1.

Дед был немым, и Макар жутко его боялся. Отцу не понять этого, Макар попытался об этом сказать перед тем, как тот, прожив с ними два дня, собирался уехать, но тот то ли не услышал, то ли сделал вид, что не понимает, и мальчик не стал настаивать, молча смотрел, как он складывает вещи в багажник машины. Ему не верилось, что этот человек его отец. Он же не немой как дед, а в те пять дней, что он его видел, отец и пяти предложений ему не сказал. Все мечты о том, какой у него папа, медленно, но верно разбивались о холодную стену отчужденности, и даже мысленно он перестал звать его «папа». Отец… Мама была права…
Горло сдавило. Слезы готовы были появиться на глазах, и мальчик часто задышал, стараясь сдержаться.
И поговорить теперь не с кем, да и не хотелось разговаривать ни с кем. Дед немой. Правда мама говорила, что слышит он нормально, только Макару за эти три дня показалось, что это не так. Он смотрел на мальчика, как на пустое место, не хуже отца игнорируя его присутствие.
Всего неделя, как сказали, что умерла мама, а кажется, прошла вечность. Что такое вечность, Макар не очень понимал, но такое говорили, он как-то слышал. Самые страшные первые три дня, как мама не вернулась из больницы, куда ее увезла скорая, мальчик провел, как в тумане. Вокруг было много чужих людей. Все были заняты чем-то, постоянно разговаривали по мобильникам, ходили по их маленькой квартире, как у себя дома, о чем-то спорили.
Потом какая-то тетя, имя у нее странное было, Макар не запомнил сразу, а спросить стеснялся, подвела его к высокому мужчине и сказала:
- Это твой отец.
И вот он, которого так ждал всю жизнь, складывает вещи в багажник и говорит, что будет присылать деньги. Макар не понял, при чем тут деньги и его отъезд. Ему очень хотелось крикнуть, что с дедом он не останется, но голоса не было, да и смелость куда-то подевалась, от одного взгляда, безразличного, усталого, чужого…
Что такое умерла? Не могла она умереть, вот сейчас зайдет и скажет - "Как ты мой ненаглядный?", и улыбнется. А его увезли сюда, так далеко от дома, к деду. Но мама ведь найдет, ведь она сама про деда рассказывала, значит, догадается – ведь она очень умная…
- Слушайся деда, - приказал отец, заводя машину.
-Как? – Вопрос Макара потонул в шуме заработавшего двигателя. Да и не то совсем спросить хотел. Повинуясь жесту отца, отошел от машины. Подождал, когда та проедет высокие ворота. Стал закрывать. Ворота скрипели, то одна, то другая воротина пыталась распахнуться снова, пришлось изловчиться. Тяжелый засов с трудом вошел в деревянный паз. А потом Макар долго стоял, глядя на пыльную дорогу, уходящую вдаль. Звук мотора давно затих, а Макар все не мог пошевелиться. Да и не знал он, что теперь делать. Как жить? Дед даже не вышел проводить отца…
Только спустя несколько минут, почувствовав, что замерз, решил вернуться в дом. На часах было шесть утра. Отцу не пришлось его будить, Макар и не спал эту ночь, все думал. Не столько думы это были, сколько мечты и фантазии. Он как раз дочитал последнюю книгу «Хроник Нарнии», а где взять еще книг теперь не знал. Вот и приходилось придумывать самому.
Комната, в которой его поселили, была большой, но не слишком уютной. Заставленная всевозможной мебелью, она больше походила на склад, лишь узкое пространство между шкафами и тумбами вело к широкой кровати, застеленной белоснежным бельем, поверх которого был наброшен цветастый плед. Дед проводил его сюда в первый вечер, а убедившись, что мальчик улегся – выключил свет. И потом каждый вечер заглядывал, смотрел на внука суровым немигающим взглядом, выключал свет и плотно закрывал дверь. Макар боялся в ней спать, в темноте мебель отбрасывала причудливые тени гигантских чудовищ, заставляя его замирать от ужаса. Только включив свет, до которого нужно было еще добраться по скрипучему полу, он бежал обратно под одеяло, где, дрожа от испуга, понимал, что это все ему только кажется. Так и спал до утра с включенным светом. Но просыпаясь утром, обнаруживал, что лампа не горит. Отец выключал? Или дед заходил еще раз? Надо было попросить у отца приспособить ему светильник над кроватью. Забыл. А как у деда спросишь? Он молчит всегда и смотрит странно, не поймешь – понимает тебя или нет. Правда, Макар и не пытался с ним разговаривать. Тоже все молчал, отец даже в сердцах накричал на него во второй день их приезда. Сказал, что мальчик – «весь в деда». Как будто это было очень плохо.
Сейчас утренний свет лился в большое, незанавешенное окно, отгоняя все ночные страхи и делая их лишь смешными воспоминаниями. И чего он так боялся? Макар улегся поверх пледа, который ему так нравился, завернулся в него, свернувшись клубочком, и заснул мгновенно.

2.

Проснулся он от запаха жареного мяса. В животе сразу заурчало от голода. Макар сел на кровати, протер глаза, потом глянул на наручные часы. Час дня. Обеденное время. Три дня они обедали примерно в это время, готовил все время дед сам. Отец часами сидел за компьютером, но на обед спускался со второго этажа, ели в молчании, после чего он опять уходил.
Макар осторожно заглянул в длинную кухню и увидел деда. Тот заметил мальчика, кивнул на накрытый стол. Там уже стояли исходящие паром две тарелки с супом, лежал на блюде нарезанный толстыми ломтями ржаной хлеб. Дед выключил газ на плите, отставил кастрюльку в сторону и сел напротив мальчика. Кивнул ему в угол комнаты. Макар не понял и вопросительно глянул на деда. Тот смотрел на внука и чего-то ждал. Мальчик опять перевел взгляд на старинную икону Казанской Богородицы, такая же была у них с мамой, только на календаре. Только теперь сообразил, что нужно сделать и перекрестился. Дед одобрительно кивнул и в этот момент Макар увидел в его глазах что-то новое. Какую-то теплоту. Но тут же застеснялся, что так уставился, склонился над тарелкой, принялся есть торопливо, зачерпывая щи полной ложкой, и закусывая мягким хлебом с хрустящей коркой, от которого исходил такой чудесный аромат, что казалось – его только из печи вынули. Макар про печи только в книжках читал, но именно это сравнение в голову пришло.
Дед поднялся, как только у него опустела тарелка, поставил перед ним второе – аппетитная горка пюре была полита каким-то вкусным соусом, рядом лежали кусочки курицы, обжаренные до золотистой корочки. Такое они с мамой обычно только по праздникам ели. Чаще обходясь простыми полуфабрикатами. Сосиски, колбаса, пельмени. А тут каждый день на обед что-то вкусное. На ужин – остатки обеда. На завтрак – обязательно каша. Макар каши не любил, но под взглядом отца приходилось съедать. Сегодня он завтрак проспал и втайне порадовался этому.
Запивали все это богатство чаем. Он тут тоже был необычным, или просто так казалось? Макар, краем глаза поглядывая на деда, осторожно отпивал густой горячий напиток, закусывая тоненьким печеньем из вазы.

очень хорошо что текст вернулся.
мне он реально понравился
вот
посмотрим что получится в итоге у нашего замечательного Автора.

Прошу прощения, что текст удаляла.
и самое печальное - отзывы на него.

Тем не менее на отзывы отвечу:

Спасибо Атаману, который написал, что это душевная история, что ему понравилось, и чтобы я писала дальше.

Спасибо Бумеру, который честно сказал, что ему не понравилось.

Больше отзывов вроде не было)

Кержак, спасибо)))))))))))))))))))))
Главное, что тебе нравится)))))

Каури, мне тоже понравилось, очень искренне и просто написано!
Уверен, это не просто описание жизни деда и внука будет. )))

а вот здесь

мне почему-то представилась кастрюлька с выключателем.
"Дед выключил газ на плите под кастрюлькой, " - мож, так примерно?

Каури, был бы еще один, просто я прочесть не успел... слишком стремительно все исчезло )))

))) Спасибо, Рома, да там предполагается много всего))))

Ага, так лучше!

Каури, Оль, прошу тебя, не удаляй больше свои тексты - тем более такие хорошие.

РОМАН, вот и я подумала, чтото ведь не хватало))) и вернула текст)))

Беркут, Серега, раз ты просишь, тогда точно не буду

каури вы умеете писать ужасы. первые строки и уже полная "жесть" . сразу после смерти матери встретить отца который оставляет с немым дедом (для ребёнка это минимум психологическая травма на всю жизнь). мне самому как представил жутковато стало.умеете вы написать.

скрип ворот и пыльная дорога уходящая в даль прямо тоску навевают а от описания комнаты без света неприятные ощущения и здесь-в смысле дома (в комнате со светом).

вторая глава как-то выравнивает,сглаживает впечатления от первой но первая по эмоциям очень-очень сильно написано.

MADCAP-234, елки(( не было такой цели совершенно(((

ох, да, прямо не знаю теперь...

MADCAP-234, елки, поражена прямо.
Ну не думала, что все так серьезно(

MADCAP-234, спасибо большое!!!!!

вы главное пишите а ужас или юмор получится уже совершенно не важно - так как получается слишком реально.

и самое главное (лично для меня) это то произведение зацепило с первых строк и не отпустило пока не дочитал все что написано.

MADCAP-234, ну просто высшая похвала!!!

это для меня знак качества.читаю много а вещей которые захватывают почти не встречаю.так что для меня получился нежданный подарок.

чето тебя прорвало на новые тексты, а где Амун спрашивается... то есть где как там его... помнила же.. а вот - где Скай)))))))

Ну по рассказу хм мрачновато по мне, но не спеши мылить веревку))) Это мне напоминает те индейские рассказы про Монтесуму, белого бизона и прочих а я их недочитала и мне они такую тоску нагоняют, а это как то напоминает, при этом жалко мальчонку и дед какойто несчастный. Вообщем вот, но интересно)) умеешь ты описывать детали)) помню как у нас была запись где вы с Машкой расписывали скатерть самобранку)))) вот было забавно, прямо как тут, слюньки текут это я про последний абзац.

LookDream, ну написала и написала - есть очень хотелось в момент написания последнего абзаца.
А про Ская-Амун прода уже готова, дописываю))) Поправлю счас и скоро выложу)))
Не хочется сильно отставать от Атамана, так что скоро и конец)))

Каури, не прибедняйся)))))))
Текст просто потрясающий. Погружение полное. Такое обычно бывает после целой главы, а не одного абзаца.
Зацепило очень сильно (как видишь я даже отписалась )
Надеюсь, что когда-нить продолжишь.
Если все остальное будет в том же духе, то прям страшно становится.... Это будет - Ух!!! Видишь, даже слова не подобрать.

В жизни разное бывает, и радости, и неудачи, и смерть. И игнорировать различные негативные моменты - неправильно, в хорошем, серьезном произведении. Смерть матери для ребенка - тяжелая травма, однако общение с близкими и любящими людьми способно ее сгладить, облегчить. А дети любовь чувствуют, ее не обязательно словами выражать...

Вот с этим согласен полностью, аналогично!

Каури, оказывается, все уже сказано до меня! ))) Буквально нечего добавить!
Поэтому просто пожелаю вдохновения в написании продолжения.

ка на СИ фаны пишут так и я попробую-может поможет.ПРОДЫ-ПРОДЫ.

MADCAP-234, ага - можно и как на СИ))))
прода будет, но не торопите... счас дни у меня очень загруженные.

прода

Сытный обед заставил расслабиться, снова потянуло в дрему. Так странно, то не спится по три дня, то все время хочется. Не заметил, как стал клевать носом. Звуки со двора заставили мальчика встрепенуться. Прислушался. Повторились. Гудела какая-то машина. Деда в кухне уже не было, стол чистый и следа от обеда не осталось. Значит, и правда задремал? Мысль, пришедшая в голову, заставила подскочить на месте.
Макар выскочил из дома, во весь дух помчался к калитке, быстро справился с хитрым замком. Машина была чужая, да и женщина в ней совсем не знакомая. Вся радость и предвкушение счастья исчезли так резко, что мальчик даже пошатнулся, а он-то подумал, вдруг это мама…
- Ты кто такой? – Весело спросила незнакомая тетя, выбираясь из машины. – Что-то я тебя раньше не видела.
- Я – Макар. – Мальчик хотел еще добавить про деда, но только вздохнул, выжидая, что нужно от него незнакомой тете.
- Очень приятно, Макар. А меня можешь звать - тетя Света. Молочница я. Вот, держи. – Молочница вложила ему в руку ручку тяжелой сумки. – А с кем ты? Кто за тобой присматривает?
- Я с дедом. И за мной не надо присматривать. Большой уже.
- Так Егорыч твой дед?
- Да-а-а… - Мальчик неуверенно кивнул. Хотел уточнить, что деда зовут Дед Егор, а не Егорыч. Но промолчал.
- И сколько тебе лет, Макар? – Молочница уперла руки в боки и все спрашивала, как будто никуда уходить не собиралась.
- Одиннадцать! – И тихо добавил: - Почти…
Из калитки внезапно появился дед и тетя Света вся как-то зашевелилась, бросилась вокруг капота к водительской дверце:
- Добрый день, Егорыч, - прокричала она оттуда, - вашему малому все отдала - и сметанка свежая, и творогу положила, все как просили. Только вот задержалась, вы уж извините.
Дед пристально смотрел на молочницу, пока, совсем стушевавшись, та не уехала, потом обернулся к Макару, кивнул - мол, в дом неси, сам запер калитку.
Поставив в холодильник молочные продукты, Макар вышел во двор, не зная, чем бы себя занять. Звук пилы привлек его внимание сразу. И хоть деда он продолжал опасаться, желание посмотреть, что он делает, пересилило осторожность. Невысокий сарай находился сразу за домом. Обитый фанерой, он был выкрашен поверх зеленой краской и ветки ели сливались кое-где со стенкой гаража. Дверцы гаража сейчас были распахнуты. Еще на подходе вкусно пахло опилками и свежей стружкой.

Спрятавшись за росшей в стороне сосной, Макар стал наблюдать за дедом. Оказывается, тот работал с крупными кусками дерева. Большие станки включались и выключались . Дед ловко подставлял кусок деревяшки то под толстое сверло, то к молниеносно крутящемуся кругу, то что-то отпиливал на круглой циркулярной пиле, то брал наждачку и тер бока непонятному пока предмету. Были и другие агрегаты, стоявшие все в таком порядке, что дед легко мог добраться до них.
Наконец, он положил изделие на красивую самодельную табуретку, а сам сразу взял новый брусок дерева из горки заготовок и принялся точно также обрабатывать, как и первый.
Пришлось выбраться из укрытия и подобраться поближе. Желание рассмотреть, что же там получилось, превозмогло страх. Кубок или чаша, как лучше назвать это чудо Макар не знал. Наверное, такие кубки и были у Айвенго, например, и у других рыцарей. Вроде бы, нормальных чашек у них в те времена не было. Широкий сверху, кубок становился тоньше к середине, но к низу расширялся снова, потом переходил в ножку, толстую и волнистую, словно специально выточенную под пальцы богатырской руки. Ножка заканчивалась странной подставкой – толстой и бугристой. Это единственное место в кубке ему не понравилось.
Он так засмотрелся, что не заметил, как замолчали агрегаты. Перед глазами вдруг на табуретку опустился второй, точно такой же кубок, и Макар вздрогнул испуганно, вскидывая голову.
Дед смотрел пристально, вытирая руки какой-то ветошью. Взял в руки лист очень тоненькой наждачной бумаги оторвал от него кусок и вручил мальчику. Себе оторвал такой же и, взяв один из кубков, принялся аккуратно полировать его. Нетерпеливо кивнул Макару на второй. Мальчик понял. Протянул руки к красивому изделию, взял, ощущая пальцами теплое шероховатое дерево. Боязно было испортить такую красоту. Макар стал внимательнее следить, как это делает дед, несмело повторял движения, пока дед не отложил свой кубок. Он шагнул к мальчику, взял его руки в свои, показал как нужно правильно. Потом ткнул на большие часы, висевшие на дверце гаража. Показал на час и на три. Был ровно час и Макар понял – надо будет помогать до трех часов.
Время пролетело незаметно. Рядом с первым кубком появилось еще четыре, и каждый надо было отполировать. Занятие было нетрудным и приятным. Можно было мечтать о своем, пока руки все более ловко выполняли несложную работу.
К трем часам было изготовлено десять кубков. Дед уложил их в зеленый потрёпанный рюкзак и вручив Макару велел глазами: «Жди».
Почему-то было понятно без слов, что от него хочет дед. Это было приятно. Макар чувствовал, что страх и недоверие к деду куда-то пропали – а когда, он и не заметил.
Задумавшись об этом, он удивленно распахнул глаза, когда дед откуда-то из глубин сарая, выкатил во двор огромный, сверкающий синими боками, мотоцикл. Поставил его на подножку, сам же плотно прикрыл воротца сарая, защелкнул большой замок. Потом присел на корточки возле мотоцикла, что-то подправил там, внизу. По телеку такой мотоцикл показывали. На гонках. Смотрели вместе с мамой. Она еще говорила, что маленькая мечтала на таком прокатиться. Макар сразу тоже начал мечтать. И вот он прямо перед глазами.
Дед показал на ворота, забрал у мальчика рюкзак и вскинул на спину. На голове у него уже был надет красный шлем. Сам легко забрался на сверкающую машину. Хочет уехать? Почему-то в глазах защипало. Макар быстро отвернулся, поспешно побежал к воротам. Открыл, придерживая створку, смотрел, как ожил сверкающий монстр, рокот мотора разнесся по округе, заглушая клекот соседских кур и крики каких-то ребят в саду через улицу. Наконец мотоцикл, взревев еще громче, рванул к воротам, пролетел их, заставив Макара невольно отшатнуться, и, развернувшись в сторону города, замер, урча.
Почему же так обидно? Хуже даже, чем когда уезжал отец. Куда это дед уезжает? И неужели придется остаться совсем одному?
Макар медленно стал закрывать воротину, стараясь не смотреть на красивую машину. А дед все чего-то ждал. Не уезжал. Вот только чего? Макар все же глянул на него, увидел нахмуренные седые брови, испугался – что же не так он сделал. А дед нетерпеливо показал на него, на калитку и на место за собой. В руках его был шлем – поменьше, чем тот красный. И откуда взялся, не было же его вроде бы.
И вдруг до него дошло. Его же берут с собой! Он едет с дедом! Счастье ворвалось в сердце так неожиданно и бурно, что Макар чуть не упал, когда бежал к калитке. До нее было не больше метров десяти, но казалось, что очень далеко, что дед устанет ждать и уедет один.
Выскочил на улицу, захлопнув калитку за собой. Убедился, что закрылась, бросился к деду и большому мотоциклу.
Шлем казался теплым, надел его на голову под строгим взглядом деда и растерялся. Руки от волнения дрожали, и пальцы не могли справиться с застежкой. Дед не стал ждать, притянул его к себе за плечо, нахлобучил ему шлем поглубже, сам застегнул. Потом снял рюкзак, велел надевать. Путаясь в лямках, мальчик быстро справился. Дед Егор подтянул лямки и рюкзал стал ощущаться по другому – не тяжелый совсем и удобный, почти как школьный ранец, только еще лучше. Улыбка промелькнула на лице старика, или показалось. Дед легонько подтолкнул в спину – садись, мол.
Макару страшно стало, и сердце стучало как бешенное. Но ни за что бы он не отказался от этой поездки. Влез на широкое черное сиденье, не зная, куда девать руки и ноги. Дед слегка повернулся, поставил его ногу на подножку, другую Макар сразу пристроил сам. А руки дед жестами велел положить ему на пояс и судя по всему, имелось в виду, что держаться Макар должен очень крепко. Неловко было. Макар, преодолевая сомнения, аккуратно обнял его. Не чужой же человек. Родной вроде бы. Дед недовольно покачал головой, мотоцикл вибрировал, вот-вот с места сорвется. Мальчик понял, ухватился крепче. Только тогда мотор заурчал совсем громко, и они полетели вперед. Невольно Макар со всей силы прижался к спине деда. Восторг и ужас захлестнули с головой. Мимо проносились дворы, потом поля, от обилия зелени рябило в глазах. Мальчику казалось, что ничего прекраснее он еще в жизни не испытывал. Даже карусели полная ерунда по сравнению с этой поездкой. Хотелось лететь так вечно, прижавшись к широкой и такой уютной спине. И вдруг, где-то внутри себя, он ощутил такое сильное чувство, которое заглушило даже восторг от быстрой езды. А точнее наоборот – сделала езду еще лучше, еще интересней. Просто именно сейчас мальчик отчетливо понял, что он любит деда Егора. Так сильно, как никогда не любил даже родного отца. Разве что маму чуть-чуть сильнее. И это знание наполняло счастьем все его существо. Он же взял его с собой, не оставил одного в большом пустом доме. Не заставил мучиться от страха и одиночества.
Все когда-нибудь кончается и они в итоге, пролетев по нескольким городским улицам, завернули на большой открытый рынок и остановились. Когда Макар сполз с мотоцикла на землю, ему показалось, что он стал меньше ростом. Это было так странно и забавно, что он даже сделал пару шагов туда-сюда, но ощущение не проходило. Дед поймал его за руку, снял шлем, и свой тоже, отобрал рюкзак. В руку вложил записку. Там крупными буквами было написано:
«Подойди к лотку с инструментами. Скажи высокому дылде в очках и кепке, чтобы подошел ко мне. Скажешь ему цену – 500 рублей»
И когда он успел написать записку? Наверное, когда пошел за мотоциклом. Значит дед сразу знал, что возьмет его с собой! Смешно было, что дед написал «дылда». Радостно кивнув на вопросительный взгляд серых дедовских глаз, макар вприпрыжку побежал к лоткам. С инструментами увидел сразу. Чувство, что он меньше ростом уже стало проходить, а жаль. Дылду он опознал на удивление легко. Высокий и какой-то сутулый, он единственный был и в очках и в кепке.
- Дяденька. Дед мой вас зовет! – Громко сказал Макар и сам испугался своего звонкого голоса, потому что все стали удивленно оборачиваться, народу вокруг было много.

очень хорошо.
все такие вот такие образы Оля - удаются тебе прекрасно думаю тебе вообще стоит писать как Астрид Лингрен - для детей и о детях - просто замечательный дар у тебя... и редкий очень

Кержак, ну, засмущал прямо))))
спасибо тебе большое на добром слове!

Каури, Здорово, просто видишь, хотя скорее - чувствуешь, аж детство вспомнилось...

вот о том и речь - мало кто из нас помнит каково это - быть ребенком оущащать мир как ребенок
Оля помнит.
и это замечательно.

Ал, ого))) спасибо!!!

Да нее, я просто пишу.
ну, меня часто не брали в детстве(((( вот так - на мотоцикле. Или на машине.
а иногда наоборот - брали)))