Главная ошибка, которую допускают современные историки фехтования, это считать, что демонстрации из трактатов испанских мастеров должны были в точности повторяться в бою. Смешно представлять себе, как испанский боец прерывает бой, аккуратно вымеряет круг на земле и лишь потом начинает сражаться! Так же абсурдно полагать, что фехтовальщик станет сосредоточенно проверять, правильно ли он перемещается из точки А в точку Б, вдоль хорды А-Б круга.
Еще одно заблуждение, поддерживаемое некоторыми историками и нуждающееся в исправлении, состоит в том, что по их словам круг, это, якобы, определенное постоянное место. Воображаемый круг движется вместе с фехтовальщиками, когда они вступают в бой. Дестреза подразумевает динамичное перемещение внутри круга. Границы круга существуют в сознании диестро. Это откладывается у него в голове за годы напряженного теоретического и практического обучения.
В отличие от других систем фехтования, Дистреза базируется на движениях, а не только на технике. Это значит, что движение - особое действие и оружия и тела. Все приемы (treta) в Дистрезе формируются комбинацией движений, составляющих техническую основу. Как в танцах, где каждый шаг изучают отдельно, а потом появляется возможность огромного числа комбинаций, из которых и состоит танец, так же и испанское фехтование основывается на различных комбинациях движений и приемов.
Фехтовальщики перемещались из одной позиции в другую, стараясь раскрыть защиту противника или улавливая возможность атаковать в момент, когда противник сам меняет стойку. Фехтовальщики так же атаковали против предпринятой на них атаки, когда противник приближался на дистанцию удара (с опережением), что известно как stesso tempo, где парирование и атака становились одним целым. В противоположность этому в Дистрезе существует только одна действительно защитная позиция. Стойка, которая постоянно удерживает противника от атаки под угрозой острия, безусловно, способствует защите. Она создает тактические трудности противнику, который вынужден прорываться через эту линию обороны, чтобы получить возможность атаковать и не пораниться самому. Атаки не встречаются контратаками, как в итальянских школах, а обыгрываются при помощи перемещений в защитной стойке с одновременным контролем клинка противника собственным клинком Диестро. Это кажется похожим на то, чему учили в итальянских школах, но не совсем. Разница в том, что Диестро подстраховывали свою защитную позицию, уходя от атаки противника, а не атакуя против атаки. Это похоже на то, как торреро поступает с атакующим быком. Когда животное бросается вперед, он уклоняется под углом к линии атаки, чтобы не попасть под натиск и втыкает бандерильи (длинные украшенные дротики) или эсток в быка в одной непрерывной последовательности движений, из которых складывается его техника. В то время, как итальянские фехтовальщики считали, что лучший способ защиты это контратака.
Сальватор Фабрис в 1606 году в трактате "De lo Schermo" утверждает, что единственной надежной манерой боя является встречать клинком тело противника в момент, когда он бросается вперед. Испанские же фехтовальщики считали, что лучшая защита, это убрать тело от атаки, одновременно перемещая оружие к оружию противника, таким образом перекрывая линию атаки сцепкой либо оппозицией или просто размещая оружие так, чтобы воспрепятствовать атаке.
Еще одно различие между итальянскими школами и испанской школой в управлении оружием. В италии удары и уколы классифицировались в зависимости от направлений, по которым они нанесены, например: диагональные рубящие удары (squalembrato), удары сверху вниз (fendente), уколы сверху вниз (imbrocatta) и снизу вверх (stocatta). В Дистрезе удары классифицируются в зависимости от движений, выполняемых фехтовальщиком, а не по направлению. Удары от плеча (arrebatar), локтевые удары (medio tajo), удары кистью (mandoble). Уколы (esotcadas) вообще не классифицируются. Они выполняются под любым углом в зависимости от положения оружия и тела фехтовальщика относительно противника. В защитных действиях самим оружием так же существует заметный контраст. Итальянские школы того времени никогда не давали ясного определения защитных действий (парирований), но четко указывали на необходимость сорвать или блокировать атаку. В Дестрезе же ясно излагаются приемы защиты оружием, как способы перенаправления или отклонения атакующего оружия с помощью клинка Диестро. Позиции не описаны и не пронумерованы. Они могли применяться бесконечным числом способов. Однако все они должны были обеспечивать встречу клинка противника сильной частью чвоего клинка или гардой. Эта техника называлась Desvio.
Испанские фехтовальщики атаковали и защищались, перемещаясь по ободу воображаемого круга (Compases). Они старались раскрыть защиту противника при помощи различных изменений ритма темпа и дистанции, а атаки и защиты выполняли, перемещаясь под углом к противнику и пересекая круг по хордам. Диестро никогда не двигались линейно вперед. Благодаря особенностям защитной стойки, при атаке по диаметру накалывание на клинок противника было неизбежным. Нарвес утверждал: "Вдоль диаметральной линии никто не может атаковать, не получив повреждений".
Все атаки, и колющие и рубящие, всегда выполнялись под углом к противнику с любой стороны от его клинка. Хорды круга повторяют углы при которых и атаки и защитные позиции были наиболее эффективны. Фехтовальщик не предугадывал ответов противника. Ответы зависели от характера движений и ими же определялись, как утверждал Нарвес: "ganando los grados al perfil" (выигрывая угол или профиль, иными словами, находя наилучшую позицию для атаки). Это достигалось за счет изощренных передвижений, без которых было немыслимо боевое мастерство. В этих передвижениях и должна с убийственной эффективностью воплотиться геометрия. Нарвес называет это искусство ключом к Дестрезе и способом управлять ею. Если диестро достиг высокого уровня мастерства, он способен управлять перемещениями противника при помощи едва заметных движений и изменений положения своего тела. Таким образом, управляя противником, диестро должен уметь создать подходящий для атаки угол в то время, как его противник находится в уязвимой позиции.
Пространственные взаимоотношения между противниками не описывались одной только геометрией. Так же были важны движение и положение оружия. Во всех испанских трудах постоянно подчеркивается, что контроль над оружием противника должен осуществляться при помощи атажио (atajo), то есть с захватом или оппозицией собственным оружием.
Диестро приобретали навыки атажио, развивая то, что испанские матера называли такто (tacto). Такто лучше всего определить, как тактильные ощущения в руке фехтовальщика, держащего оружие. Эти ощущения позволяли диестро оценить силу, слабость и намерения противника при контакте клинков. Фактически, tacto, это то же самое, что и французский термин "Sentiment du Fer" (чувство железа), используемый по сей день в фехтовании на рапирах и шпагах. Для успешного атажио контролирующий клинок должен быть размещен относительно контролируемого клинка так, чтобы обеспечить наибольший рычаг и механическое преимущество. Это определялось самим диестро, исходя из знания и использования углов. Как говорил Карранза, "осознание, достигаемое применением" и "из использования рождается понимание". Эта геометрическая концептуализация применима так же и к действиям оружием. Если диестро поднимает оружие вверх для удара сверху вниз, величина угла определяется дистанцией и позицией противника так же, как и выбранной для удара целью. Угол, под которым располагается оружие защищающегося определяется углом атаки и положением атакующего оружия. Если атака направлена в голову диестро, он может отклонить оружие сильной частью своего клинка, одновременно поражая противника острием. Зание углов использовалось и в защитных действиях, таких, как desvio (отражение, парирование; литературно, изменение направления). Чтобы эффективно применять десвио, диестро должен расположить свое оружие относительно оружия противника так, чтобы не только отразить атаку, но и сделать возможной ответную атаку тем же движением. Это достижимо т олько тогда, когда диестро имеет понятия о механических преимуществах, которые может достичь верным расположением своего клинка.
Изучение фехтования или любого боевого искусства должно проходить в логической прогрессии. В нем нужно практиковаться до автоматизма или, иначе говоря, по номерам. Именно таким путем ум и тело приучаются использовать изучаемые упражнения в бесчисленном множестве разнообразных ситуаций, возникающих в реальном бою. В течение боя никак не возможно предвидеть все. Однако, если разум и тело способны оценить ситуацию и логично реагировать, шансы на победу, а следовательно и на выживание, многократно увеличиваются. Это предотвращает нелогичные и неуклюжие реакции, вызванные отчаянными и сумбурными попытками хоть как-то себя защитить. Карранза говорил: "Вульгарного (фехтовальщика), даже и претендующего на знания в области боевого искусства, легко изучить, когда в запале и злости он забывает свои навыки, сражаясь грубо в своей примитивной манере." Так же он предупреждает, что: "Если признание за бойцом высокого уровня незаслужено, он сам подвергается опасности, будучи введен в заблуждение своим мнимым мастерством".
На протяжении своей истории испанская школа структурировалась, формализовалась и четко систематизировалась. В италии того же периода не существовало единой школы, а было множество школ, разных мастеров, в разных городах и областях (такая ситуация сохранялась до 20-го века). В работах итальянских мастеров в основном в основном классифицировались и собирались воедино определенные виды атак (bottas). В итоге, итальянские трактаты были менее сложны для понимания. Итальянские школы проповедовали более физический (внешний) подход к фехтованию в отличие от испанских, которые были более склонны к изложению концептуальных понятий (внутренний подход).
Понимание Дестрезы осложняется тем, что это целостная система со многими уровнями. Ей так же сопутствуют искусство, жизненный опыт, философия и духовность. Эти критически важные элементы нельзя рассматривать вне общего контекста, иначе весь смысл Дестрезы будет утерян. Нужно учесть все: и менталитет, и характер, и культура, и религия, философские и политические аспекты, из которых возникла Дестреза. Дестреза практически эквивалентна сложным и утонченным восточным боевым искусствам (если абстрагироваться от социо-культурных аспектов) в которых с таким же трепетом и почтением сохраняются традиции. Два основополагающих начала Дестрезы: геометрия и философия призваны развить особенный и значительно отличный от стандартного способ мышления и создать хладнокровного, расчетливого фехтовальщика. В любых боевых искусствах, боец, обладающий этими свойствами является грозной силой.
«Вновь получив укол в первом же бою, господин дез Ами призвал на помощь все свое искусство, но сегодня и это не помогло ему отбить стремительные атаки Андре-Луи.
После третьего укола учитель отступил назад и сорвал маску.
– Что это? – спросил он. Он был бледен, темные брови нахмурены. Никогда в жизни его самолюбие не было так уязвлено. – Вас научили секретному удару?
Он всегда хвастался, что знает о шпаге слишком много, чтобы верить чепухе о секретных ударах, но сейчас его убежденность была поколеблена.
– Нет, – ответил Андре-Луи. – Я много работал, к тому же иногда я фехтую, прибегая к помощи мозгов»1.
Не знаю уж, насколько серьезно интересовался Сабатини историей фехтования, но ситуацию, сложившуюся на границе двух фехтовальных эпох, он описал удивительно точно.2 Действительно, новый век фехтования – эпоха школ – не только принес с собой новое оружие, новые стили боя и методики преподавания. Новый век принес и разочарование, подведя черту под двухсотлетними поисками предыдущих поколений мастеров – романтичными и таинственными поисками абсолютного, секретного удара, своеобразного «философского камня» фехтовальщиков.
Итак, начало XVI века. Ключевым элементом, изменившим весь ход военной истории, стало резкое качественное развитие и массовое распространение огнестрельного оружия, в результате чего бойцы на холодном оружии повсеместно отказываются от ставших бесполезными доспехов.
В очень короткий срок на смену кольчугам и латам приходят легкие эластичные кожаные колеты. Это, с одной стороны, дает бойцам абсолютную свободу движений, а с другой – превращает все тело фехтовальщика в поражаемую поверхность. Теперь нет необходимости выискивать слабо защищенные участки или пытаться пробить концентрированным ударом стыки стальных пластин. Любой, даже относительно легкий укол или удар шпагой, в любую точку, оказывается результативным. Под скорлупой рыцарских доспехов фехтовальщики обнаружили широчайшее поле для творчества.
И работа закипела! Обращаясь к первоисточникам – трактатам по фехтованию XVI–XVII веков, не устаешь удивляться невероятному многообразию способов и стилей боя. Любой, хоть немного уважающий себя, фехтмейстер придумывал и пропагандировал свой собственный метод управления холодным оружием. Что же говорить о действительно великих мастерах, которые создавали целые школы фехтования, детально разрабатывая все: стратегию, доктрину, тактику, технику боя и даже способы приветствия.
Камилло Аргиппа разработал свой стиль на основе агрессивной, атакующей доктрины, с математической точностью рассчитал технику удлинения атаки путем перегрузки выпада, одновременно увлекаясь вопросами периферийного визуального контроля и философской основой искусства боя.
Ахилло Мароццо, напротив, склонялся к экономичным, спокойным движениям и естественности форм, а заодно придумал свою «прогрессию» – полутанец-полуупражнение для четверых. Подходя к своему искусству с иными мерками, нежели Агриппа, Мароццо не касался деталей и мелких расчетов, закрывая глаза даже на такие явные недоработки своего художника, как отсутствие щита у фехтовальщика, исполняющего прием прогрессии со шпагой и щитом!
Анри де Сан-Дидье приложил все усилия к тому, чтобы выделить французское национальное направление в фехтовании. В своем «Обращении к королю» (Карлу IX) он заявил, что развелось слишком много фехтмейстеров, увлеченных голой теорией (камень в огород итальянцев). В учебнике Сан-Дидье мы находим систематизацию простейших передвижений на фоне значительного внимания к работе оружием, причем принципиально (!) одной шпагой.
Сальватор Фабрис – этакий Микеланджело от фехтования – большое внимание уделял самым разнообразным стойкам и уклонениям, полагаясь в значительной мере на ноги и корпус. По количеству самых вычурных положений тела Фабрису нет равных!
А сколько в этот период появляется новых приемов, позиций и понятий, сколько дано формулировок и определений только что изобретенных и уже известных движений, сколько теоретических фундаментов заложено!
Жиганти называет основными положениями в фехтовании время и дистанцию. Грасси (1570) приводит данные о линиях: верхней, нижней, наружной и внутренней. Кавалькабо (1610) описывает наружные и внутренние батманы, верхние и нижние финты, батман и укол с переводом в нижний сектор, а так же 4-ю защиту и 3-ю. Капо Ферро развивает мысль Дидье, что для боя достаточно одной шпаги и утверждает преимущество диагонального разворота плеч относительно боевой линии. Фабрис (1624) использует понятие выбора дистанции. Бернар Ренне говорит о соединениях и переводах и подразделяет защиты на прямые, полукруговые и уступающие. Безнар (1653) описывает шаги вперед и назад, вошедшие впоследствии в классическую школу, и повышает значение обезоруживаний. Де ля Туш (1670) выделяет сильную и слабую части клинка. Ле Перш дю Кудрей (1676) дает определение рипоста и почему-то особенно воспевает полукруговую 7-ю защиту.
И можно с уверенностью утверждать, в это время не было ни одного мастера, который владел бы всем имеющимся многообразием фехтовального материала. Искусство боя на легком оружии (шпага, рапира и различные парные комбинации), не пришедшее еще к единому знаменателю3, оказалось слишком объемным, а главное, таило в себе еще слишком много белых пятен, чтобы подчиниться разуму и мастерству какого-нибудь одного человека.
Вот тогда-то и появились секретные удары. Каждый мало-мальски значительный мастер разрабатывал свой эксклюзивный способ атаки, который какое-то время действовал почти безотказно, до тех пор, пока этот способ никто не знал, пока он оставался секретным. После чего приходилось придумывать новый. И этот новый опять какое-то время действовал!
«Ну, сударь мой, а где passado ваше?» – восклицает шекспировский Меркуцио и тут же получает смертельный укол от знаменитого бретера Тибальта, который своими» «бессмертными passado и punto reverso» наводил страх на всю Верону. Королевский шут Шико валит очень неплохого дуэлянта и учителя фехтования Никола Давида секретным «ударом Крильона». А граф де Сен-Люк успешно использует против графа де Монсоро «удар короля».
Однако все тайное рано или поздно становится явным. Удары переставали быть секретными, теряли былую актуальность, а вместе с тем привлекательность. Но фехтовальщики не сдавались и продолжали поиски этого философского камня. В конечном счете, главной целью всех поисков и экспериментов фехтовальщиков являлся не «секретный», а «абсолютный» удар, удар от которого нет спасения ни при каких обстоятельствах. Но время шло, а «абсолютный удар» оставался тайной за семью печатями. Наиболее прогрессивно мыслящие учителя приходили к выводу, что без колдовства здесь не обойтись, и абсолют достижим только соединением личного мастерства и магии.
Пожалуй, дальше других продвинулся в этом направлении итальянский учитель и дуэлянт Жерар Тибо. Ему удалось вычислить «магический круг». Внешне все выглядело очень незатейливо: перед поединком Тибо кончиком шпаги рисовал в воздухе круг, контур которого как бы перечеркивал противника напополам. Всякий нормальный фехтовальщик знал, пробиться сквозь круг Тибо невозможно. Знал и, конечно, проигрывал. Магический круг Тибо имел еще и материальное воплощение: так называлась фирменная напольная разметка в его фехтовальном зале.
Наконец, к началу XVIII века последние иллюзии относительно абсолюта развеялись, а секреты закончились. Эпоха фехтмейстеров, эпоха глобальных экспериментов и великих открытий, уступала место веку Просвещения с его прагматизмом и реалистическими взглядами. Боевое искусство было подвергнуто тщательнейшему анализу, выделись основные стилистические направления, возникли национальные школы.
А как же волшебные неотразимые удары? Они еще долго будоражили воображение начинающих фехтовальщиков в виде легенд и преданий, обрастая романтическим ореолом.
Например, легенда о происхождении флешь-атаки4 гласит, что первоначально флешь была фирменным секретным приемом итальянских бретеров. И вот как-то раз один такой бретер, похваляясь собственной непобедимостью, торжественно поклялся, что оставит жизнь тому из своих противников, кто сумеет отразить его коронный удар. И надо же такому случиться, что этим противником оказался совсем еще неопытный юноша, который в момент сокрушительной бретерской атаки всего-навсего поскользнулся на банановой корке и, таким образом, «уклонился» от укола. При этом юноша оказался не только удачливым, но и наблюдательным. Он запомнил флешь-атаку и распространил ее по всей Италии.
Красиво. Жаль только, что все это неправда. Поиски секретных и абсолютных ударов, начавшиеся в начале XVI века, сразу после массового отказа от доспехов, так и закончились ничем на рубеже XVII-XVIII веков.
Наиболее ярко торжество науки над фехтовальной алхимией воспел английский писатель Гилберт Кит Честеретон в своей нравоучительной притче «Деревянный меч».
Незнакомец, появившейся в глухой английской деревушке Грейлинг Эббот, без видимых причин ввязался в бой со всеми фехтовальщиками, и даже местным авторитетом сэром Гаем, и всех победил. Причем, не просто убил или заколол, а самым непостижимым образом обезоружил. Но как оказалось впоследствии, незнакомец не знал секретного удара, и даже не был колдуном, а всего-навсего выполнял поручение лорда Верулама5, основателя натурфилософии и знатока естественных наук. Бродя по Англии, он испытывал новую шпагу, клинок которой был намагничен, и по предположениям ученых должен был вытягивать из руки любое оружие.
Такое, кстати, тоже невозможно.
На рубеже XVIII-XIX веков к идее секретных ударов относились не более как к курьезу. Наиболее мрачная шутка на эту тему принадлежит судье парижского парламента Кофиналю. Приговаривая одного учителя фехтования к гильотине, Кофиналь добавил: «Ну, старина, попробуй-ка отразить этот удар».
Черный юмор судьи мгновенно разлетелся по Парижу. И когда уже самого Кофиналя вели на казнь (таковы уж превратности французской революции), толпа, бежавшая вслед за его повозкой кричала: «Отрази-ка свой собственный удар!»
P.S.
Размышляя о короткой и романтической истории секретных ударов, я задумался: неужели после эпохи фехтмейстеров в области фехтования не было ни одного импульса развития, хотя бы отдаленно напоминающего отказ от тяжелых доспехов в начале XVI века.
И этот импульс мне удалось вычислить! На Олимпийских играх в Риме в 1952 году, на соревнованиях по фехтованию впервые была использована электроаппаратура, фиксирующая нанесение укола.
Общеизвестно, что после введения электорофиксации фехтование стало более подвижным – скорость боя увеличилась, а амплитуда движений уменьшилась. Это полностью, хотя и в миниатюре, воспроизводит изменения, произошедшие в фехтовании постдоспешного периода. Если эта закономерность совпала, то почему бы в боевом арсенале спортсменов начала второй половины XX века не появиться и секретному удару? Конечно, телевидение и вообще открытая атмосфера общедоступных соревнований уничтожили бы почти сразу всю секретность, но, хотя бы на короткое время, аналогия должна была сработать.
И аналогия действительно сработала! Среди советских фехтовальщиков того периода заметно выделялся молодой рапирист Герман Свешников. Он и разработал секретный удар, точнее то, что могло бы стать секретным ударом в эпоху Ренессанса. Используемую им атаку так и назвали – «горбушка Свешникова»6. Причем, было даже две ее разновидности – передняя и задняя. Иностранцы, столкнувшиеся на фехтовальной дорожке с Германом, охарактеризовали его стиль боя так: «Свешников не фехтует – он закидывает нас кирпичами».
Между тем, средства массовой информации сделали свое дело: в очень короткий срок почти все рапиристы стали использовать «горбушку». Удар был практически неотразим. И логично, что следующим этапом стало изобретение контрприема, получившего название «крючок». В результате один прием как бы нейтрализовал другой, и через очень короткое время «горбушка Свешникова» и «крючок» одновременно и незаметно исчезли из боевого арсенала фехтовальщиков.
P.P.S.
Любые боевые искусства, и вообще все виды и способы боя, объединяет одна неопровержимая аксиома – прием защиты сильнее приема нападения. Если бы этого закона не существовало, никакой бой был бы невозможен, и все противоборство всегда сводилось бы к одному атакующему движению. Нетрудно заметить, что эта аксиома напрочь опровергает теорию абсолютного удара. Поэтому за двести лет его так и не нашли.
Но, может быть, просто плохо искали?
Возьмем, к примеру, шахматы. Там существуют позиции, обрекающие одного из играющих на неизбежное поражение. И нормальный шахматист сдается в таких случаях задолго до финального хода противника. Он, этот шахматист, понимает, что попал под действие неотразимой атаки, и любые, даже самые изощренные, попытки сопротивления здесь уже бесполезны. Для шахмат такая атака и является самым настоящим абсолютным ударом.
Логично предположить, что и в фехтовании должна быть какая-то цепочка действий, неизбежно приводящая к нанесению укола или удара, даже при самом активном сопротивлении противника. Ведь очень многие выдающиеся мастера находили очень много общего между шахматами и фехтованием…
1Р. Сабатини. Скарамуш. М., «Художественная литература», 1991.
2Хотя и ошибся ровно на один век: граница эпохи фехтмейстеров и эпохи школ приходится на конец XVII – начало XVIII веков.
3Этим знаменателем в начале XVIII века стали школы классического фехтования.
4Стартообразнаяя атака, сопровождаемая фазой полета.
5Реальное историческое лицо.
6«Горбушка Свешникова» – сложный прием рипоста (ответной атаки), выполняемый в прыжке.
БЕЗЗАЩИТНОЕ ФЕХТОВАНИЕ
http://www.riposte.ru/index.php?lan=ru&cont=article&id=57
В прошлый раз мы писали о появлении в Испании (на заре Ренессанса) нового, знакового оружия, предназначенного для ведения боя в одежде, то есть – без доспеха. Это оружие, получившее красноречивое название «меч-кастелянша», вскоре распространилось по всей Европе, бесповоротно сменив многообразие средневековых мечей. А заодно и первое слово своего названия (меч) этот предмет утратил, как наименее значимое, оставив за собой лишь наполненное особым смыслом имя Кастелянша. То есть персона, обслуживающая одежду. Или, говоря на чистокровном испанском – Ropera.
И с этого момента, «от Севильи до Гренады» раздавался уже не «звон мечей», а звон рапир.
Только вот этот звон был уже не таким уверенным, как прежде. Ничего удивительного! Ведь первым рапиристам, в те смутные времена, приходилось заново осваивать и новое оружие, и новые условия боя. А самой главной чертой этих новых условий стало отсутствие пассивной защиты, то есть – доспеха.
Отказ от доспехов (который имеет свои собственные, не фехтовальные, причины), не только открыл все тело бойца, подставив его под удары новых, исключительно длинных и острых клинков. Отказ от доспеха девальвировал саму Идею защиты. В том числе, идею защиты оружием. Вероятно, на каком-то этапе этих идейных трансформаций, среднестатистический прием атаки должен был оказаться эффективнее среднестатистического приема защиты. Данное явление, строго говоря, начисто лишает искусство фехтования какого бы то ни было смысла, однако, в качестве кратковременного помутнения, способно вызвать своеобразный качественный скачок. Что и произошло на стыке двух фехтовальных эпох – средневековой эпохи Братств и ренессансной эпохи Мастеров.
Чрезвычайно эффективная, лишенная длительных амплитудных замахов атака рапирой, обгоняла прежние защитные техники, рассчитанные на куда менее резкие и внезапные удары. Единственным контрдействием, адекватным по скорости и эффективности, оказалась точно такая же атака, направленная навстречу атакующему противнику. Несмотря на некоторую абсурдность данной ситуации, идея встречной атаки несла в себе пусть временное, но вполне рациональное зерно, проросшее во вполне четкую теоретическую концепцию un-tempo. Или, концепцию единственного движения.
Под давлением инстинкта самосохранения, мастера фехтования отшлифовали чрезвычайно рискованную концепцию до более-менее работоспособных техник, обращая особое внимание на развитие оппозиций (встречных отведений своим оружием оружия противника во время атаки) и уклонений. Следствием этого стало развитие большого количества разнообразных поз, чуждых как прежним, так и будущим школам фехтования, изобретение фирменных напольных разметок, обращение к достижениям геометрии.
И, между прочим, в эпоху Мастеров, фехтовальщики обратили внимание на то, что у них есть ноги! То есть, оказалось, что ногами можно выделывать разные эффективные штуки, что, многие авторы и поспешили запротоколировать в своих трактатах. Сложные схемы движений перекликались со сложными приемами действий и контрдействий, требуя от фехтовальщика сохранять в памяти целые наборы взаимозависимых комбинаций. Теоретически (а, зачастую, и практически) незнание того или иного пассажа, приводило к гибели недоучки.
Это условие, с одной стороны, привело к появлению различных секретных ударов (botta sekreta) и романтической легенды об абсолютном ударе, а с другой – возвело и само фехтовальное образование в ранг некоего секрета.
В итоге, ренессансное фехтование стало представлять собой долгое хождение «вокруг да около», согласно той или иной напольной разметке, с последующими более менее одновременными атакующими движениями навстречу друг другу. При условии примерно равных навыков, побеждал, чаще всего, тот, кто знал больше.
Школы фехтования того времени заметно отличались друг от друга. Проявлялись даже национальные признаки. Но начало обучения всегда было одним и тем же. А именно: вновь прибывший приносил торжественную клятву в том, что не выдаст те секреты, которые учитель ему передаст.
Слово «секрет», кстати, своеобразным рефреном времени повторяется, можно сказать, на каждом углу. Вплоть до учебников фехтования.
Эжертон Кастль, приводит название труда Антонио Квинтино: «Кладезь мудрости, заключающий в себе удивительные секреты и нужнейшие предосторожности касательно науки защиты от людей и разных животных, вновь открытые мною, Антонио Квинтино, дабы применяли их все благородные духом». Заметьте: «удивительные секреты»! При этом сам Кастль комментирует название таким образом: «удивительные секреты – всего лишь любимые трюки автора, не подкрепленные никакой системой».
Вероятно, я не был бы столь категоричен. Некая система, к моменту издания трактата Квинтино, все же работала, и работала достаточно четко. Но той стройности, к которой привык классик Кастль ей, конечно, не хватало. По тому что, так или иначе, системы (или система) Ренессанса, строилась именно на «трюках»!
Итак, попадая в школу и принеся клятву, ученик научался ходить по кругам или квадратам (в зависимости от геометрических предпочтений Мастера Школы), выучивал все базовые стойки, учился плавно переходить из одной в другую, знакомился с обязательным набором различных мандритто и риверсо, а затем практиковал их со сверсниками или наоборот, по рекомендации Мароццо, только с «опытным фехтовальщиком приятного нрава».
Важнейшей целью ученика были ботты. То есть, собственно удары, приемы. Некоторые из них были общеизвестны, часть оставалась уделом избранных, какие-то еще сохраняли статус секретных. Согласно теории, знание секретного удара обеспечивало победу. То есть, даже новичек, владеющий секретом, мог победить опытного мастера, который как раз этого секрета не знал. Неудивительно, что искусство фехтования в то время, зачастую могло иметь негативный имидж.
В 1607 году, в своем произведении «Фокусы рыцаря», Деккер написал примечательные строки: «Он (дьявол) первым завел фехтовальную школу при жизни Каина и научил его той имброккате, которой тот убил своего брата, и с того времени внушил десяткам тысяч свободных школяров такое же коварство, что и Каину».
Далековато до современных понятий о благородном искусстве фехтования! Впрочем, стоит ли удивляться? Современники Деккера прекрасно помнили (хотя лично уже вряд ли застали) 10 июня 1547 года. Эта дата стала знаком новой эпохи – эпохи Мастеров. Именно тогда, во время знаменитого судебного поединка, Ги Шабо де Жарнак нанес обманный удар своему противнику Франсуа де Вивону Ла Шатеньере. Понятие «Удар Жарнака» стало нарицательным. Карикатуры на эту тему делали вплоть до XIX века!
В общем – секреты, обманы и «любимые трюки» тех или иных авторов, школ, направлений. Но, как известно, секреты рано или поздно заканчиваются. А концепция un tempo в чистом, «рассекреченном» виде, будучи слишком сложной и чрезмерно рискованной, уже не могла обеспечить фехтовальные школы зрелого Ренессанса перспективой дальнейшего роста и развития. Требовалась новая система, та самая, о которой писал Эжертон Кастль, комментируя заголовок трактата Квинтино. И этой системой стала новая концепция фехтования due tempo. То есть двух (а если быть точным, то двух или более) движений. Идейная подоплека новой концепции до гениальности проста: защитить себя оказалось важнее, чем поразить противника! Идея защиты, девальвированная (на подсознательном уровне) еще двести лет назад на фоне массового отказа от доспеха, обрела новое звучание и, разумеется, новую, легкую и подвижную, технику исполнения. Именно теперь, на рубеже XVII – XVIII веков, фехтование приобрело вполне узнаваемые (с позиции сегодняшнего дня) черты, приобретя главный элемент клинкового поединка – фразу. То есть бой, построенный на защитно-ответном реагировании.
Нельзя сказать, что этот способ изобрели. В том или ином виде, элементы защитно-ответного реагирования присутствовали и в Средние века, и даже в Ренессансе. Более того, лучшие фехтовальные умы Ренессанса знали о подобных техниках и использовали их. Возможно даже, что в виде секретной составляющей. Ну а кое-кто, даже пытался популяризировать идею парад-рипоста! Например, Джорж Сильвер, еще в 1599 году написал учебник, красноречиво озаглавив его «Парадоксы защиты». Под парадоксами, автор, зачастую подразумевал именно эффективность раздельного, двухтемпового метода. Но еще более важным, стал его труд, написанный чуть позже (вероятно, в начале 17 века) – «Краткие инструкции к моим парадоксам защиты». И в этой работе, в главе «О различных преимуществах, которые дает удар из защитного положения», он описывает варианты рипостов – ответных атак – черта, свойственная именно классическому фехтованию. Таких рипостов автор насчитывает ровно тридцать:
-6 из высокой терции;
-3 из высокой секунды;
-5 из высокой примы;
-8 из терции;
-8 из кварты.
Значит ли это, что Сильвер опередил свое время. Значит. Но самое примечательное, во всей этой истории то, что эта его работа так и осталась в рукописи! «Краткие инструкции…» увидели свет только… в 1898 году! Для классического фехтования архаичные наставления Сильвера уже безнадежно устарели. Но зато железно соответствовали новой эпохе с точки зрения принципа!
И к рапире эти самые принципы тоже великолепно подходили. Только это были уже другие рапиры. А центр тяжести фехтовального искусства к этому времени плавно переместился от Севильи и Гренады в новую столицу – Париж.
«Рапира изобретена при императоре Нероне».
Энциклопедический словарь, т. 35а, Спб, 1902.
Рапира изобретена при императоре Нероне… Абсолютный абсурд этой фразы оправдывает только ее почтенный возраст. Ей бы и оставаться антикварным раритетом, радуя нас незатейливой категоричностью наших прапрадедов, однако же, нет! Без тени сомнения это заявление дублируется в ряде советских учебников по спортивному фехтованию и, более того, периодически, каким-то чудом, материализуется в современных, вполне респектабельных СМИ.
Что именно было изобретено при императоре Нероне (в контексте фехтования), я скажу чуть позже. А для начала разберемся насчет рапиры.
Появление этого оружия имеет совершенно конкретные культурные и социальные предпосылки. Иначе говоря, рапиру никто конкретно не изобретал. Она явилась органичным продуктом своего времени. А одними из главных факторов ее появления стали подъем буржуазии, зарождение традиции независимых частных поединков (дуэлей), развитие ручного огнестрельного оружия и девальвация культа непробиваемых доспехов. Последние два процесса вообще оказались роковыми для социальной идеи рыцарского сословия.
Итогом вышеупомянутых трансформаций стала новая концепция вооруженного единоборства – без пассивной защиты. То есть без доспехов.
Знающий читатель может справедливо возразить, что бездоспешные поединки существовали всегда, например, среди простонародья или в практике фехтовальных братств… Это так. Но основной идеей средневековых техник клинкового оружия оставалась потенциальная значимость доспеха. То есть, все техники были фундаментально ориентированы на наличие пассивной защиты. Специальных школ фехтования развивающих именно бездоспешный бой не существовало. Так же, как (и для нас это ключевой показатель) не существовало специального оружия для боя без доспехов. Меч (sword, Schwert, spada, espada) оставался главным и единственным клинковым оружием тяжеловооруженного бойца. Меч менял форму, вес, параметры, но сохранял главное – способность наносить и принимать тяжелые удары, способность работать против доспеха.
Одним из наиболее наглядных показателей такой тяжеловооруженной ориентации являются фехтовальные трактаты Ганса Тальгоффера (Hans Talhoffer). Изданные в середине XV века, эти трактаты иллюстрируют все возможные виды средневекового боя. В том числе – поединки в готических доспехах и в легких обтягивающих кожаных одеждах. И при ближайшем рассмотрении, сходство фехтовальных техник очевидно. Так же как очевидна неизменность, незаменимость главного клинкового оружия того времени – меча.
В 1467 году, трактат Тальгоффера выдержал третье и последнее издание.
Но уже на следующий год безраздельное царство меча пошатнулось…
В 1468 году, авторитетный испанский вельможа дон Альваро де Зунига (Don Álvaro de Zúñiga) составлял опись, инвентаризацию оружия. И вот, наряду с совершенно нормальными, традиционными мечами (espada), в его документ попали несколько новых, нетипичных для средневековья длинноклинковых предметов, которые дон Альваро отметил как «Espada ropera», впервые озвучив, таким образом, корень «rop», давший начало лингвистической династии рапир (Rapier, rapière).
Испанское слово «ropa» означает, всего-навсего, одежда*. Опираясь на этот смысл, современное оружиеведение трактует термин espada ropera как «меч для ношения при одежде», «меч как деталь костюма». Полагаю, это может быть верно лишь отчасти. Но крайне неисторичным выглядит буквальное понимание, согласно которому рапиру следует считать лишь социальным, смысловым мундирным знаком, подобно чиновничьим шпагам XIX века! Гораздо точнее, мы поймем смысл термина дона Альваро, если вновь обратимся к фехтовальным практикам в контексте социально-культурных условий того времени. В начале статьи мы уже упомянули некоторые новые веяния, охватившие молодой Ренессанс – подъем буржуазии, зарождение традиции независимых частных поединков (дуэлей), развитие ручного огнестрельного оружия и девальвация культа непробиваемых доспехов. Следствием всего этого и стало появление нового оружия, впервые специально предназначенного для ведения боя без доспеха. Иначе говоря – для ведения боя в одежде. И в этом смысле, термин «espada ropera» следует понимать не как «меч для ношения при одежде», а как «меч для боя в одежде» и не иначе!
Кстати, было бы полезно перевести с испанского не только коренное слово (ropa), но и использованное производное (ropera). Перевод оказывается очень красноречивым – кастелянша! То есть, персона, обслуживающая одежду. Собственно, именно это и написал сеньор Зунига: меч-кастелянша. То есть меч, обслуживающий (протыкающий, распарывающий, разрезающий, разрубающий) одежду.
А вовсе не меч для мундирного ношения.
…Как выглядели espado ropera дона Альваро де Зунига, мы не знаем. Но, вероятно, это было оружие, приближенное к более поздним ренессансным шпагам и рапирам. Более узкий, облегченный и удлиненный клинок, преимущественно колющего назначения, более развитая гарда, как бы компенсирующая отсутствие защитного железа на теле… Во всяком случае, это оружие не попадало под категорию мечей. Так же, как не напоминало оно и современную спортивную рапиру, русское название которой, таким образом, исторически совсем не оправдано.
Но спортивное оружие, с его собственной этимологией, это совершенно другая история.
Ну и, наконец, о императоре Нероне. Большой любитель гладиаторских боев, Нерон организовывал длительные и роскошные игры, в которых, по сообщениям современников, иногда участвовал сам. Только вот одна беда – зрение у императора было не очень хорошее – страдал близорукостью. Так вот, императорские ученые сделали своему шефу специальную линзу из отполированного куска изумруда, чтобы Нерон через нее смотрел гладиаторские поединки.
Таким образом, при императоре Нероне был изобретен прототип театрального бинокля. Теоретически, через эту линзу вполне можно было бы рассмотреть и рапиру, если бы она оказалась в руке гладиатора. Но до изобретения рапиры, как мы видим, оставалось еще много веков…
А вот кто и зачем, в далеком 1902 году, «изобрел» фразу, ставшую нашим сегодняшним эпиграфом, так и осталось загадкой.
Старинное предание гласит: когда-то давно, молодой мастер получил вызов от старого, опытного бретера. И когда они встретились для поединка, юноша встал в каноническую позу для приветствия своего противника. Однако тот, отличавшийся, по-видимому, дурным воспитанием, выхватив шпагу, сразу бросился в атаку, пренебрегая церемонией фехтовального салюта.
Однако, молодой мастер, воспитанный в самых лучших традициях, вознамерился все-таки завершить свой салют и, несмотря на явную угрозу, принялся совершать канонические движения шпагой.
Предвкушая молниеносную победу, бретер нанес свой первый удар. Но вдруг, его безупречная атака натолкнулся на защиту противника и, более того, ему самому, в тот же миг, пришлось уклоняться от ответной укола! Тогда бретер возобновил попытку поразить молодого мастера, который продолжал совершать круги и поклоны шпагой и, казалось, даже не замечал опасности. Но раз за разом, клинок бретера наталкивался на оружие противника, то и дело возникающего на пути смертоносной атаки. А еще через несколько секунд, молодой мастер сделал завершающее приветственное движение, и… насквозь пронзил невежливого соперника!
…Странная история. Странная и, на первый взгляд, нелепая, с точки зрения боевых искусств.
Действительно, мы знаем, что традиция приветствовать противника перед бом развивалась с древнейших времен и у многих народов. Эта традиция дожила и до наших дней, в виде небольшого поклона оружием в сторону соперника и судей, которые делает на соревнованиях спортсмен фехтовальщик. Однако, увидеть в этом какой-либо практический смысл, вроде того, что упомянуто в предании, кажется, невозможно.
Но ведь верно и то, что предания никогда не возникают на пустом месте!
…Первые акты вежливости перед поединком носили, во многом, устный характер. Текст, произносимый перед поединком, фокусировал в себе три смысла: информационный (боец называл свое имя); мемориальный (называя имя, боец рассчитывал, что в случае неудачи, враг сохранит память о нем); и эмоциональный (в текст входил перечень собственных подвигов, что должно было воодушевит бойца). Несомненно, такой текст сопровождался движениями оружием, которые появились, само собой, задолго до членораздельной речи.
В последующих эпохах, эта традиция развивается и в количественном и в качественном отношении. Например, кельтский эпос, указывает на то, что воин исполнял целый боевой пляс, а его текст, превратился в песнь, в которой он перечислял не только свои подвиги, но и подвиги предков, а заодно – обливал презрением противника.
В Средние века, информационная сторона салюта частично ушла в область оригинального изобразительного искусства, трансформировавшись в целую науку – геральдику. Да и боевой пляс оказался как-то не к лицу гордым феодалам. Однако, требование представиться, совершить приветствование мечом или копьем оставалось обязательным.
В эпоху Ренессанса специальные ритуалы бойцов стали впервые фиксироваться в учебниках. Наиболее весомый вклад в этой области сделал миланский фехтмейстер Камилло Агриппа, создав в 1553 «Трактат о фехтовании с философским диалогом». При чем, к области философии, Агриппа во многом отнес именно ритуальную сторону боя.
Наконец, в эпоху Классики, салют стал применять некие канонические формы, схожие, в общем, во всей Европе. Эти формы тщательно фиксировались в учебниках, напоминая молодым дворянам как поизящнее поставить ногу, как вычерчивать точные движения клинком и как правильно оперировать треуголкой.
А вот в XIX веке, в период наивысшего расцвета классики, фехтовальный салют принял совершенно невообразимую форму, и на этом стоит остановиться чуть подробнее.
Характерная черта фехтовального приветствия того периода – главенство строгого канона. Фехтовальные салюты, бывшие довольно разнообразными еще в прошлом (XVIII) веке, обрели строгую каноническую форму. Как будто бы некая церемониальная программа, завершив многовековую серию экспериментов, выдала единственно возможный, совершенный образец. Точнее – образцы. Поскольку каждому виду классического оружия соответствовал свой набор ритуальных движений. Наиболее строгие и сложные формы соответствовали наиболее классическому оружию – рапире. Более того, салют сам вдруг стал отдельным искусством! Например, в турнирах на Императорский Приз (правила для которых были лично утверждены Александром II в 1860 году), участники соревнований, прежде чем приступить к поединкам, демонстрировали судьям исполнение салюта. Спортсмены, выполнявшие приветствие неудовлетворительно, попросту… не допускались до боев!
При этом, рапирный этикет имел две самостоятельные формы: Малый салют, и Большой салют. Малый салют имел 16 канонических движений, которые назубок знал каждый, мало-мальски образованный фехтовальщик.
Большой же, отличался не только количеством элементов. Главной его чертой, было исполнение движений в строгом взаимодействии с противником. То есть бойцы выполняли атаки и отбивы в строгой последовательности, нарушение которой категорически исключалось. Состоял такой ритуал минимум из 32 движений. А вот максимум теоретически был неограничен.
Выглядела эта процедура следующим образом: противники, встав лицом друг к другу, исполняли сначала все 16 движений Малого салюта. Затем, один из них выполнял атаку, а второй отбивал ее определенной защитой. Вернувшись, после попадания в защиту, первый боец вновь атаковал выпадом, на этот раз – в другой сектор. И вновь попадал в соответствующую защиту. Таких атак и возвратов, фехтовальщик мог делать… неограниченное количество раз! То есть до полного своего удовлетворения. Затем, следовало тремя условленными движениями дать понять оппоненту о намерении завершить свою атакующую серию, после чего он сам начинал атаковать по разным секторам, попадать в соответствующие защиты и возвращаться на исходные позиции. И тоже – пока не надоест. После того, как второй атакующий завершал свои действия, бойцы обменивались еще десятком синхронных движений, затем в четыре приема принимали боевую стойку и только после этого могли приступать, непосредственно, к бою.
Так вот, если оба бойца не собирались «растягивать удовольствие», и сокращали салют только до необходимого минимума (по две обязательные атаки с каждой стороны), то ритуал насчитывал ровно 34 строгих канонических движения.
Зачем?!
На этот, законный вопрос, вроде бы, отвечает один из авторитетнейших преподавателей середины XIX века Н. В. Соколов: «Конечно, – пишет он – не всегда обстоятельства позволяют выполнять подобные учтивости, поэтому очень часто противники без церемоний прямо приступают к делу. Но в некоторых случаях, и особенно там, где хотят не столько пролить кровь, сколько оспорить первенство в искусстве, салютовать непременно должен всякий, кто дорожит приличием».
Вроде бы. Однако, годы занятий фехтованием, открыли мне одну очень важную вещь. В фехтовальной классике нет ничего лишнего! Поэтому церемония, требующая особых знаний и навыков и отнимающая изрядное количество времени должна быть подкреплена чем то более практичным!
Интерес к этому вопросу проявлял еще Николай Владимирович Чугунов – преподаватель классик второй половины XX века. Он предположил, что таким образом противники проверяли техническое мастерство друг друга. То есть, если подготовка одного из бойцов не соответствует нормативам, то и возится с ним незачем. Красивая мысль. И похоже на правду. Во всяком случае, как мы уже отметили, именно так проверялась техническая оснащенность бойцов перед соревнованиями. Но если переложить подобную модель, скажем, на дуэльную традицию, то становится понятно, что в салюте, все-таки, заложен другой базовый смысл. Ведь очевидно, что дуэлянт не мог остановить процесс сатисфакции опираясь на неподготовленность противника.
А для настоящего раскрытия секрета салюта, оказалось достаточно лишь внимательно присмотреться. Ведь этот ритуал включал в себя не случайные движения. В его состав входили различные приемы фехтования – мулинеты, переводы, атаки выпадом, батманообразные защиты… Все это переплеталось с довольно напряженными движениями – вытянутые руки, вывернутые запястья, широкие круги руками, напоминающими дыхательную гимнастику…
Разгадка оказалась прозаичной и в высшей степени практичной! Оказывается, исполняя Большой салют, противники не только приветствовали друг друга, но еще и разминались перед боем!
Да, это не физкультурные упражнения, в которых смысл разминки очевиден. Но ведь и салют выходит за рамки разминки тела! Правильное его исполнение представляло особую сложность. Движения наполняли напряжением, энергией и дыханием, только тогда тело и дух откликались правильной готовностью к самому серьезному событию в жизни человека – смертельному поединку. И именно за этой наполненностью следили судьи старинных фехтовальных турниров, а вовсе не за способностью участников выучить 34 движения.
И теперь, вспомнив байку, с которой мы начали наш рассказ, можно признать, что хотя описанная в ней ситуация физически нереальна, но на иносказательном уровне перед нами чистая правда.
Пуля-дура, штык-молодец!
Расстреляли патроны – ружья нет,
А штык всегда есть, всегда заряжен!
А. В. Суворов.
Пожалуй, ружье со штыком – единственный вид комбинированного оружия, которое не только навсегда закрепилось в армиях мира, но и породило совершенно особый вид фехтования, получивший широкое развитие и как военно-прикладная дисциплина, и как разновидность спортивного состязания.
В русской военной истории, тема штыка, штыкового боя, имеет совершенно особую, патриотическую окраску. Отчасти, это связано с бессмертным высказыванием Суворова и подвигами его чудо-богатырей, отчасти – с выдающимися достижениями советских штыкачей на спортивной арене. Но интересно, что при этом, история штыка началась совсем не в России…
Можно утверждать, что идея комбинированного оружия существовала издревле. Наиболее популярной и развитой формой, в конце концов, стала алебарда, древковое оружие, сочетающее в себе копье, топор и крюк. Однако, настоящий бум оружейных комбинаций пришелся на период массового распространения огнестрельного оружия. Именно сложность и длительность процесса перезарядки спровоцировало развитие новых идей дополнительного оснащения. В музеях мира хранятся тысячи единиц оригинальных гибридов: пистолет-топор, пистолет-шпага, пистолет-щит, пистолет-нож, аркебуза-алебарда, сошка-шпага-пистолет, пистолет-чернильница… В основном, это вещи XV – XVI веков.
А вот штык, как ни странно, появился позднее.
Согласно легенде, штык был изобретен в начале XVII века во французском городе Байоне. От чего и получил свое первое название – байонет (багинет). Первоначально, он представлял собой наконечник обычной пики, со специально укороченным древком. Этот обрубок и вставляли в ствол разряженного ружья для дальнейшего ведения ближнего боя.
Дабы утвердить изобретение в масштабах всей французской армии, новшество представили Людовику XIV. Специально обученные солдаты разыграли перед королем великолепное шоу в стиле военно-патриотической игры «Зарница», но… несовершенная конструкция байонета сразу дала о себе знать. Пики стали вываливаться из стволов, что произвело на монарха самое удручающее впечатление. И он, не задумываясь, тут же запретил байонет как оружие непрактичное.
К счастью для французской военной истории, на этой демонстрации присутствовал капитан д`Артаньян. Старый мушкетер мгновенно отметил достоинства байонского изобретения и сумел переубедить короля. Байонет был принят на вооружение французской, а затем и другими европейскими армиями. А уже совсем скоро, к обрезанной пике добавили небольшое, но важное новшество – трубку, одеваемую на ствол. И появилось то, что в русском оружиеведении принято называть штыком.
Собственно, в такой последовательности развития это оружие пришло и в Россию. Официальная дата появления багинетов в русской армии – 1694 год. И уже в 1702 году, гвардию вооружают, так называемыми, «кривыми багинетами», которые и были самыми настоящими первыми русскими штыками.
Оставалось научиться владеть этим оружием.
В принципе, колющее древковое оружие (пики), имело достаточно хорошее развитие в Европе. К XVII веку, отряды пикинеров уже получили серьезное техническое оснащение в виде специальных воинских уставов, регламентировавших приемы обращения с этим оружием. Правда, штык накладывал свою специфику. И, прежде всего – по длине оружия. Ружье со штыком было заметно короче пики. Что, с одной стороны, снижало его качества строевого оружия, зато с другой – усиливало возможности индивидуального боя. Таким образом, ружье со штыком воплотило в себе оба направления использования. Для шереножного строя солдаты тренировали пикинерские «артикулы», выполняя приемы в ансамбле; а в рассыпном развивали навыки индивидуального боя. Именно эти (незначительные пока) навыки, в дальнейшем, и легли в основу более позднего искусства штыкового поединка.
Первоначальный штыковой бой не отличался особым разнообразием приемов. Солдаты учились сражаться как против такого же пехотинца, так и против всадника, штык учились использовать против штыка, сабли, пики… А пока еще в армиях активно использовали доспехи (скажем, пикинеры и кирасиры), бойцы со штыком осваивали, так же навык особо сильного удара, для чего меняли удержание своего оружия на «бронебойное» (явное наследие пикинерской техники). Но основой обучения было, все-таки, шереножное.
При этом, развитие штыкового фехтования шло параллельно с развитием клинковой фехтовальной классики. И учителя фехтования самого высокого уровня, довольно часто уделяли внимание такому, чисто солдатскому оружию. Один из ярких (хотя и достаточно поздних) примеров – учебник фехтования Н. Соколова (1843 год), посвященный пяти видам оружия. Наряду со шпагой, палашем, саблей и гимнастической палкой, главный фехтовальный учитель гвардии рассматривает и штык. А другой признанный авторитет русской фехтовальной классики – Алекс Вальвиль, – вообще выводит штык на первое место (непосредственно перед шпагой!) по «ужасности»!
Интересно, что не смотря на довольно широкие возможности использования, техника штыкового фехтования намеренно сохранялась предельно простой, чтобы обеспечить наилучшие возможности для массового, армейского обучения. Скажем, в том же учебнике Соколова, базовых позиций защиты всего три (не считая дополнительной защиты от удара саблей сверху); в пособии 1907 года – всего две.
В русской армии триумф штыка принято отождествлять с триумфом генералиссимуса Александра Суворова. Что, в общем, во многом справедливо. Суворовская тактика действительно основывалась на скорейшем преодолении поражаемого огнем пространства для решительного удара «в штыки». При этом, патрон в стволе Александр Васильевич рекомендовал экономить, оставляя его как вспомогательное средство именно для штыкового боя, а не как основное и до него: «Береги пулю в дуле на два, на три дня, на целую компанию. Стреляй редко да метко!»
К тактике штыкового боя Суворов подходил гораздо подробнее. В его обращениях к простым солдатам («солдатский катехизис», по выражению ветереана-суворовца Якова Старкова) читаются ясные постулаты по психологии боя, элементарные основы прикладной техники и даже инструкции по периферийному зрению! «…штыком коли крепко! Ударил штыком, да и тащи его вон! Назад, назад его бери! Да и другого коли! Ушей не вешай, голову подбери, а глазами смотри: глядишь направо, а видишь и влево!»
Своими наставлениями, Суворов утверждал своеобразный солдатский минимум: пуля в стволе, штык и шпага. При этом современник Суворова, Потемкин, пошел еще дальше в развитии именно штыковой составляющей русского боя, упразднив шпагу, как оружие «неудобопотребительное».
Примерно теми же путями и темпами развивалось штыковое фехтование и во всем остальном мире. Тот же приоритет шереножного обучения, при котором «один солдат поддерживает другого, поэтому и бой легче», те же поиски максимальной эффективности быстрого, массового, обучения. Интересный эпизод такого поиска, иллюстрирует битва при Кулладене (16 апреля 1746 года), которая состоялась между частями регулярной английской армии и отрядами шотландских горцев. Накануне битвы, английские солдаты, вооруженные для ближнего боя штыками, получили особый инструктаж, предписывающий отбивать атаку своего противника, а атаковать соседского, находящегося справа. Таким образом, тренера английской армии создали технологию штыковой борьбы с горцами, вооруженными палашами и щитами. Отбив удар палаша, солдат не мог поразить своего противника прямым уколом, который попадал в щит, но зато он беспрепятственно колол противника своего соседа справа, под щит сбоку. С его же врагом разделывался сосед слева и так далее…
Примечательно, что в тот раз, новую фехтовальную теорию английских мэтров так и не удалось реализовать. Шотландские горцы практически все полегли под убийственным огнем англичан, вооруженных супер новым, казнозарядным оружием. И это симптоматично. Ведь именно дальнейшее развитие огнестрельного оружия, в конечном счете, привело к новому этапу развития штыкового фехтования.
К рубежу XIX – XX веков, возросшая плотность огня подвела черту под старинными боевыми построениями. Ровные, тесные колонны бойцов просто не могли пройти под обстрелом скорострельного и автоматического оружия. Новый боевой порядок – стрелковая цепь – возник практически стихийно, зарекомендовав себя как единственно возможное средство передвижения пехоты по полю боя. И одновременно с этим внезапно и значительно выросла роль индивидуального боя. Если первоначально, штык рассматривался как оружие, прежде всего, строевое, то теперь индивидуальное мастерство бойца автоматически вышло на первый план. И вот, в пособии по обучению штыковому бою 1907 года появляется фраза, которая могла бы показаться совершенно нелепой еще несколько десятилетий назад: «все внимание должно быть обращено на одиночное обучение; обучение же шеренгами не должно быть допускаемо»!
Актуальность штыкового фехтования в новых условиях подтверждает и французский фехтмейстер на русской службе Александр Люгар. Вскоре после русско-японской войны (и с учетом ее опыты), он выпускает новый учебник штыкового боя, в котором рассматривает технику штыка на базе классической французской школы. Ему, в частности, приписывается распространение так называемой «брошенной» атаки, при которой винтовка со штыком остается в одной только правой руке, что действительно напоминает один из вариантов контратаки из арсенала шпажно-рапирного фехтования. Так же, Люгар продолжал развивать техники противодействия кавалеристам, вооруженным саблями, рассматривал работу против нескольких противников, преподавал дополнительно технику сабли и ножа.
В общем, как ни хотелось бы армейским учителям свести процесс обучения к эффективному минимуму, а без существенного расширения индивидуального боевого арсенала не обошлось. Правда, еще Алекс Вальвиль писал, что «Русский солдат способен выучить все, что бы ему не показали…», но изменения арсенала штыка коснулись не только русских.
С западной стороны, в это время заметно выдвинулся другой учитель фехтования, который тоже принялся обогащать технику штыкового боя. Но только за основу такого обогащения он взял не клинковое фехтование (как это повелось в России), а… бокс!
Английский майор Эбрей Сидней Ноббс, боксер и фехтовальщик, был неординарной личностью. Война застала его, когда он преподавал архитектуру в Мичиганском университете. Вернувшись в Англию, он сразу же принялся внедрять свой метод в армии. Его стиль (смесь бокса и штыкового фехтования) завоевал большую популярность, и в дальнейшем Ноббс преподавал его в разных частях мира. Для своих демонстраций, он разработал специальный снаряд – винтовку с двумя короткими веревочками. Вставая в боксерскую стойку, майор держал винтовку за эти веревочки, наглядно демонстрируя схожести базовых техник.
Таким образом, и классическое клинковое фехтование, и бокс оказали свое влияние на развитие нового штыкового боя. При чем, более фехтовальный аспект, выразился, в дальнейшем, прежде всего в спорте, а более боксерский – в армейской практике. На этой же основе стали развиваться (в синтезе с боксом, самбо, джиу-джутсу) и различные приемы армейского рукопашного боя: с винтовкой, с голыми руками, с использованием подручных предметов.
А в 30-е годы, в Советском Союзе стали практиковать еще один вид штыкового боя – на лыжах. Причем, в основу этой техники легла чукотская копейная традиция, известная под названием «кэпутэн».
Так подошел к концу второй этап истории штыкового фехтования. Его третий этап связан с развитие штыка в спорте. Но это уже совсем другая история.
А пока, штыковое фехтование в чистом виде отходило на второй план, одновременно, кстати, с утратой актуальности винтовок. После второй мировой войны, массовое обучение солдат штыковому бою постепенно сходит на нет, оставаясь лишь в некоторых армиях мира. И именно в это время, в Индии, произошла маленькая фехтовальная история, которой мы и завершим наш краткий обзор.
В конце января 1957 года, маршал СССР Георгий Жуков прибыл с дружественным визитом в Дели. Среди ряда обязательных для посещения объектов (Красный форт, Тадж-Махал), Жуков осмотрел и многие военные заведения. И вот, в одном из них, по случаю прибытия высокого гостя, местные военные провели показательные выступления штыковиков. А надо сказать, что в СССР к тому времени, чемпионаты страны по фехтованию на винтовках со штыком, не проводились уже около трех лет, и подобное зрелище, видимо, вызвало у маршала ностальгические воспоминания. И, в отличии от Людовика XIV, Жуков оценил шоу индийских штыковиков положительно.
Он посмотрел немного, сказал нужные слова, а затем, вспомнив свою унтер-офицерскую молодость, спустился прямо в народ, взял тренировочную винтовку со штыком, и, к изумлению окружения, вступил в бой с первым попавшимся бойцом!
В результате короткой стычки, Георгий Константинович переложил левую руку на пятку приклада и выполнил длинную атаку, напоминающую брошенный удар по Люгару со старинным, «бронебойным», удержанием, поразив противника с неожиданно дальней дистанции и с неожиданной силой.
И всего через семь лет, в Советском Союзе состоялся последний Чемпионат Вооруженных сил по фехтованию на винтовках со штыком.
Destreza Verdadera (Истинное Искусство)
Очень часто, интересуясь испанской системой «Дестреза», фехтовальщики и реконструкторы в первую очередь соотносят ее с мастерством боя легким клинковым оружием, который ведется преимущественно уколами. С легкой руки Э.Кастла, автора монографии о истории европейского фехтования Дестрезу воспринимают как пережиток прошлого, уступивший место более агрессивным и модным стилям Италии и Франции. Далеко не всем приходит в голову, что манера испанского стиля не была основана на безусловном преимуществе уколов над рубящими ударами. Это представление сформировано скорее более поздними традициями дуэльного фехтования и предвзятым отношением дуэльных школ к универсальной системе фехтовальной подготовки, выстроенной в первую очередь в военных целях. Разнообразие военного холодного оружия должно было рано или поздно сформировать особую систему взглядов, которая могла бы учитывать общие закономерности, в том числе и на уровне тактики. Поэтому первоначально Дестреза скорее всего несла в себе черты универсального рыцарского вооруженного единоборства, в котором учитывались как возможности видов оружия, так и физические качества бойцов, проявляющиеся в индивидуальных навыках и общих телесных кондициях. Для того чтобы проверить это размышление нужно еще раз взглянуть на общеизвестные факты о Дестрезе.
В отличие от других систем фехтования, Дестреза базируется на движениях, а не только на технике. Это значит, что движение – особое действие и оружия и тела. Все приемы (treta) в Дестрезе формируются комбинацией движений, составляющих техническую основу. Как в танцах, где каждый шаг изучают отдельно, а потом появляется возможность огромного числа комбинаций, из которых и состоит танец, так же и испанское фехтование основывается на различных комбинациях движений и приемов. Специфическим образом выстроенное виртуальное геометрическое пространство, непонятое и осмеянное современниками испанского стиля, предполагает что движения фехтовальщиков имеют общую размерность и объем, которые можно прогнозировать. «Магический круг», это не определенное постоянное место, границы которого нужно изображать на полу с помощью измерительных инструментов. Воображаемый круг движется вместе с фехтовальщиками, когда они вступают в бой. Дестреза подразумевает динамичное перемещение внутри круга. Границы круга существуют в сознании диестро. Это откладывается у него в голове за годы напряженного теоретического и практического обучения.
Фехтовальщики более поздних стилей перемещались из одной позиции в другую, стараясь раскрыть защиту противника или улавливая возможность атаковать в момент, когда противник сам меняет стойку. Фехтовальщики так же атаковали против предпринятой на них атаки, когда противник приближался на дистанцию удара (с опережением), что известно как stesso tempo, где парирование и атака становились одним целым. В противоположность этому в Дестрезе существует только одна действительно защитная позиция. Стойка, которая постоянно удерживает противника в от атаки под угрозой острия безусловно способствует защите. Она создает тактические трудности противнику, который вынужден прорываться через эту линию обороны, чтобы получить возможность атаковать и не пораниться самому. Атаки не встречаются контратаками, как в итальянских школах, а обыгрываются при помощи перемещений в защитной стойке с одновременным контролем клинка противника собственным клинком Диестро. Это кажется похожим на то, чему учили в итальянских школах, но не совсем. Разница в том, что Диестро подстраховывали свою защитную позицию, уходя от атаки противника, а не атакуя против атаки. Это похоже на то, как торреро поступает с атакующим быком. Когда животное бросается вперед, он уклоняется под углом к линии атаки, чтобы не попасть под натиск и втыкает бандерильи (длинные украшенные дротики) или эсток в быка в одной непрерывной последовательности движений, из которых складывается его техника. В то время, как итальянские фехтовальщики считали, что лучший способ защиты это контратака. Хорошим объяснением этой манеры боя является такая идея – неодоспешенный боец мог сражаться данным способом и против защищенного доспехом бойца, точно также как тореадор не пытается сопротивляться натиску быка, а действует исходя из прикладываемой животным силы выбирая позиции где эта сила перестает действовать. Возможно не вполне верно и само представление о том, что угроза острием имеет основное защитное значение в типичной для дестрезы позиции. Если ввести в ситуацию возможность боя с защищенным противником, угроза острия не будет иметь такого важного значения, так как слишком легко нейтрализуется при любом соединении оружия и противопоставлением надежно защищенной доспехом поверхности тела. Скорее всего значение подобной позитуры было заключено в специфическом тактильном навыке, который позволял предупреждать любые атакующие действия противника оружием на самой ранней стадии и на максимальной от себя дистанции. А угроза острия была побочным и не основным достижением тактической схемы. Общеизвестно, что на начальной стадии любое движение оружием меньше сопротивляется помехам и его можно ослабить или нарушить более легким усилием. Следущий тезис подтверждает это наблюдение.
«Сальватор Фабрис в 1606 году в трактате «De lo Schermo» утверждает, что единственной надежной манерой боя является встречать клинком тело противника в момент, когда он бросается вперед. Испанские же фехтовальщики считали, что лучшая защита, это убрать тело от атаки, одновременно перемещая оружие к оружию противника, таким образом перекрывая линию атаки сцепкой либо оппозицией или просто размещая оружие так, чтобы воспрепятствовать атаке.» Судя по этим описаниям подобная манера боя могла сложилась не на технике преимущественного укола, а гораздо раньше, и является универсальной, равно пригодной как для тяжелого рубящего, так и для легкого колющего оружия.
Есть еще одно различие между итальянскими школами и испанской школой в управлении оружием. В Италии удары и уколы классифицировались в зависимости от направлений, по которым они нанесены, например: диагональные рубящие удары (squalembrato), удары сверху вниз (fendente), уколы сверху вниз (imbrocatta) и снизу вверх (stocatta). В Дистрезе удары классифицируются в зависимости от движений, выполняемых фехтовальщиком, а не по направлению. Удары от плеча (arrebatar), локтевые удары (medio tajo), удары кистью (mandoble). Уколы (esotcadas) вообще не классифицируются. Они выполняются под любым углом в зависимости от положения оружия и тела фехтовальщика относительно противника. В защитных действиях самим оружием так же существует заметный контраст. Итальянские школы того времени никогда не давали ясного определения защитных действий (парирований), но четко указывали на необходимость сорвать или блокировать атаку. В Дестрезе же ясно излагаются приемы защиты оружием, как способы перенаправления, или отклонения атакующего оружия с помощью клинка Диестро. Позиции не описаны и не пронумерованы. Они могли применяться бесконечным числом способов. Однако все они должны были обеспечивать встречу клинка противника сильной частью своего клинка или гардой. Эта техника называлась Desvio. С точки зрения рубящей манеры боя описанные моменты могут найти простое объяснение. Гражданское дуэльное фехтование оказалось наиболее распространено в сравнении с военным стилем, подразумевавшим неравное оружие и неравные условия боя. Бой незащищенного бойца против тяжеловооруженного воина в латах не мог восприниматься как главная цель обучения искусству фехтования, ведь в добровольных поединках заведомо неравные условия исключались либо маскировались. Без защитного снаряжения тяжелое рубящее оружие перестает давать явное преимущество, соответственно отпадает необходимость выполнять силовые атлетические атаки, рассчитанные на преодоление брони или веса тяжелого рубящего клинка у противника при выполнении им защит. Удары причиняют достаточно серьезные раны при попадании по «голому» человеку, и таким образом, выделять в них три степени силовой нагрузки перестает иметь всякий смысл. Получается что итальянский стиль уравнял по силе удары и уколы (поэтому учитывал только их направления) , а испанский стиль не нуждался в нумерации защит, поскольку разная сила атаки в сочетании с общим телодвижением являлась более важным показателем действия, чем его направление. О том что нумерация защит – это явление к которому надо подходить с осторожностью, утверждает и Дж.Клементс, современный реконструктор фехтования. В рубящей манере боя «чуство оружия» и знание размерности усилий не могут быть заменены обобщенными защитами по принципу перегораживания направления атаки из более поздних видов фехтования легким клинком. Возможно именно об этом идет речь в распространенных описаниях Дестрезы, которые тем не менее продолжают восприниматься упрощенно.
Испанские фехтовальщики атаковали и защищались, перемещаясь по ободу воображаемого круга (Compases). Они старались раскрыть защиту противника при помощи различных изменений ритма темпа и дистанции, а атаки и защиты выполняли, перемещаясь под углом к противнику и пересекая круг по хордам. Диестро никогда не двигались линейно вперед. Благодаря особенностям защитной стойки, при атаке по диаметру встреча с клинком противника была неизбежной. Нарваэс утверждал: «Вдоль диаметральной линии никто не может атаковать, не получив повреждений». Для понимания этой фразы важно также знать особенности силовой техники удара, о чем не так много информации на фехтовальных ресурсах и в литературе. Дело в том, что приложение максимальной силы удара наиболее выгодно не с позиции прямо перед противником (это работает только в случае вертикального удара сверху), а с выполнением траверса под небольшим углом в сторону от противника. Этим достигается выгоднейшее приложение силы, так как обе руки занимают удобное положение и могут в такой позиции продолжать ведение рубящего удара через сопротивление помехам на гораздо большую глубину хода клинка. Руки же человека который атакует цель боковыми ударами сверху, снизу или горизонтально находясь прямо перед ней без смещения в сторону, всегда уступают в силе нажима по причине слабого положения рук в момент фокусировки удара. Следующий абзац говорит практически именно об этом, но такими словами, которые к сожалению допускают превратное толкование.
«Все атаки, и колющие и рубящие, всегда выполнялись под углом к противнику с любой стороны от его клинка. Хорды круга повторяют углы при которых и атаки и защитные позиции были наиболее эффективны. Фехтовальщик не предугадывал ответов противника. Ответы зависели от характера движений и ими же определялись, как утверждал Нарваэс: «ganando los grados al perfil» (выигрывая угол или профиль, иными словами, находя наилучшую позицию для атаки). Это достигалось за счет изощренных передвижений, без которых было немыслимо боевое мастерство. В этих передвижениях и должна с убийственной эффективностью воплотиться геометрия. Нарваэс называет это искусство ключом к Дестрезе и способом управлять ею. Если диестро достиг высокого уровня мастерства, он способен управлять перемещениями противника при помощи едва заметных движений и изменений положения своего тела. Таким образом, управляя противником, диестро должен уметь создать подходящий для атаки угол в то время, как его противник находится в уязвимой позиции.»
Пространственные взаимоотношения между противниками не описывались одной только геометрией. (!) Так же были важны движение и положение оружия. Во всех испанских трудах постоянно подчеркивается, что контроль над оружием противника должен осуществляться при помощи атажио (atajo), то есть с захватом или оппозицией собственным оружием.
Диестро приобретали навыки атажио, развивая то, что испанские мастера называли такто (tacto). Такто лучше всего определить, как тактильные ощущения в руке фехтовальщика, держащего оружие. Эти ощущения позволяли диестро оценить силу, слабость и намерения противника при контакте клинков. Фактически, tacto, это то же самое, что и французский термин «Sentiment du Fer» (чувство железа), используемый по сей день в фехтовании на рапирах и шпагах. Для успешного атажио контролирующий клинок должен быть размещен относительно контролируемого клинка так, чтобы обеспечить наибольший рычаг и механическое преимущество. Это определялось самим диестро, исходя из знания и использования углов. Как говорил Карранза, «осознание, достигаемое применением» и «из использования рождается понимание». Эта геометрическая концептуализация применима так же и к действиям оружием. Если диестро поднимает оружие вверх для удара сверху вниз, величина угла определяется дистанцией и позицией противника так же, как и выбранной для удара целью. Угол, под которым располагается оружие защищающегося определяется углом атаки и положением атакующего оружия. Если атака направлена в голову диестро, он может отклонить оружие сильной частью своего клинка, одновременно поражая противника острием. Знание углов использовалось и в защитных действиях, таких, как desvio (отражение, парирование; литературно, изменение направления). Чтобы эффективно применять десвио, диестро должен расположить свое оружие относительно оружия противника так, чтобы не только отразить атаку, но и сделать возможной ответную атаку тем же движением. Это достижимо только тогда, когда диестро имеет понятия о механических преимуществах, которые может достичь верным расположением своего клинка.
Вполне вероятно что в Дестрезе с точки зрения рубящей манеры фехтования существовала более подробная система описания атлетического содержания движений, которая оказалась утрачена. Ее можно восстановить путем экспериментов и рассмотрения источников с новых позиций. Мы знаем что фехтовальщики прошлого видели важность проблемы сохранения традиций рубящей манеры фехтования, благоприятной для военных целей. Примером таких взглядов можно считать Сильвера, который открыто протестовал против моды в фехтовании, устанавливающей приоритет «дуэлей» над «сражениями».
Несколько слов о Дестрезе или Эти опасные испанцы
Статья по материалам семинара
I. Предыстория и предпосылки
Для того чтобы лучше понять, почему в Испании зародилась школа фехтования, до сих пор окутанная атмосферой мистики и таинственности, попробуем разобраться с ситуацией, которая сложилась в данной стране к XV-XVI векам, и факторами, которые могли повлиять на формирование уникального фехтовального стиля.
Во времена Римской Империи Пиренейский полуостров был одним из заметных поставщиков бойцов для гладиаторских школ. После развала Империи и роспуска школ многие гладиаторы вернулись на родину. Своё искусство они могли использовать поразному: судебные поединки, показательные выступления, фехтовальные школы для горожан, - но важно то, что все они были не солдатами, а людьми, практикующими именно поединочные бои. Даже основатель Дестрезы Джеронимо Карранса в своих трудах говорит о том, что испанская школа фехтования многое унаследовала от боевых традиций Древнего Рима. Интересно, что некоторые из более поздних итальянских мастеров не преминули использовать эти его слова в своих целях, гордо заявляя о том, что даже сам Карранса сознавался в происхождении его школы от итальянской. При этом они допускали сознательную подтасовку фактов, закрывая глаза на то, что Карранса ссылался на Античный Рим, а не на современный ему.
Второй немаловажный фактор, определивший своеобразие испанской фехтовальной школы, – это влияние мавров. Испанские медицина, математика, философия и другие науки испытывали сильное воздействие мавританской культуры. В свою очередь, изучение данных наук заметно сказывалось на мышлении испанцев времён Ренессанса и, в частности, находило отражение в фехтовальных трактатах. Кроме того, свою лепту в формирование школы внесла и война с маврами, стиль боя которых отличался от европейского.
Вообще, Испания в то время вела активную военную деятельность (Реконкиста, война с Португалией, завоевания в Америке и Европе), и полученный в сражениях опыт не мог не сказываться на развитии «гражданского» фехтования, которое мы обычно имеем в виду, когда говорим о фехтовании. Кстати, что касается «гражданского» оружия, то, по одной из версий, слово «рапира» - именно испанского происхождения. Название это восходит к Espada Ropera (Espada – «меч», Ropa – «костюм»), то есть рапиры - это «мечи при костюмах», а не «при доспехах», как боевое оружие. Первые упоминания о них относятся к началу-середине XV века.
Говоря об испанских традициях фехтования, нужно упомянуть еще и тот факт, что, по мнению некоторых исследователей, в Испании в интересующее нас время было больше, чем в остальной Европе, распространено ношение холодного оружия. Вплоть до появившегося в XVIII веке запрета на ношение оружия всем, кроме лиц дворянского сословия, рапиры были неотъемлемой частью костюма многих горожан.
II. История, ключевые фигуры
Сохранились сведения о существовании в Испании в XIV-XV веках боевых школ, а также о трактате по фехтованию испанских мастеров Педро де Торре и Понса из Перпиньяна, датированном 1474 годом и не дошедшем до наших дней. Также встречаются упоминания о некоей корпорации мастеров, которая, по сути, владела монополией на обучение фехтованию.
Однако основателем того, что принято считать испанской школой фехтования и что известно нам как Дестреза, является дон Джеронимо Карранса. Его почтительно величают отцом испанского фехтования и El Primer Inventor de La Sciencia de Las Armas («Первым изобретателем Науки об Оружии»). Его труд «Философия оружия», написанный в 1569 году, стал фундаментом, на котором происходило дальнейшее развитие испанского фехтования. Название создан-ной им системы - La Verdadera Destreza - сложно перевести дословно, но можно интерпретировать как «Высшее Искусство» или «Высшее Мастерство».
На написание трактата Каррансу воодушевил другой известный фехтовальщик – Камилло Агриппа, который первым задумался о возможности использования геометрии для решения фехтовальных задач. И хотя он «исповедовал» итальянскую школу, и его труд был посвящен ей, идеи и опыт Агриппы вдохновили Каррансу на то, чтобы не просто решить с помощью геометрии ка-кие-то отдельные вопросы, но применить последовательный научный подход для создания полноценной системы.
В числе столпов Дестрезы нужно назвать еще двух людей. Первый из них - это ученик и сподвижник Каррансы дон Луиз Пачеко де Нарваэс. Его труды, по сути, представляют собой объяснение и дальнейшее развитие идей «Философии оружия». Второй - Жирар Тибо, голландец, родившийся в Амстердаме. Из-за того, что его «Академия меча» (1628) была написана и издана во Франции, иногда возникают прения: считать ли его трактат работой по французской или по испанской школе фехтования? Тибо развил идею круга, который позже назовут «мистическим», и его применения для фехтования. Он же доказал, что для защиты достаточно одной рапиры, более того - он считал, что это наиболее правильный вариант, хотя и практиковал в некоторых приёмах использование безоружной руки. Именно на Тибо ссылаются сегодня многие современные фехтовальщики, пытающиеся реконструировать Дестрезу.
III. Концепция
III а. Общая концепция
Принципиальное отличие Дестрезы от большинства европейских школ заключается в том, что она не ограничивалась только практическим аспектом. Дестреза была слиянием искусства владения оружием, философии и науки (в первую очередь, геометрии). В ней не было той мистики или оккультизма, туманом которых её любят окутывать, но определённые духовные аспекты в ней, безусловно, присутствовали. В этом плане, Дестреза оказывается ближе к тра-дициям восточных, нежели западных, боевых искусств.
Так, Карранса писал про фехтование и процесс обучения: «…Мастер должен уподобляться музыкантам, которые, когда настраивают свои инструменты, натягивают одни струны и ослабляют другие, пока не настроят свой инструмент должным образом, и делают они это в соответствии с правилами и пропорциями музыки; поскольку если один поднимает все струны до одного уровня или опускает их все до другого, они не породят Гармонии как в том случае, если каждая струна будет на своем месте…». Подобные сравнения и поиск Гармонии не слишком характерны для европейских школ.
Отдельно рассматривалось и состояние фехтовальщика во время боя. Отмечалось, к примеру, что фехтовальщик должен фехтовать с холодным разумом и расчётом, без эмоций, чётко и спокойно.
Как следствие научного подхода, Дестрезу от современных ей школ отличала четкая систематизированность. В то время обучение фехтованию, как на мечах, так и на рапирах, в основном состояло в изучении множества различных приёмов и способов противодействия им. В своих «Парадоксах защиты» Джордж Сильвер в главе, посвящённой испанской школе, писал следующее: «Испанцы, я думаю, сейчас лучшие бойцы на рапире, чем итальянцы, французы, немцы или кто-либо ещё, так как они (остальные) дерутся с использованием настолько большого количества разнообразных приёмов, что даже за всю жизнь их все запомнить тяжело, но забывание даже одного из них грозит смертью. Но испанцы, когда фехтуют, одинаково хороши в защите и в атаке, при этом они используют всего одну стойку и пару защит, так что даже человек с небольшим опытом может быстро достичь в этом совершенства».
То есть, вместо заучивания разнообразных приёмов и стоек, мало связанных друг с другом, испанцы использовали систему, в которой при соблюдении главных принципов для успешного ведения боя хватало всего одной стойки. Безусловно, разнообразные приёмы (tretas) тоже существовали, но все они выполнялись по нескольким основным принципам и строились из базовых дви-жений (movimientos). Это относится и к шагам, и к применению оружия. Часто встречаются сравнения Дестрезы с танцами. При этом имеется в виду, что ее приёмы формируются так же, как создаётся из набора простых элементов танец. В процессе обучения базовые движения заучивались до автоматизма, после чего фехтовальщик учился использовать их в соответствии с принципами Destreza. Причем упор делался не на количестве комбинаций и приёмов, а на более глубоком понимании и применении этих принципов.
Обратной стороной научного систематизированного подхода являлось настороженное отношение к Дестрезе (и особенно к трактатам по ней) со стороны представителей других школ. Непонимание и неприятие возникали из-за «заумности» текстов и сложности их восприятия.
III б. Основы техники
Стойка.
Рис. 1. Защитная позиция из трактата Нарваэса, XVI век
Рис. 2. Передний план: Защитная стойка из трактата Тибо, XVII век
Рис. 3. Французская стойка против испанской стойки из «Школы Фехтования» Д. Анджелло, XVIII век
По поводу стойки испанцы придерживались следующего принципа: «Единственной защитной стойкой может быть та, в которой ты угрожаешь своему противнику и не даёшь ему атаковать тебя». Поэтому оружие держалось выпрямленной рукой на уровне плеча, с остриём, направленным на противника (рис 1, 2, 3). Выпрямленные ноги ставились на небольшом расстоянии друг от друга, правая стопа была повёрнута на противника. Корпус располагался вполоборота к противнику. Такая стойка позволяла постоянно создавать угрозу противнику своим клинком, к тому же, требовала для защиты лишь небольших по амплитуде движений кисти.
Важно не разворачивать корпус в ту или иную сторону чересчур. При повороте совсем в профиль (это может показаться выгодным, так как таким образом мы уменьшаем зону, которой может угрожать противник) мы лишаем себя достаточной маневренности, нам будет тяжело двигаться чётко и в непрерывной манере, присущей данному стилю. Если же мы будем держаться слишком прямо, мы излишне откроемся противнику, к тому же, из такого положения неудобно атаковать.
Что касается расстояния между фехтовальщиками, то в Дестрезе есть такое понятие, как Мера Пропорции, которое считается одним из ключевых. Про него сказано, что расстояние должно быть таково, чтобы кончик оружия про-тивника находился на уровне вашего перекрестья. Это условие просто выполнить, когда клинки одинаковой длины. Но если длина их различна, то перед каждым диестро встает своя задача по выстраиванию необходимой дистанции, то есть возникает своя Мера Пропорции (Рис.4). Это расстояние так же называется защитной дистанцией.
Рис.4. Мера пропорции
Принцип движения по кругу
Дальше мы начинаем двигаться и сразу же сталкиваемся с тремя отличительными и важными принципами Дестрезы. Первый из них – это движение по кругу (упоминание о некоем «мистическом круге» часто встречается при разговоре о Дестрезе). Второй – принцип угловой атаки. И третий – принцип уклонения от атаки. Рассматривать три этих принципа лучше вместе, так как они взаимосвязаны.
Рис. 5. Изначальная версия круга из трактата Каррансы
Рис. 6 Круг Пачеко
Рис. 7. Мистический круг Тибо
Большой или Великий Круг – это окружность, диаметром которой является расстояние между правыми ногами фехтовальщиков (Рис. 5, 6, 7). Малый круг – круг, определяемый расстоянием между левой и правой ногой фехтовальщика.
Большинство передвижений в Дестрезе происходит по кругу. Почему? Вспомним стойку испанского фехтовальщика. При попытке движения вперёд мы натыкаемся на клинок оппонента. Выгоднее чуть сместиться в сторону, этим мы не только уклонимся от возможного нападения, но и откроем большее пространство для собственной атаки. Но, двигаясь в сторону, мы увеличиваем дистанцию до противника, а потому оптимальным будет движение по окружности вокруг него. При этом приоритетным будет направление против часовой стрелки, так как этим мы отдаляемся от вооружённой руки противника и, если он не сделает контршаг для корректировки положения своего тела, то мы сможем беспрепятственно атаковать его в голову или корпус. По сути, это и есть концепция угловой атаки. То есть, чтобы поразить противника, мы стараемся выстроить угол, под которым сможем атаковать его без риска встречной атаки.
В отличие от итальянских школ, испанцы предпочитали отвечать на атаку не контратакой, а уклонением от неё. Это сродни тому, как поступает тореадор с быком. Он делает небольшой шаг в сторону, пропуская мчащегося быка, и в нужный момент уже сбоку втыкает в него своё оружие. В Дестрезе при уходе с линии атаки оружием зачастую закрывается линия атаки на случай, если противник в последний момент изменит направление удара (укола).
Перемещения
Рассматривая передвижения, мы снова видим отличие от итальянской школы: в Дестрезе шаги, как правило, приставные. Шаги делились на типы по направлениям: вперёд-назад, вбок, круговые и диагональные. Но все они выполнялись так, чтобы ноги не перекрещивались. При этом часть шагов выпол-нялась в «плавающей» манере – без переноса веса тела на промежуточный шаг. Вообще, если в начальной стойке вес тела распределён равномерно, то при движении, напротив, рекомендовалось переносить его на одну из ног, вторая же должна была легко касаться пола, будучи готовой к следующему движению. Это позволяло выполнять шаги в непрерывной, перетекающей манере.
Скрёстные шаги в Дестрезе есть, но применяются они лишь в отдельных случаях. Называется это «завершающее движение» и используется для выполнения захвата оружия противника левой рукой (рис. 8). По сути, это шаг со сменой стойки.
Рис. 8. Шаг со сменой стойки для обезоруживания
Как мы видим, даже до действия оружием можно сделать уже очень многое, обыграв противника тактически и позиционно. Собственно, Дестреза во многом основана именно на этом, в этом её уникальность и универсальность. После запрета на ношение шпаг недворянами большую популярность у простых испанцев завоевала наваха. Работа ногами и общие принципы боя на навахах также были взяты из Дестрезы. Кроме того, известно, что в Испании фехтовали на тростях, используя принципы Дестрезы.
Действия оружием.
Сначала нужно упомянуть о классификации ударов, отличающейся от итальянской. Удары подразделялись по степени задействования руки: удары от плеча (arrebatar), от локтя (medio tajo) и от кисти (mandoble). Уколы (estоcadas) не классифицировались.
У испанцев было такое понятие, как atajo – получение контроля над клинком противника, который достигался двумя способами: захватом или выстраиванием оппозиции. Для работы с ним диестро должен был развивать tacto. По сути, это то, что мы привыкли называть Sentiment du Fer или «чувство клинка» - способность через клинок тактильно ощущать действия противника.
Также у испанцев было понятие защитного действия оружием – desvio. Не существовало фиксированных защит, но имелись рекомендации по выполнению этого действия. Desvio нужно было осуществлять так, чтобы слабая часть клинка противника приходилась на сильную часть вашего клинка. При этом защитное действие должно было позволить тут же контратаковать.
Как мы видим, большее внимание уделялось движению и общей концепции стиля, а не работе оружием. Из этого следует, что бой выигрывался, в первую очередь, за счёт тактики и позиционного преимущества. В какой-то степени можно сказать, что победитель определялся еще до скрещивания оружия, что вновь в чём-то ближе восточной философии.
Примеры взаимодействия.
Diestro A совершает два шага по окружности круга против часовой стрелки к левой стороне diestro B. Дойдя до точки С, diestro A резко останавливается и затем делает два passo по хорде СD, идя под углом к diestro B. Его противник, не осознавший, что diestro A вдруг остановился в точке С, продолжает движение, тем самым открывая угол для diestro A, чтобы тот мог провести захват его клинка (atajo) и продолжить двигаться вдоль хорды CD. Если A делает это, он производит укол в лицо diestro B. Угловая атака успешна.
Правильной реакцией со стороны diestro B могут быть следующие действия:
Чтобы предотвратить атаку, B должен был использовать свое чувство tacto. Он должен был отвести обратно свой клинок, противодействуя atajo A и противопоставляя ему сильную часть своего клинка, и одновременно моментально поднять гарду меча и слегка опустить остриё рапиры. Жизненно необходимо, чтобы его оппозиция была выполнена остриё к острию и никогда – плоскими сторонами клинка. При выполнении оппозиции B также делает ма-ленький шаг вправо, тем самым уходя из точки, которой угрожает остриё рапиры А под очень острым углом. Diestro A затем получит удар в лицо в результате импульса его же атаки.
Диаграмма I
Diestro A и B стоят на противоположных концах диаметра. Для подстраховки безопасной позиции Diestro B отвечает перемещением и тем, что остаётся на диаметре. Красная линия – новый диаметр.
Диаграмма II
Diestro A останавливается в точке С, в то время, как Diestro B продолжает двигаться, тем самым открываясь для угловой атаки Diestro A. Diestro A шагает под острым углом по хорде CD. Красная линия показывает острый угол.
Диаграмма III
Рапира Diestro A двигается под ещё более острым углом в сторону Diestro B. Рапира А контролирует клинок В оппозицией, продвигаясь вперёд в лицо В.
Диаграмма IV
Diestro B поднимает гарду своей рапиры и отклоняет остриё рапиры А (desvio). В то же время, В слегка отступает вправо и опускает своё остриё так, чтобы оно было напротив лица А. Diestro A накалывается на клинок сам, под силой своей атаки.
Рис. 9. Защита высоко поднятой гардой с одновременным уколом навстречу.
На диаграммах III, IV и рисунке 9 представлены три атаки La Destreza против обычного (Vulgate) фехтовальщика, интерпретированных из трудов Нарваэса "Llave y gobierno de la destreza"и "De una filosofia de las armas" (1608)
Демонстрации:
Если ваш противник выполняет захват путем противопоставления своего острия (punta) средней части (medio) вашего клинка в кварте, чтобы атаковать вас в лицо, то у вас есть три способа, которыми вы может поразить его: два с помощью круговых шагов compases curvos и один с движением вперёд (recto)*.
* Атака может быть направлена прямо, только если она ведется не против другого diestro, опытного в такой же Испанской системе, а против менее тренированного «обычного» фехтовальщика.
Атака I
Противник делает захват in quarta, держа руку чуть ниже уровня груди.
Круг обозначает тело противника. Цель круга проиллюстрировать связь клинка Diestro с телом противника. Прерывистая линия (круговая линия) показывает направление, выбранное Diestro для движения вокруг противника.
Когда противник первым делает tentar (захват) вашего клинка, поразите его поверх его меча. Отступите круговым шагом compas curvo влево и освобо-дите свой меч без сгибания руки (расцепление, cavazione). Затем изгибанием кисти нанесите ему укол в грудь поверх его меча за гардой напротив его правого бока, одновременно продолжая круговое движение вокруг него. Не позволяйте вражескому клинку встретиться с вашим.
Также вы можете ответить этому приёму в самом начале выполнения tentar (захвата) движением в манере, схожей с указанной, но с альтернативной атакой под меч противника. Он попытается отбить ваше лезвие (seconda), но вы контратакуете обратной стороной лезвия (reves) в вооруженную руку, шею или голову, продолжая двигаться вокруг противника.
Атака II
А – начальная позиция оружия Diestro
B – положение оружия Diestro в конце атаки
Когда противник выполняет контакт лезвий (tentar), поразите его прямо в грудь. (Этот приём начинается в случае, если слабая часть оружия противника находится против сильной части вашего клинка, поскольку вы позволили ему продвинуться вдоль вашего оружия.)
При захвате flaqueza (слабой частью) оружия противника против fureza (сильной части) вашего клинка, если он двигается для захвата, выполните укол прямо, усиливая оппозицию. При этом поднимите своим клинком клинок противника и позвольте его лезвию упасть на вашу guarnacion (гарду), шагая в то же время прямо на него. Если на ваше выполнение упомянутой атаки, противник ответит смещением острия, чтобы атаковать вас в лицо, ваш контрответ будет заключатся в лёгком смещении гарды вверх и блокировании выполнения его контратакующего действия.
Атака III
Прерывистая линия (круговая линия) показывает направление, выбранное Diestro для движения вокруг противника. Сплошная линия (круговая линия) показывает направление удара против противника.
Когда противник выполняет контакт лезвий (tentar), намереваясь уколоть вас, вы можете защититься и поразить своего оппонента следующими способами:
- Выполняя удар над лезвием противника, вы можете направить его в лицо или верхнюю часть туловища прямо над клинком в момент выполнения контакта. [Примечание: это не укол набросом (купе)]. Вы можете сделать это с полушагом, если удобно.
- Альтернативным вариантом будет допустить контакт лезвий, как бы разрешая противнику выполнить укол. Когда он сделает это, противопоставьте свой клинок его клинку в оппозицию и выполните контрукол.
- Еще один способ, которым вы можете поразить своего оппонента, - атаковать без потери соединения клинков или отведения своего меча от меча противника. Это делается лёгким вытягиванием вперёд своей руки в супинации. Если момент для выполнения данного действия выбран правильный, то своим действием вы создадите оппозицию мечу противника и уколете его.
IV. Дальнейшее развитие и судьба Дестрезы
Последний трактат по Дестрезе (именно по Дестрезе, а не последний испанский трактат по фехтованию вообще) увидел свет в начале XIX века. Идея и принципы школы к тому моменту остались неизменными. Но как же так получилось, что система фехтования просуществовала около трех веков без серьёзных трансформаций? Конечно, определённую роль сыграла тут консервативность испанцев, однако не нужно забывать, что почти всё это время они считались опасными бойцами. Значит, система была настолько эффективна изначально, что особых изменений ей просто не требовалось!
Тогда почему же она перестала быть хоть сколько-нибудь популярной и «умерла»?
Скорее всего, здесь сыграли роль два фактора. Первый – политический. Завоевав Испанию, Наполеон посадил на ее престол своего брата, после чего началось искоренение всего испанского и насаждение французских традиций и моды, в том числе, и в сфере фехтования.
Второй момент, возможно, даже ещё более важен. Как уже было сказано, Дестреза – это не столько прикладная система фехтования, сколько комплексная доктрина, включающая в себя научный подход, специфический образ мышления и определённую духовную составляющую. Однако в XIX веке фехтование, как таковое, начало приходить в упадок. Активное совершенствование огнестрельного оружия сделало его более удобным средством самозащиты, чем шпага или рапира. Изменения в социальном строе привели к тому, что дуэли стали проводиться всё реже, да и на них зачастую использовалось огнестрельное оружие. Фехтование постепенно начало становится спортом. А в спорте образ мышления и внутреннее содержание, свойственные Дестрезе, уже не были так актуальны, поскольку спортсмены преследуют иные цели. К тому же, если подходить с практической точки зрения, то для лёгкого оружия принципы Дестрезы и вовсе не применимы – движения рапирой или эспадроном слишком быстрые и тонкие, поэтому концепция уклонения телом теряет первоочередное значение и возникает принцип парирований «защита-ответ».
Говорить с уверенностью о влиянии испанской школы на классическое или спортивное фехтование очень тяжело. Проникновение было неизбежно, ведь итальянская школа развивалась одновременно с испанской, а французская, как считается, корнями уходит в итальянскую. Кроме того, влияние Испании в Европе в XVI-XVII веках было достаточно велико, и испанское фехтование во Франции практиковалось не меньше, чем итальянское. Да и столкновения между сторонниками разных школ должны были приводить к определённым изменениям и преемственности в стилях. Но всё же мы не можем с достаточной степенью уверенности утверждать, что какие-то классические или спортивные приемы пришли из Дестрезы или появились под её влиянием.
Сейчас на фоне общего роста интереса к исторической реконструкции и фехтованию интерес к Дестрезе опять возродился. При этом испанская школа пользуется вниманием со стороны не только реконструкторов и идейных продолжателей Дестрезы, но и специалистов в области постановочного фехтования.
Связано это как с тайнами, которыми окутана Дестреза, так и… с малым количеством (по сравнению с итальянской или французской школами) сведений о ней. Отсутствие достоверной информации позволяет режиссёрам и постановщикам боевых сцен многое домысливать, создавая нечто мистическое или условно-стилизованное. Смотрятся такие поединки красиво, но, как правило, имеют мало общего с Дестрезой, как таковой. От реально существовавшего стиля обычно берётся лишь стойка и перемещение по кругу, иногда зрителям демонстрируется круг Тибо, но сами бои отношения к испанской школе не имеют. Например, в телеверсии фильма «Горец» показан круг Тибо и перемещения по нему, но при этом движения выполняются в итальянской манере, а сам бой представляет собой обычную парад-рипостную постановку без признаков какого-либо стиля.
Впрочем, для сценического фехтования настоящая Дестреза представляет определённую сложность. Бой в данном стиле, как мы уже поняли, протекал весьма специфически. Школа изначально была нацелена на поиск максимально безопасного и эффективного способа поразить противника, а значит, действий оружием было не так уж много. В связи с этим зрелищность таких поединков невысока, что не позволяет напрямую переносить их на экран или сцену.
С другой стороны, даже в наше время Дестреза может быть интересна именно своим подходом и образом мысли. Развитое пространственное мышление, способность постоянно анализировать ситуацию, умение отключать эмоции и действовать хладнокровно и расчётливо — такие качества будут полезны в практике любого вида боевых искусств. Более того, научный подход и систематизация могут оказаться полезны и во множестве иных жизненных ситуаций.
Как испанцы сделали из фехтования науку в прямом смысле этого слова, так и сегодня отдельные области человеческой деятельности подвергаются систематизации, тоже становясь новыми научными дисциплинами. И любопытно, что даже в наше время подобный подход нередко вызывает снисходительную усмешку у тех, кто не пытался взглянуть на данные сферы схожим образом. Точно так же несколько веков назад у многих фехтовальщиков вызывали смех трактаты по Дестрезе, хотя самих диестро повсеместно уважали и побаивались.
Подытоживая, можно сказать, что как прикладная боевая система Дестреза сейчас уже, конечно, не актуальна, равно как и другие школы фехтования. Но интерес к ней - и как к представителю одного из стилей ренессансного фехтования, и как к уникальной для Европы системе боевого искусства - не уменьшается. Об этом свидетельствуют и появление практикующих Дестрезу школ (пока только на Западе), и попытки представителей цеха сценического фехтования адаптировать Дестрезу для разного рода театрализованных постановок и кино.
Список литературы:
«Demystification of Destreza», R. Martinez
«Comprehension of Destreza», Alvaro Guerra de la Vega
«Destreza Research and Translation Project», Puck and Mary Curtis
«An examination of the mysteries, background and period use of the Spanish Circle also known as La Destreza», by HL John James MacCrimmon
«The Mysterious Circle School», Daniel Willens
«Paradoxes of Defence», George Silver
«Школы и мастера фехтования», Э. Кастл
«School of fencing», Domenico Angelo
http://rencontre-studio.ru/index/0-10
http://shipovnik.boom.ru/fencing/destreza/chpt01.html
Маэстро Рамон Мартинес
Демистификация
испанской школы
Перевод с английского: Андрей Лилеев (Шиповник) 2006
Часть I
Часть II
Часть III
Многие историки сходятся во мнениях, что классическое фехтование появилось именно в Испании, и со временем Италия перехватила пальму первенства. Действительно, данных об испанской школе крайне мало. Зато уж домыслов!... Мне лично приходилось слышать множество версий, одна другой бредовее. От отрицания самого факта существования испанского стиля до легенд о совешенно непобедимых испанских фехтовальщиках. Предположения о том, что же это мог быть за стиль фехтования так же выглядели полным абсурдом в глазах любого грамотного фехтовальщика. Тут и чечетка в стиле фламенко, и фехтование на высоких полупальцах... В общем, пресловутая испанская школа, благо не сохранилась до наших дней, нынче служит неким благодатным мотивом для различного рода профанаций.
Что же говорят нам факты? История однозначно указывает на то, что в Испании действительно фехтовали в некоей особой манере. И в течение 16-17 веков испанцы считались весьма опасными противниками. Затем школа пришла в упадок, поскольку конкурирующие стили (французский и итальянский) развивались быстрее и достигли больших высот. К 19 веку испанская школа фехтования, можно сказать, состарилась (устарела) и умерла.
На сегодняшний день из-за недостатка информации этот слабо сохранившийся стиль окружен домыслами, легендами и неверными трактовками. От незаслуженно превознасящих до уничижительных, а зачастую и просто фантазиями, не имеющими отношения к действительности. Маэстро Рамон Мартинес (США) на сегодняшний день - один из немногих специалистов в этой области. В своей статье он доступно рассказывает о том, что же это такое, объясняет некоторые принципы и приемы испанского фехтования.
Мне доводилось слышать о таком извращении в южной Испании. Фехтовали на ОЧЕНЬ гибких, тонких /менее сантиметра/, длинных /90см/, но широких /3-4см/ клинках. Фишка была в том, что нанести им рану было нельзя, клинок гнулся даже о кожу. Единственный способ нанести рану или убить, это использовать клинок противника или часть его тела, как ребро жесткости при выпаде...
Не знаю, байка или нет. Но рассказывал ученик бабушки Ванды /не Ванги, кто занимался историческим фехтованием эту личность должны знать/.
"Ты хотел порог дома моего бородой своей обмести и притчу об Истине поведать - я не мешал тебе в этом. Мне же более всего хотелось на лысину твою плюнуть. Так и ты мне в этом не мешай."
в смысле?
в рамках чего это юзалось?
и честно не понял логики описания клинка
если он широкий - то значит имеет вполне себе рабочую режущую кромку - лезвие
да и острие... собсно очень гибкий - это как? пужинящий? но если он имеет острие - всяко будет колоть пусть и не глубоко
далее - длина в 90 см и ширина в 3 см - 4 см - это вес и не малый
так что вообще не понятно
другое дело что да, было два стиля - жесткий - для новичков и не спецов в массе совей (клинок - жесткий) и пружина - когда клинок был довольно гибкий - но это уже реально повышало требования к мастерству управления таким клинокм зато и повышало его возможности в нанесении уколов
собсно вот и сабля обычная - в неком роде плюсы дает в боковых уколах, как бы обводящих за счет кривизны самого клинка оружие (защиту) противника
да и острие... собсно очень гибкий - это как? пужинящий? но если он имеет острие - всяко будет колоть пусть и не глубоко далее - длина в 90 см и ширина в 3 см - 4 см - это вес и не малый
Мне в пример приводился металлический метр, только говорилось, что тот клинок еще гибче был. Т.е гнулся под своим весом, и при резком ударе выгибался дугой от инерции.
Quote (Кержак)
в рамках чего это юзалось?
Дуэли.
Точнее это было принято в одном городе. Но я забыл название, помню, что юг Испании и всё :-(
И повторяюсь - это пересказ чужих слов. Хоть и человека которого я давно знаю, но пересказ.
"Ты хотел порог дома моего бородой своей обмести и притчу об Истине поведать - я не мешал тебе в этом. Мне же более всего хотелось на лысину твою плюнуть. Так и ты мне в этом не мешай."
Сообщение отредактировал АлеСкандр - Воскресенье, 13.03.2011, 17:35
Мне в пример приводился металлический метр, только говорилось, что тот клинок еще гибче был. Т.е гнулся под своим весом, и при резком ударе выгибался дугой от инерции
ну и?
вы держали в руках метр? при толщине м 1-2 мм он вполне себе держит форму
а ширина в 3-4 см обеспечивает некую жесткость
Quote (АлеСкандр)
Т.е гнулся под своим весом, и при резком ударе выгибался дугой от инерции.
а главное - ведь клинок держится не боком - а лезвием вниз....
Quote (АлеСкандр)
Дуэли. Точнее это было принято в одном городе. Но я забыл название, помню, что юг Испании и всё :-( И повторяюсь - это пересказ чужих слов. Хоть и человека которого я давно знаю, но пересказ.
вполне допускаю что это могло быть по сути бескровное оружие или тренировочное или переходное между всеми этими формами
вполне допускаю что это могло быть по сути бескровное оружие или тренировочное или переходное между всеми этими формами
Вариант. Мне было сказано, что нанести рану им можно было только использовав клинок противника как ребро жесткости. А может и правда не дуэли, а элемент тренировочного процесса, непослушным оружием? Для развития чувства противника? Хмм... Жаль но знакомый мой, на 2 года укатывает в Индию... Не спросить.
Quote (Кержак)
вы держали в руках метр? при толщине м 1-2 мм он вполне себе держит форму
А в пробовали им помахать или сделать выпад? Я пробовал, результат не ахти...
"Ты хотел порог дома моего бородой своей обмести и притчу об Истине поведать - я не мешал тебе в этом. Мне же более всего хотелось на лысину твою плюнуть. Так и ты мне в этом не мешай."
Могу скинуть ссылки на реальную тренировку исторического фехтования. Моего друга.
http://video.vefire.ru/Fehtovalnaya_trenirovka_N1-v300388390.html
http://video.vefire.ru/Fehtovalnaya_trenirovka_N2-v300388394.html
http://video.vefire.ru/Fehtovalnaya_trenirovka_N3-v300388400.html
http://video.vefire.ru/Lermontova_duel-v302526864.html
http://video.vefire.ru/Bezbashenaya_duel-v302352786.html
Питерская студия "Силуэт"
"Ты хотел порог дома моего бородой своей обмести и притчу об Истине поведать - я не мешал тебе в этом. Мне же более всего хотелось на лысину твою плюнуть. Так и ты мне в этом не мешай."
это скорее не тренировка а спектакль
ну собсно - у того кто в куртке - спина зажата
кинжалы они юзают как то не внятно....
сразу сокращают дистанцию...
не юзают корпус....
короче - красиво и даже забавно
Это студия театрального фехтования, но база у них хорошая.
Quote (Кержак)
дело в том что я занимался фехтованием.....
И я... Правда только историческим, без базы спортивной. Ролевик я бывший. 3 раза выигрывал различные ролевые турниры, когда по 300-400 игроков на игре. Но базы нет и уже как 12 лет отошел от этого :-(
"Ты хотел порог дома моего бородой своей обмести и притчу об Истине поведать - я не мешал тебе в этом. Мне же более всего хотелось на лысину твою плюнуть. Так и ты мне в этом не мешай."
Да, не увидел. Взяли мы два металлических метра... Хрень получилась. Это нужна специальная техника работы.
"Ты хотел порог дома моего бородой своей обмести и притчу об Истине поведать - я не мешал тебе в этом. Мне же более всего хотелось на лысину твою плюнуть. Так и ты мне в этом не мешай."
конечно если пытаться жестко блокировать и тд....
в сущности это вообще забавная такая шляпа - на шлепках и тд
а скорее на уклонениях что как раз присуще испанцам + на ребрах то есть на отбивах лезвием
но вообще - явно не для боя
Собственно, это не картинное сценическое фехтование, которое, преимущественно, мы видим в кино, а попытка воссоздать "прозу жизни", когда все было жестко, быстро и...смертельно (без вариантов).
Руководствуются ребята, видимо, Fechtbuch Тальхофера (сер. XV в.) и другими подобными манускриптами.
не плохо тока там одна тема такая.... это не реальный бой а аналог кендоистских ката
в темп они не попадают регулярно
потому что один из противников (обычно нападающий ) на неком этапе просто отсанавливается. а зачем?
ответ - чтобы получить по сусалам
а вообще такая однотемповая схема - простейшая по сути
но за видео - респект
+
Осторожничают, а жаль.
