теперь, при свете дня. Злость на его утренний поступок, уже почти улеглась, но появилась расчетливая уверенность, что он не тот человек, который ей нужен, не заслуживает ее, а потому она поступит с ним просто. Заставит на себе жениться, но теперь он будет жертвой.
Отец бы ее одобрил, недаром он твердил, что чувства не должны руководить ее поступками. Это она должна играть чувствами других. Плакать где надо, смеяться, где должно. Влюблять, но не влюбляться самой. И абсолютно всегда, просчитывать каждый шаг, знать, что и когда сказать, когда промолчать. «Не верь мужчинам, опасайся женщин. Будь умнее, помни, жизнь – игра. Ты, девочка моя, красива и умна, а значит, можешь добиться многого. Слова лишь воздух, а бумага легко горит. Надежно только золото и сталь».
Он прав, как всегда, ее папенька, есть только три вещи в мире, которые действительно важны – сила, хитрость и богатство. Сила есть у ее отца, известного кондотьера – пять сотен наемников, которые она может предложить графу, хитрости – у нее тоже хватит, богатство – даст ей граф, вместе со своим именем и положением в обществе. Вот только немного потерпеть. И все у нее получится – отец еще будет ею гордиться!
Ее немного разозлило и то, что он заставил ее взбираться на стену. Однако лестница оказалась достаточно удобной, а открывшийся перед баронессой вид на горы Ермунганда, и уверенность, что граф почти в ее руках, заставили на время забыть ооб всех своих обидах.
- О, граф, - воскликнула она, заметив приближающегося к ней Людвига, - как же здесь красиво!
- Здравствуйте, баронесса! – граф немного растерялся от такой встречи, но, заметив, что девушка выглядит довольной, поспешил согласиться, - вы правы!
- А вам не нравится? Вы совсем не смотрите вокруг!
- Да, - чуть рассеянно отозвался граф, - вид прелестный, но глаза мои полны вами, Анна!
Она посмотрела на него сквозь ресницы и спросила самым нежным голосом:
- Вы это серьезно, граф? Или смеетесь над бедной девушкой, волею судьбы оказавшейся в вашей власти?
- Клянусь вам, Анна. Я серьезен как никогда. У меня и в мыслях не было смеяться над вами. И о какой власти вы говорите? Вы здесь гостья.
- Гостья? – задумчиво переспросила она, и неторопливо пошла вдоль зубцов стены, краем глаза следя за графом, который поспешил вслед за ней.
- Ну, разумеется, - ответил он, - самая желанная гостья в моем замке.
- И только? – баронесса бросила еще один взгляд из-под ресниц, изящно повернув головку.
- Больше чем гостья! – Отвечал Людвиг, немного растерявшись. И добавил с жаром, - любое ваше желание – закон для меня!
- О! Как это мило с вашей стороны, Людвиг! Неужели любое?
Граф подтвердил, что конечно, как может быть иначе, но вопрос задал с осторожностью:
- А что бы вы хотели?
Баронесса весело засмеялась. Граф был очарован ее переливчатым смехом, но в то же время раздосадован, подозревая, что смеется она над ним.
- Я бы хотела, чтобы вы продолжали идти рядом, дорогой граф, и развлекали меня беседой.
- Это самое малое, что я могу для вас сделать! – воскликнул он. - Анна, я хотел бы показать вам замок, здесь много древних, потаенных местечек…
Неспешно шагая рядом с ним, Анна улыбалась на его пространные рассказы о замке, которые он слышал от отца. Как же он бесил ее этим. Неужто не понимает, что ей это совершенно не интересно. Впрочем, кажется, он больше смотрит на нее, чем думает о замке. Значит пора этим воспользоваться, да и зачем ждать! Чем быстрее она покинет этот тоскливое местечко, тем лучше, но пока она здесь, что мешает ей развлечься? Судя по всему, граф на многое готов пойти ради нее. Тем хуже для него!
- Вы так интересно рассказываете! – Произнесла она вслух. – Что мне невольно вспомнился наш замок. И мой любимый отец! Я так соскучилась по нему, Людвиг! Ах как бы я хотела отправиться домой сейчас же...
- Боже мой, Анна! Зачем вы это говорите? Вы же разбиваете мне сердце! Погодите, вы плачете? О, милая баронесса, простите. Я такой невнимательный. Ну улыбнитесь же. Слезы на ваших прекрасных глазах очень удручают.
Анна смахнула единственную слезинку, которую удалось выдавить и благодарно на него посмотрела:
- Ах, Людвиг! Вы один меня здесь можете понять. Ведь и вы долгое время жили в столице! У нас с вами так много общего!
- Да, Анна, я вас очень хорошо понимаю! – С жаром ответил он.
- Правда? Сама судьба послала мне вас, Людвиг. С кем еще я могла бы поговорить о том, что так дорого мне. Жаль только, что у вас не так много времени на пустую болтовню со мной. Ведь вы здесь хозяин. У вас много забот важнее, чем мои глупые воспоминания.
- О нет, Анна, вы ошибаетесь! Говорить с вами, слушать вас – для меня это настоящее счастье. Дела подождут, мне слишком хорошо рядом с вами. Прошу вас, располагайте мной.
- Вы напомнили мне отца, - она устремила взгляд вдаль, словно и правда предалась воспоминаниям, - он всегда находил для меня время, заботился, что бы я не скучала, хотя управление поместьем забирало у него тоже очень много времени.
- Я рад, что напомнил вам отца, - сказал граф с легкой досадой, - но поверьте, я испытываю к вам отнюдь не отцовские чувства.
Анна серьезно взглянула в его глаза и этот взгляд все длился и длился… Как же это отличалось от того, что она испытала со Скворушем! Она ничего похожего не чувствовала к этому мальчишке! Но граф, похоже, испытывал мгное. Он побледнел и взгляд его стал голодным и страстным. Анна даже испугалась на мгновение, что зашла так далеко, резко отвернулась. Глубоко вздохнув, она защебетала, словно ничего не случилось:
- Как же весело у нас было! Поездки верхом, катания на лодках. Право граф, вы должны как-нибудь навестить меня там. Отец устраивает замечательные балы. Видели бы вы меня в тех нарядах, что папочка заказывал в Париже! Ах, я так скучаю по этим платьям. Признаюсь вам по секрету, граф, я ведь была жуткая модница в столице.
- Понимаю! – Хрипло произнес Людвиг. - Мне тоже нравится верховая езда и балы. Но что стоит устроить это здесь. Я куплю вам лошадь…
- Ах нет - я не слишком хорошая наездница. Предпочитаю путешествовать в карете.
- У вас будет карета! Обещаю! И бал можно устроить. Если вы этого захотите.
- Вы правда сделаете это для меня? – Тихо спросила она.
- О! Клянусь вам, Анна. Это самое малое, что я готов для вас сделать. И если вы хотите бал, будет бал. Созовем соседей…
- Значит бал будет? О, Людвиг, я вас просто обожаю! – Такой доверительный тон давался ей особенно легко. С графом ей и в самом деле было просто. Ей даже не пришлось просить о бале, сам предложил. Что ж, надо и об остальном позаботиться. – Жаль только, что я не могу вам позволить его устроить только из-за моей прихоти.
- Я сам этого хочу! – Твердо ответил Людвиг.
- Ох Людвиг, но я ведь не смогу на него пойти!
- Но почему?
- Это платье – все, что у меня есть.
Она посмотрела на него с грустью.
- Ваше платье великолепно, но вы правы. – Проговорил он, окинув жадным взглядом ее фигуру. – Милая Анна, ведь можно заказать платья здесь, в городе!
- Ах, Людвиг, вы такой умный! Мне это и в голову не пришло.
Прогулка продолжалась почти час, за это время граф не только рассказал, как именно он собирается устроить бал в ее честь, но и любезно показал своей гостье все достойные ее внимания места и закоулки Чернагоры. Они оживленно общались и нагулявшись на прозрачно-чистом горном воздухе, разбудили здоровый, присущий молодости аппетит, решили не откладывая и не дожидаясь князя и остальных русинов отобедать вдвоем.
За обедом непринужденное общение между ними продолжилось. Приступая к ароматной чашке чая, Анна спросила:
- А что разбойники, так и сидят в подземелье?
- Вам интересны эти мерзавцы? – удивился граф.
- Мне интересно, что с ними будет, после того, как они убили без жалости охрану каравана – и целые сутки держали меня в страшном темном подвале. Надеюсь вы не собираетесь просто отпустить их?
- Ну что вы, Анна, они ответят за каждую слезинку, пролитую вами.
Баронессе понадобилось немало самообладания, чтобы не рассмеяться ему в лицо. Ни одной слезинки она не припомнила. Разве что принять во внимание Лизи. Та пролила немало слез оттого, что убили начальника охраны каравана, который оказывал горничной знаки внимания и очень ей нравился. Анну это немного раздражало, но видя как убивается Лизи – она ей даже посочувствовала тогда.
- Спасибо, граф, - сказала она тихо, опустив голову, словно даже воспоминания были для нее тяжки.
- Анна, клянусь, эти негодяи умрут до заката! - горячо воскликнул граф.
Вид горестно склоненной головы баронессы, образ страданий и мук причиненных ей бандитами привел его в странно смешанное состояние ярости, сочувствия и праведного гнева.
- Обещаю вам! Вы довольны? - с тревогой и ожиданием задал он вопрос.
Анна подняла голову и посмотрела на него с такой благодарностью, что граф вспыхнул и несколько секунд не мог оторвать от нее восторженного взгляда.
- Пожалуйста, граф, - сказала она, улыбнувшись самой мягкой улыбкой, - не смотрите так! Вы смущаете меня.
- Но, Анна! Как я могу не смотреть! Однако ваше слово – для меня закон. Обещаю больше не смущать вас. Пожалуйста, вы должно быть голодны, угощайтесь. Для меня истинное наслаждение просто находится рядом с вами!
Вполне удовлетворенная достигнутым эффектом, баронесса отдала должное замечательному горному меду и нежнейшим кренделькам, испеченным по особому рецепту супругой Отто Штаделя.
Когда обед благополучно подходил к концу Витред, лично прислуживавший за столом, подойдя к графу шепнул ему что-то на ухо. Людвиг заинтересованно посмотрел на него и отбросив салфетку, сказал:
- Зови их, а я все думал, когда же они соизволят явиться, совсем не плохо для старых перечниц! Так сколько их, говоришь?
- Сам городской голова Гребенска – Михал Окора и четверо членов градского совета.
- Отлично, распорядись, чтобы в приемном зале поставили стулья для пятерых гостей. А им скажи, пусть подождут, я скоро появлюсь.
- А вы, Анна? - Граф пристально посмотрел в ее лицо, словно пытаясь угадать ее настроение, но больше любуясь правильными чертами, рыжими локонами, падающими на румяные щечки, прихотливо очерченным ртом, будто ждущим его поцелуя. Он сглотнул и продолжил слегка севшим голосом. - Хотите ли вы присутствовать на встрече? Не наскучит ли вам общество унылых и прижимистых стариканов?
- Что вы, граф, - Анна постаралась скрыть торжество, и скромно опустила глаза, - я с радостью готова сопровождать вас, Людвиг. Уверена, ваше общество скрасит любые неудобства и развеет скуку.
Он поднялся и подал ей руку. Анна, слегка помедлив, аккуратно сложила салфетку, лежащую на коленях, положила ее на стол и только после этого, поднялась и шагнула к ожидавшему ее Людвигу, положив свою маленькую ручку на рукав его камзола.
Граф улыбнулся ей счастливой улыбкой и повел в зал для приемов.

Людвиг, войдя в зал, где его ожидали представители Гребенска, небрежно кивнул в ответ на их почтительные поклоны и не спеша усадил баронессу в кресло, затем уселся сам и лишь выдержав некую паузу, разрешил почтенным старикам сесть. Городской голова и его соратники, поднявшиеся на ноги при входе графа, терпеливо ждали, их ничуть не смутило поведение нового хозяина Чернагоры.
Анна с любопытством рассматривала колоритных стариков, их окладистые белые бороды и пышные усы, тяжелые длиннополые давно вышедшие из моды кафтаны темных тонов, расчесанные на пробор седые головы. У градского главы на груди весела массивная серебряная цепь с круглым знаком, в верхней части которого был высечен Дракон Радов. В нижней располагался гребень с тремя зубцами, очевидно герб самого Гребенска, что означало – перед ними городской голова имперского города со всеми присущими по закону правами и привилегиями.
Анна почти наизусть знала большую часть имперских городов Вендии. Аланберг, Люблин, Белгород, Пандара, Судува и, конечно, Радославль, древняя столица империи - население, богатство, роскошь, размеры и могущество любого из них в сотни раз превосходило Гребенск. И не мало удивилась, что такое маленькое поселение, когда-то получило таки столь высокий статус.
Сам разговор Анну не заинтересовал. Граф наседал, наскакивая как молодой петушок, постоянно бросая на Анну взгляды, словно говоря: «Смотри! Ловко я их!» Девушка в ответ лишь улыбалась, всем своим видом показывая одобрение. Старики в ответ не спешно отбивались, больше отмалчиваясь и бесконечно сетуя на бедность, плохой урожай, полностью прекратившуюся торговлю и отсутствие караванов, прежде регулярно проходивших через гребенской перевал, жаловались на банды, разорявшие округу, постоянные кражи скота и многие другие несчастья. Анна с усмешкой подумала «Странно, что они не жалуются на порчу, сглаз и скисшее от домового молоко», но вслух свои мысли не выразила, предпочитая оставаться наблюдателем.
Тон и накал беседы постепенно возрастал, лица почти всех старцев раскраснелись, движения стали порывисты и лишились недавней солидной размеренности, только один из них, то ли плохо слышал, то ли дремал, не принимая участия в беседе - сидел с самого краю и щурился, как кот на солнце. «Им на покой пора, песок уже сыплется!» – невольно подумала Анна.
Зато граф на удивление успокоился, понизил голос и стал говорить реже и короче, но каждая его новая фраза заметно воздействовала на голову и совет. Теперь он не напоминал Анне петушка, нет, это был уверенный, сильный хищник, нашедший слабые места жертвы и безжалостно разящий ее. Анне даже стало интересно, к чему они пришли. Она прислушалась к разговору:
- Итак, я требую в кратчайший срок – даю вам три дня, собрать деньгами все недоимки за прошлые года, а также выплатить натурой и деньгами, сколько найдете, налоги за этот. Завтра же начнете поставки продовольствия для замка, сколько и чего требуется, вам скажет чуть позже мой управляющий Витред.
- Но это невозможно, ваше сиятельство, - говорил Голова, как-то затравленно глядя на графа, - так быстро и столько много мы просто не способны собрать. Люди начнут возмущаться, это может привести к беде!
- Что приведет к беде, я уже сказал. - Жестко отрезал граф. - Так что говорю для вашей же пользы – не пытайтесь меня обмануть или разжалобить. Три дня! И ни часом больше. - Людвиг победно взглянул на Анну, и словно вспомнив о чем-то, произнес. - И еще, в темнице Чернагоры сидит три пленных бандита, я намерен сегодня же устроить суд. Вина их несомненна, но закон есть закон. Вы все, как городская власть, обязаны присутствовать на допросах и суде. Господа, - встав с кресла-трона добавил он, - предлагаю безотлагательно пройти за мной в подземелье, для допроса обвиняемых.
Обернувшись к баронессе, он сказал совсем другим тоном:
- Вы со мной, Анна? Я знаю, что вы этого желали, но пойму, если откажетесь идти. Боюсь, это не слишком приятное зрелище для вас!
- Я с вами, - твердо возразила она, посмотрев на него с уверенностью и достоинством, - пока я с вами, граф, я чувствую в себе достаточно сил, чтобы выдержать любое зрелище.
- Я очень ценю это, Анна! – Тихо ответил он, нежно коснувшись ее руки. – Тогда пойдемте. Не будем тянуть с этим делом.
Во дворе к ним сразу подошел Отто Штадель своей кривоватой походкой и доложил:
- Ваша светлость, какие будут приказания?
- Мы идем в тюремный камеры для допроса, выделите сопровождение и обеспечьте охрану. Сюда, - он рукой указал на крыльцо господского дома, - выставьте кресла для меня, баронессы фон Месинг и городских старейшин.
- Все будет исполнено в точности, ваша светлость.
Граф, решительно направился в подземелье, следом за ним потянулись городской голова и советники. Замыкал шествие Витред. Спускаясь вниз по крутым ступеням, Шлоссенберг почти столкнулся с Борутом, поднимающимся наверх. Обменявшись короткими взглядами и они разошлись без слов и объяснений.
Дальнейшее не слишком запомнилось самому Людвигу. Он поочередно входил в камеры, задавал несколько банальных вопросов:
«Имя, откуда родом, как давно в банде, кем был в шайке?»
Без всякого внимания выслушав ответ и дав время Витреду записать данные в протокол, он поспешно шагал к следующему узнику. Нетерпение его было очень заметно. Анна, которая и сама уже пожалела о решении принять в этом «жалком фарсе» участие видела – Людвиг тяготится всем происходящим и принятое решение его вовсе не радует, а гнетет. Но помочь ему ей и в голову не пришло, напротив, она чуть злорадно решила – вот-вот, помучайся, не так-то и просто быть государем и правителем…
Наконец, допросы были окончены и они покинули мрачное, душное подземелье.
Во дворе уже собирались все жители Чернагоры, они выглядели смущенными и неуверенными, с любопытством поглядывая на графа и представителей городского совета, которых Витред усадил на высокие стулья рядом с креслом-троном Шлоссенберга.
- Приведите обвиняемых, - отрывисто приказал граф все еще стоящему рядом сержанту.
- Слушаюсь, господин граф, - отозвался Отто и, развернувшись на каблуках, быстро зашагал в сторону темницы.
Четверо дозорных вывели пленников – со связанными руками, те смотрелись очень измученными и подавленными. Анна с удивлением смотрела, на своих недавних похитителей. Никакой ненависти к ним она почему-то сейчас не испытывала, лишь жалость, смешанную с презрением. Сами виноваты.
Она заметила, как следом за дозорными появился князь Борут, вместе с Орликом и Скворушем, сразу устремившем на нее свой взгляд. Баронесса поспешно отвернулась, понимая, что не сможет, глядя на красавца Сашко, и дальше так беззаботно играть свою роль. Лишние чувства были сейчас совершенно не уместны, и чтобы обрести прежнюю уверенность она попросила графа:
- Может, нам лучше сесть, Людвиг? Я смотрю, кресла для нас уже готовы.
- Вы правы, Анна, пойдемте!
Князь сразу отметил все, что происходило вокруг. И солдат гарнизона при оружии, и господ из городского совета, с поникшим видом, сидящих напротив, и народ, разместившийся вокруг, ожидая редкого зрелища. На несколько мгновений привлек внимание сухонький старичок из совета. Сидя с краю и чуть в стороне, он, в отличие от остальных, похоже, не унывал, поглядывал по сторонам незаметно, почти с детским любопытством, щурился на солнце, и не было в нем ни рабской покорности, ни возмущения, ни вселенской тоски. «Видимо, в совете его держат из-за заслуг каких, а не из-за реальной пользы», - подумал Адам, но в тот же миг старичок поднял на него взгляд и столько ума и иронии прочел князь в этом взгляде, что сразу понял, как ошибся на его счет. Взгляд на разбойников отвлек его от этих мыслей.
Пленников в кандалах, сковывающих руки и ноги, подвели к месту суда и оставили стоять там в окружении двух воинов охраны с саблями наголо. Страшная судьба, казалось, не слишком их занимала, выглядели они как-то вяло, словно не верили, что им предстоит.
Выбрав момент, Адам подошел к графу. Наклоняясь к сидящему Шлоссенбергу, Борут шепотом проговорил:
- Людвиг, что вы собираетесь делать с ними?
- Их вина несомненна, я сам свидетель. Наказание за разбой – только казнь. Так что…
- Уверены ли вы, граф? Возможно, стоит подержать их в темнице? Куда спешить?
- Удивляюсь вашей нерешительности князь, мне казалось, вы не склонны щадить преступников…
- Вы правы, я никогда не щадил и впредь не собираюсь щадить врагов, тем более – бандитов и людоловов, но сейчас я думаю не о своих правилах. Вы лишь первый день как заняли Черную гору, и вот так сразу – суд, казнь – мне не представляется такое решение верным.
- Князь, я ценю ваше мнение, но решение мое твердо. Да и этим толстосумам нужна хорошая встряска, пусть задумаются, как им следует вести себя. Это послужит им уроком и предупреждением – моя власть милостива, но и сурова! Вы не представляете князь, что я был вынужден слушать полчаса назад от этих «градских старцев» – головы и советников! Они слишком надменны и мнят о себе черт знает что! И не нужно больше ничего говорить, я дал слово и назад не поверну! Разбойники умрут до заката! А сейчас, позвольте князь, мне необходимо начать суд.
Адам вынужденно отступил на несколько шагов, еле сдерживая гнев, и некоторое время смотрел на графа, гася внутреннюю ярость. Мальчишка – глупец, думает, что если будет изображать грозного господина сумеет завоевать уважение подданных, он распускает хвост перед девицей – не лучший способ правления… Судьба бандитов Адаму глубоко безразлична, и смерть для них вполне заслуженная кара, но…
Шлоссенберг, подозвав Витреда, что-то сказал ему и новый управляющий замковым хозяйством понимающе кивнув, шагнул вперед. Над замковой площадью повисла тишина.
- Его светлость, граф Людвиг Шлоссенберг, милостью Господа владетель Чернагоры, согласно законов империи, начинает суд. Обвиняются трое разбойников из недавно уничтоженной банды Кречера. Все они были схвачены с оружием в руках на месте преступления – во время нападения на самого графа и сопровождавший его отряд.
Витред не спешно зачитал имена всех преступников, перечислил предъявляемые им обвинения. Когда он замолчал, граф, возвысив голос, произнес, обращаясь к разбойникам:
- Понятны ли обвинения? Есть что сказать в защиту?
Все трое немного оживились. Самый высокий с рыжей всклокоченной бородой, обвел присутствующих взглядом, полным ненависти и плюнул на землю, после чего, замер безучастный ко всему, уставившись себе под ноги. Стоящий справа от него – никак не отреагировал, так и не подняв головы. Третий же с подвижным лицом и усами, свисавшими ниже подбородка, заросшего щетиной, упал вдруг на колени и протянув руки в кандалах к совету, заголосил:
- Поми-и-илуйте! Пощади-ите!
Голос его жутковато прозвучал в тишине, а он, остановив взгляд почему-то на Анне, протянув трясущиеся руки к ней, повторил жалобную мольбу, произведя на всех присутствующих гнетущее впечатление.
Баронесса вздрогнула от отвращения и, повернув голову, тихо сказала графу:
- Людвиг, прошу вас, покончите с этим скорее!
Граф, посмотрел на пленников странным взглядом, громко сказал:
- Сказать вам нечего и посему я выношу приговор. Все трое признаются виновными и согласно имперского закона против разбоя приговариваются к казни через повешение. Казнь приказываю провести сегодня до наступления темноты. Но я готов смягчить приговор. Власть должна быть и безжалостно карающей и милостивой. Потому я заменяю повешение на… - граф выдержал короткую, показавшуюся разбойникам вечностью, паузу, - расстрелом! Вы жили подло, так умрите хотя бы достойно, как воины, а не тати!
По двору пронесся вздох удивления, а городские советники, дружно повернувшись к графу, смотрели на него со страхом и недоумением. Граф вскинул голову и громко продолжил:
- Сержант, вам приказываю командовать экзекуцией. Соберите расстрельную команду, и пусть в стволе у одного из них будет холостой патрон.
- Слушаюсь, ваша светлость! – Воскликнул Штадель и быстро отошел, отдавая приказ ожидавшим его дозорным.
Потеряв всякий интерес к дальнейшему Шлоссенберг поднялся, коротко кивнув на прощание гребенским старейшинам и в сопровождении Анны ушел в господский дом.
- Я восхищаюсь, вами Людвиг, - воскликнула Анна, как только они оказались внутри дома и массивные двери захлопнулись за ними.
Граф, остановившись, поглядел на нее, глаза его лихорадочно блестели, ноздри раздувались, как у молодого жеребца.
- И с советом вы держались, как настоящий правитель. И с разбойниками поступили правильно, - ей даже не пришлось притворяться, она и правда была удивлена его поведением и даже почувствовала нечто вроде уважения к нему, смешанное с беспокойством, что она все-таки не так хорошо его знает, как думала еще утром.
Он вздохнул, чуть расслабляясь, и тихо спросил, смягчив взгляд:
- Вы правда так думаете?
- Да, - кивнула она, - улыбнувшись и добавив взгляд немного нежности. Стараясь скрыть растерянность, она повторила: - Я восхищаюсь вами и вашим решением, Людвиг!
Его взгляд стал пылким и восхищенным. Схватив ее маленькую ручку в свои, он стремительно поднес ее к губам, прижавшись к ней в страстном поцелуе, не отрывая взгляда от девушки.
Анна почувствовала раздражение и страх, вырвав у него свою руку, она постаралась смягчить свои действия умоляющим взглядом.
- Не надо Людвиг! Прошу простить меня, но боюсь мне необходим отдых. Я слишком разволновалась, никогда еще не присутствовала на суде. Эти разбойники! Мне до сих пор не по себе от их вида!
- О, я вас понимаю! – Откликнулся он. – Такое зрелище не для женских глаз. Идите и отдохните, Анна. Если что-нибудь понадобится, вы знаете, я все для вас сделаю.
- Спасибо, - тихо ответила она и, повернувшись, направилась к лестнице. Уже поднявшись на несколько ступеней, она обернулась к графу. Тот застыл посреди залы, не отрывая от нее взгляд. В этот момент, она показалась ему еще прекрасней чем всегда.
Встретившись с его горящим взглядом, Анна без труда изобразила смущение и пролепетала:
- Встретимся за ужином, Людвиг.
- Да, - ответил он.
Не задерживаясь больше, она быстро поднялась по лестнице, устремилась в свои покои.
Городской голова и его спутники спешно рассевшись в крытом возке, без промедления покинули замок. Лица их были откровенно растерянными и даже потрясенными, мысли одна чернее другой одолевали старейшин Гребенска…
Штадель собрав бойцов, повел приговоренных ко рву за пределы замка. Спустя некоторое время громыхнул залп. Чернагору разом накрыло безмолвием. Люди потерянно сидели, не в силах говорить и делать. Тягостное настроение охватило всех, даже бывалых солдат-ветеранов. Бандитов сразу же похоронили без отпевания, просто скинув в общую могилу и закидав сверху землей и камнями. «Милостивая» расправа с пленниками повлияла и на русинов. Они разбрелись по своим комнатам, без обсуждения решив устроить короткий отдых и побыть каждому наедине с собой.
Солнце уже склонялось к закату, когда с дозорной башни замка раздался боевой сигнал. Стремительно подхватив оружие, Адам и его товарищи бросились к воротам, вскоре появился и граф, встревоженный и бледный. К нему подошел с докладом сержант. Адам спокойно подошел, чтобы также услышать сообщение Штаделя. Выяснилось, что к замку приближается небольшой отряд горцев числом ровно в дюжину всадников. Является ли это достаточным основанием для тревоги, Отто определенно сказать не мог. Но Шлоссенберг похвалил бдительных стражей и в сопровождении князя поднялся на башню. Отсюда всадники-горцы были прекрасно видны.
- Уверен, они ни чем не угрожают вам сейчас, граф. Их слишком мало для нападения, тем более на Чернагору. Если бы они хотели напасть, подошли в темноте, взобрались по стене и вырезав охрану, попытались бы отворить ворота.
- Вы так думаете? Тогда зачем они едут? Возможно это посланцы от бандитов? Допускаете ли вы такое?
- Не знаю, но если так, то скоро к трем отправленным к праотцам головорезам прибавится еще дюжина.
- Тогда, черт возьми, кто они и что им надо?!
- Терпение, граф, очень скоро мы все узнаем.
Всадники остановились в отдалении, а один, отделившись от отряда поскакал прямо к воротам.
- Пустить его? - Неуверенно спросил граф, обращаясь к Адаму. Сейчас он уже не был похож на властного и уверенного в себе правителя.
- Да, - спокойно ответил Борут, и повернулся к своим воинам, поднявшихся следом на стену, - Сашко, Микола, вы знаете, что делать.
Русины молча кивнув в ответ, поспешили вниз, а князь кивнул графу:
- Прикажите открыть, Людвиг. Пускай говорит с ним сержант Штадель. Будьте уверены ничего плохого не случится. Мои воины его прикроют.
Граф, поколебавшись еще несколько мгновений, отдал приказ.
Сверху им было видно, как всадник въехал в крепость и массивные двери сразу за ним закрылись. Горец спрыгнул с коня и стал разговаривать с подошедшем к нему сержантом. Разговор длился недолго. Штадель кивнул горцу и поспешил подняться на стену с докладом.
- Господин граф, это горцы из ньёрдского села Ордаль, оно тут не далеко стоит. Прослышали о вашем приезде и решили на службу к вам поступать, если примете. Они и батюшке вашему служили, когда он замок занял.
- Как они узнали?
- Говорят, гонец от корчмаря к ним прискакал.
- Так что же, они наемниками хотят быть?
- Никак нет, хотят на службу, в дружину, присягу принести, мол, честь высокая графу Шлоссенбергу служить…
По мере его рассказа, лицо графа светлело, вновь приобретая властное и надменное выражение. Приняв решение, он больше немедля, сам спустился вниз. Борут последовал за ним, присоединившись к своим товарищам так и оставшимся у ворот.
Стоявший в окружении русинов горец выглядел колоритно и впечатляюще. Светлые, перетянутые тесьмой волосы, рыжеватые усы и короткая борода, на рябоватом, покрытом черными оспинами лице. Тяжелый мушкет, палаш с медной витой гардой, кафтан из лосиной кожи, широкий расшитый узором кушак с заткнутой за него черной войлочной шапкой, тяжелые ботинки с гетрами и короткий плащ из плотной шерсти довершали его наряд.
- Я граф Шлоссенберг. Кто ты и зачем искал встречи со мной? – Людвиг с трудом скрывал волнение, но держался все же с достоинством.
Горец неуклюже поклонившись в ответ, опустился на колено, и с тихим скрежетом стали о металлическое устье ножен выхватив палаш, перехватил его за клинок, протягивая обеими руками Шлоссенбергу вперед эфесом. Вся его массивная фигура выражала не смирение и покорность, а гордую, исполненную силы и уверенности в себе готовность сражаться и служить.
- Прими, господин, нашу службу. - Заговорил горец-ньёрд глуховатым, на удивление тихим голосом. - Я, Бьерн Олафсон, хевдинг Ордаля, приношу тебе свою клятву верности. И пусть Господь будет свидетелем, я клянусь служить тебе верой и правдой…
На лице графа отразилась мгновенная борьба надежды, радости, недоверия и сомнений. Горец недвижимо стоял, ожидая решения юного графа. Людвиг протянув руку, ухватил предложенное ему оружие и чуть срывающимся от волнения голосом произнес, одновременно возлагая клинок палаша поочередно на плечи воина:
- Я, граф Людвиг Шлоссенберг, владыка Чернагоры и всех окрестных земель, принимаю твою, Бьерн Олафсон, хевдинг Ордаля, клятву. Обещаю тебе свою защиту, покровительство и милость. Возьми из рук моих сей славный меч, служи верно и храбро!
Горец вновь взяв клинок в руки не спеша подняться с колен, вернул палаш в ножны. А затем протянул сложенные вместе ладони перед собой. Граф возложил свои руки сверху, закрепляя древним жестом оммаж. С этого момента они оказывались связанны теснейшими узами сеньора и вассала – господина и слуги, владыки и его воина. И разорвать эту связь возможно было теперь только по взаимному согласию обеих сторон. Граф потянув ньерда вверх, символически поднял его с колен и легко обнял.
- А теперь приведи, хевдинг Бьорн, своих воинов, я рад видеть вас в своем замке! Скоро начнется пир в честь храбрых воителей Ордаля и моих верных слуг!
Ворота снова открыли и скоро отряд всадников въезжал во двор замка. Внешностью они не слишком отличались от своего предводителя. Все светловолосые, бородатые воины, вооруженные палашами и мушкетами. Одеты они были тоже очень похоже – и темные плащи, и кафтаны, и кушаки смотрелись красиво, хоть и не так богато, как у Бьорна. Силу они представляли собой опасную, и ясно было, что такой отряд может немало послужить графу.
Стоя рядом с сержантом, Орлик взглядом знатока оценивал лошадей и экипировку проезжающих мимо горцев, когда Отто шагнул еще ближе и тихо пробурчал:
- Знаю я это село - бандиты одни живут, что герцогу помогли - да, не спорю, но больше ничего хорошего не слышал...
Орлик задумчиво глянул на сержанта и кивнул:
- Спасибо, Отто, будем иметь в виду. Только и не с такими князю дело иметь приходилось. Ну да поживем – увидим.
Адам тоже наблюдал за горцами, стоя возле графа вместе со Скворушем. «Добрые воины, - думал он, оценив и экипировку, и то, как гордо они себя держали, - с такими волками много дел совершить можно. Только зачем они здесь – еще вопрос. Клятва, конечно, принесена и нерушима. Все по закону. Дело чести. А есть ли у них честь и чтят ли они закон? Граф молокосос, что он понимает. Распушил перышки – еще бы – такая сила у него теперь, что вроде и мы не нужны. Тем более, мы то клятвы не давали. А что жизнь спасли, на радостях и забыть можно… Кто его знает…»
- Хороший отряд, командир! – Негромко заметил Скворуш, с восхищением глядя, как лихо горцы, спрыгнули с коней все разом, то ли впечатление произвести хотели, то ли отработано все было и стало привычкой. - Нам бы такие не помешали! Повезло графу!
- Ну, это еще посмотрим, - князь пожал плечом и кивнув на графа, который, отдав несколько приказов по размещению своей новой дружины, уже заходил на широкое крыльцо господского дома, добавил, - пойдем и мы, пир как-никак, не стоит опаздывать. Где Хортичи?
В этот момент к ним подошел Орлик и, не дав Сашко ответить, передал слова Штаделя. Сашко удивленно присвистнул, а князь только усмехнулся:
- Горцы же. Много ли среди них ягнят? Добро! Присмотрим. А сейчас пир, идемте, познакомимся поближе с этими ньердами.
Ужин в этот день и правда больше напоминал пир. Горцы, хоть и держались несколько обособленно, но после нескольких здравиц, уже с легкостью общались с дозорными, а сам Бьорн занял место за верхним столом. Он оказался не слишком многословным, и хоть беседовали с ним все на разные темы и отвечал он обстоятельно, а после четвертой чарки, даже весело, князь так и не пришел к окончательному мнению, что он из себя представляет. Ясно одно, клятва здесь, как и везде – не пустой звук, да и служба у графа сулила этим горцам прямые выгоды, так что предательства в ближайшие дни опасаться не стоило.
Но прощаясь перед сном с друзьями, Адам все же напомнил им, чтобы были готовы как всему.
- Само собой, - буркнул Орлик, - так что, охота завтра отменяется?
- Разумеется, нет, - хмыкнул Адам, - у графа свои дела, у нас свои. Так что с утра разомнемся, а ты сразу к Марфе наведайся – договорись.
- Командир, - вмешался Сашко, - а ведь кони у нас теперь добрые, раз уж оставить их решили, не пора ли нам выездкой с ними заняться?
Борут задумчиво посмотрел на него, сразу вспомнив, сколько радости ему всегда доставляло обучение лошадей, выездка, лихие трюки, будоражащие кровь, заставляющие ощущать себя особенно живым и сильным. Вспомнил, как свистит в ушах ветер, каким гибким, почти невесомым становится тело, как чувствует верный скакун каждое движение, каждое касание его рук и ног, словно заражаясь от всадника жаждой победы. Даже братья признали его превосходство, когда в двенадцать лет он впервые показал всем свое мастерство. А как хлопала и смеялась Василинка…
Адам почувствовал легкую боль в сердце, которая до сих пор возникала при мысли о ней. Сколько лет прошло, а он не может забыть. Черт возьми, сколько можно?! Она же предала его! Он давно не тот восторженный юнец! Борут до боли сжал зубы, но сумел улыбнуться и кивнуть Скворушу:
- А и верно, Сашко, мысль дельная. Вот завтра и займемся, с утра пораньше.